Начало:
СиЯо
СиЯо – гармоничная пара интровертов, в которой символическая Зима (Яо) завершает долгую агонию Осени (Сичень), и Осень остается в белых как снег траурных одеждах. Так написали бы поэтичные девочки в фанфикшне! Но мы не станем. Хотя в динамике У-Син Яо для Сиченя действительно могила всех надежд.
Металл (Сичень) усиливает и питает воду. Вода (Яо) истощает металл, заставляет его ржаветь. Яо – это феномен, который «все портит», даже не прилагая к этому сознательных усилий. Сам Сичень для Яо на бытовом уровне – билет в рай (Ресурс). Это очень престижное знакомство, которое скрашено безопасностью, нежностью, приятностью во всех отношениях, несомненной пользой для саморазвития и - главное – оно повышает самоуважение, делает Яо тем, кем он и хочет быть. Словно бы Сичень «видит его в истинном свете». Яо для Сиченя – его любимое творение, его символическое дитя.
Вода для Металла является детищем, заземляя его инфернальные стороны и в некотором смысле привязывая к реальности. Имя Сиченя – Лань Хуань – содержит в себе «водный» корень «разлившийся, растекшийся», что, по мнению переводчиков, сделано, чтобы уравновесить «металл» Сиченя, превалирующий в его карте. Титул Сиченя «Цзэу-цзюнь» - Господин Озерных трав (в значении «Податель милостей») – тоже содержит водный иероглиф. Одним словом, Лань Сиченю в его балансе стихий не хватает воды. И вот пришла вода, и стало счастье.
Яо нравится себе в обществе Сиченя, и это взаимно. При этом Сичень очарован теми чувствами мягкого покровительства, которые он испытывает, и которые находят крайне благодарный ответ. Сияющие глаза Яо бесценны. Есть смысл помогать ему и дальше!
А Яо нравится, что Сичень на самом деле «не видит его», не обращает внимания на странности, нестыковки, слухи, прямые подозрения. Зима сильнее осени и рано или поздно возьмет свое, и это понимание своей силы гарантирует Яо столь необходимое ему чувство безопасности. Лань Сичень – единственный человек в окружении Яо, который способен им восхищаться, наслаждаться проведенным с ним временем, никак не задевать происхождение Яо, не придавать тому значения - и не скрывать всего этого. А также это единственный человек, который не ставит оценок (держит свое мнение при себе либо же вовсе не имеет мнения, исповедуя буддийское «никак»). Лань Сичень верит в свою прекрасную иллюзию, и в этой иллюзии Яо по-настоящему расцветает. Ничто не нужно людям так сильно, как чужая безусловная вера в них.
СиЯо: совершенство розовых очков.
Почему не написать про любовь?..
Я не пишу о ней, потому что — вопреки всему жизненному опыту — любовь у меня никак не сопрягается с ложью. Поэтому я буду писать про БаЦзы.
Яо символически представляет собой полюс холода, и если под ветром* Минцзюэ из него лезет весь нажитый скарб – то при суши и штиле** Сиченя есть только благолепие и стабильность, а также эстетика ритуальных устойчивых форм (оба Господина Дня ценят ритуалы).
*качество Дерева и весны
Страх – ведущая эмоция Яо – делает печаль Сиченя более утонченной, предметной, глубокой. Параллельно меланхолия способна убаюкать страх, превратить его в призрак. И даже в некую разменную монету, потому что великодушный грустный человек теперь имеет реальный повод решать чужие проблемы, что делает связь более прочной.**качества Металла и осени
Рациональность и прагматизм Сиченя отлично помогают Яо с его страхами, реальными и наигранными. Конечно, это приводит к некоторому истощению – зато Воля воды заставляет идеалы Сиченя постоянно быть на подъеме, а самого его продуцировать новаторские планы, одним словом – способствует креативности. Яо делает Лань Сиченя великолепным, реализованным, счастливым.
Яо хочет в орден к отцу, теперь он уже не мальчик с улицы, а личный помощник главы клана Не, надо бы упросить Минцзюэ отпустить его… нужно устроить судьбу человека, чтобы сбылись его мечты… Да зачем такие сложности, Лань Сичень, - говорит Минцзюэ, – вот письмо с рекомендациями, пусть идет жить свою жизнь, а я без помощника на войне подожмусь как-нибудь…
Яо пришел к отцу и убил там кучу своего же народа в спину чужим оружием – чтоб никто не догадался. Минцзюэ по старой заботливой памяти искал его в подлеске, и все увидел. Какого хрена, Мэн Яо?! Иди сдавайся! Да сейчас, разбежался… просто полежи под отравой, забудь меня, выхода нет, прости - никак нельзя мне сдаваться. «А что это ты про Яо ничего не говоришь, нашел его?» - спрашивает Сичень. «Лучше б не нашел, сволочь он, своих резал», - говорит Минцзюэ. «Да не может быть! Ты наверняка не так понял».
Яо стал анонимно сливать из штаба врага стратегическую информацию – у нас есть План! (Сичень принес карты и соображения). Раздавим врага изнутри, нападем тут и тут! Хорошо, - говорит Минцзюэ, - я пойду туда и убью главного босса, пока вы нападаете по слабым точкам, это удобный момент. А если не вернусь – считайте коммунистом. Очень хорошо, все довольны (особенно Яо, который дал дезу; и Сичень, который успел в последний момент, чтоб защитить Яо от гнева пленника).
Яо после войны остался героем не у дел, а он так помог всем нам, убил босса (тот зазевался, избивая Минцзюэ), надо с ним побрататься, защитить от злых языков, что всегда за спиной. Но он мерзавец с некоторой точки зрения, - говорит Минцзюэ, - не выйдет ли вероломства? «Но, брат, человек способен измениться при должном к нему отношении, разве достойно помнить прошлое?» Ну хорошо, вот формула клятвы, вот мое слово верности, мавр сделал, что мог. Если обманет нас Яо – считайте меня коммунистом. Все довольны. Особенно Яо – названный брат нейтрализован.
Вот Яо плачет, брат, что ты не любишь его и пугаешь, а ведь он мог бы помочь тебе с балансом ци, играть тебе на гуцине, как прекрасно было бы вам снова стать ближе друг к другу. Я и песне секретной его научу. Но Яо с некоторой точки зрения ненадежен, да и играет вроде бы паршиво, то ли дело ты сам, если так приперло. «Нет, нет – идея совсем не в этом, а чтобы вы с Яо…» Ну ладно. Но если что пойдет не так и станет только хуже – считайте коммунистом. Все довольны. Кроме читателя, который к последней главе просто не знает, куда девать глаза.
В этом тройственном союзе Яо выступает активатором, Сичень заказчиком, Минцзюэ – исполнителем.
Почему Сичень так однозначен в вере одному и не вере другому? Потому что в отношениях иньских полярно
стей Сиченя и Яо нет судьбоносной деструкции, а в отношении Сиченя и Минцзюэ есть (металл разрушает дерево). Даже после символического перехода Яо в иную стихию — через орден Ланьлинь — его отношения с Лань Сиченем не пострадали. Даже напротив: Сичень оказался привязан к нему еще прочней.
Мэн Яо как «Земля» в позиции Ресурса для Сиченя. Если раньше Сичень тратился на Яо добровольно — то теперь он без него не может существовать.
С точки зрения Круга Стихий земля порождает металл, и тот Лань Сичень, которого мы видим в финале — уже обо всем догадавшийся, но из последних сил закрывающий глаза на правду, Сичень, который не может допустить, что его комфорт так дорого обошелся, который пошел в ловушку храма Гуанинь, лишился в нем сил и не смог помочь никому, кто оказался там позже и в худшем положении… Сичень, которому не хватает ни моральных, ни иных сил остановить Яо (своего энергетического кормильца) от последних преступлений — это действительно порождение Мэн Яо — самое страшное, потому что оно живое.
Качества стихий и смертные грехи в характеристике орденов:
Нечего сказать на деле о всех Главах ордена Ланьлин, кроме того, что пионы у них знатные.
PS. Лань Сичень — это персонаж, который никогда не стоял под прямым ударом. Его стихия Металла для прочих рассмотренных здесь — неуязвима. Никто не может причинить ему вреда. Возможно, такая позиция заставляет человека Металла думать, что его действительно любят, ценят, лелеют, хранят, и происходит так, потому что он хороший. Потому что живет по правилам и никому не хочет зла.
Даже деструктивная для него стихия Огня обошла Сиченя стороной — потому что при нападении Вэней (огонь) на Гусу дядя отправил будущего Главу ордена в бега. Конечно, ему было велено спасти книги — но кто знает, может дядя Цижень просто получше знал У-Син.
И хотя Цишань Вэнь сжег резиденцию Сиченя, убил его отца и чуть не убил младшего брата — удар был косвенным. Куда более метким и разрушительным (и совершенно нежданным!) стал личный Огонь магистра дьявольского культа. Вэй Ина.
Вэй Ин раскопал всю подноготную истории с названными братьями и частями тела, нашел Голову – и единственный из всех заметил музыкальную фальшь в Песне Очищения ци. Вэй Ин указал на Виновника. И таким образом развалил весь внутренний мир Сиченя.
Но главное не в этом. А в том, что пострадал Лань Сичень от воды. От тех мировых вод, которые утопят металлический предмет и не спросят, и еще будут валять его по гальке до полного износа.
…
конец храма Гуанинь