Книга II, Глава 3
ГДЕ РЕЧЬ ПОЙДЕТ О НЕБЕСАХ
Пока человек молод, у него всегда остается иллюзия: если он внутренне свободен, обстоятельствам его не сломить. Есть в жизни области, куда не дотягивается ни рука закона, ни око традиции. И вопреки мнению о пользе богатства и процветания, эти области ничего не стоят.
Чем интенсивнее и суетней становилась политическая жизнь, чем скучнее и безотрадней жизнь личная, тем больше Ши Фэнсюэ убеждался в ценности медитации. Если бы он родился поэтом — он нашел бы утешение в искусстве, а если бы стал распутником — то в весенних кварталах Поднебесной. Но он родился и вырос воином, так что медитация стала его единственной отдушиной.
Но жизнь сложилась так, что ни благосклонного учителя, ни уединения, ни даже подходящей среды у Ши Фэнсюэ не было. Само его увлечение выглядело порочным и эксцентричным, словно открывшееся слабоумие. Ни одна даосская община, включая бродячих мастеров, не желала иметь с ним дело.
Над Ши Фэнсюэ висела пылающая печать: человек Императора, законник, цепная ищейка, аристократ в восьмом поколении и гроза отшельников. Даосские школы терпели его лишь как инспектора. Так что единственным багажом Фэн-эра оставалось наследие Цзинь Ми и школы Маошань.
Но и тут открылись трудности. Хотя Фэн-эр освоил медитативный транс без всяких пилюль, мог наслаждаться видениями различных царств и даже беседовать с их обитателями — вход собственно на Небеса для него оказался перекрыт.
То есть, не было преград Снежной Буре ни в царстве Воды с громадами дворцов на дне океана, с прекрасными морскими девами, поющими меж кораллов. Не было в царстве Птиц, украшенном драгоценными камнями, что бросают блики на перья облаков. Не было в царстве цветов, где круглый год распускаются лепестки и плодоносят деревья, а духи растений болтливы и беспечны. Даже в Царстве Демонов с тремя великими крепостями — Градом Нерушимости, Градом Пламени и Градом Вечной суеты — не было преград.
Однако перед входом в Небесное Царство Ши Фэнсюэ оказался скован по рукам и ногам незримыми путами, так что не смог продвинуться и на фэнь* вперед. Небесные стражи на Заставе, над головами которых Фэн-эр прежде пролетал, обидно смеялись.
— Пропустите меня! — возмутился было Ши Фэнсюэ. — Разве Небеса не самое благое и радушное место в мире?!..
— На тебе проклятая канга, — указал копьем один из стражей. — При чем тут мы?..**
— Что вы несете! — оглядел себя Ши Фэнсюэ. И верно! Прямо сквозь одежды на его коже высветилась бесконечная спиральная надпись на неизвестном языке. Она шла по всем местам, где тело касалось драконьей чешуи: по рукам, по груди, по животу, и страшно сказать, где еще.
— Кто это сделал? — возопил Ши Фэнсюэ, хотя и так было понятно.
— Ты чем-то оскорбил Бессмертных, — просветил страж, что был помоложе. — Это печать девятых Небес.
…В целом, ситуация была ясна, и ее трагическое завершение явилось лишь делом времени. Нет на свете большей Скверны, чем когда полился дождь из облаков*** между человеком и драконом. То есть между человеком-мужчиной и драконом. Древние легенды упоминали связь драконов с женщинами, после чего всегда рождалось что-то значительное, не менее легендарное. Но тут случившемуся просто не было оправдания. Мало того — Фэн-эр еще и радовался, словно на него высыпался сундук золота.
Самым правильным казалось выяснить, что это за канга, и как ее убрать.
…Разумеется, хитрое чудовище все продумало. Ни в одном из прочих миров, включая и обычный, человеческий, никакая надпись не высвечивалась. В царстве Птиц он выяснил, что «канга» — это пестрое оперение цесарки, птицы из породы куриных, что состояла в родстве с павлином и фазаном. Но упоминать кур при фазанах, павлинах и цесарках не следовало. На далеком юго-западе «кангой» именовали цветастую ткань, от которой у приличного человека рябит в глазах.
Ши Фэнсюэ со всех сторон обдумал свою связь с фениксами, курами и пестротой, и нашел это весьма обидным. Но и достаточно забавным.
В Царстве Демонов он получил более содержательный ответ. «Кангой» называлась надпись на ткани, скрытое сообщение, которое можно прочесть, если его нельзя высказать вслух. Например, кайма церемониальных одежд Владыки Демонов представляла из себя кангу: «Словом врага отвращай и силой оружия, победоносный, славный, источающий блеск!»**** Многие жители различных царств носили кангу в виде ленты на лбу. Надписи были разные по разным поводам: боевые кличи, брачные пожелания, погребальные напутствия, магические знаки, придающие мужества, удачи и мощи. Названия этого атрибута бывали какими угодно, но по сути это всегда была канга.
…Поскольку ни один бессмертный любого из миров не мог снять то, что он не видит, и, следовательно, смысла чего не понимает, оставалось терпеть. Несколько раз Ши Фэнсюэ возносился к Небесным вратам и пытался там запомнить свои знаки, дабы впоследствии зарисовать их. Небесная стража не препятствовала, но ухмылялась. На своей спине Фэн-эр ничего не мог рассмотреть, а заглядывать в неприличные места было неудобно даже в позе полного лотоса.
За месяцы подобного погружения в стране произошел переворот. Разразился голод. Армия союзников старого правительства перешла границы и осадила несколько опорных крепостей. Ши Фэнсюэ участвовал во всем этом, но словно в чаду. Его отец был убит, пришлось взять на себя заботу о матери и сестрах. Все сестры были замужем за политически неблагонадежными аристократами, семья жены сильно развернулась. Только родство с ней спасло женщин семьи Ши от унизительной ссылки и разжалования. Кого-то пришлось принудительно развести. Одна из сестер спаслась в буддийском монастыре. Тем не менее, матушку следовало увезти в глушь, в западный Хубэй, на ее родовые земли. Одинокая и скромная жизнь все же выглядела разумней яркой роскошной смерти.
Ши Фэнсюэ отдавал себе отчет, что делая выбор в пользу матери, вычеркивает себя из общественной жизни, так что вскоре за его существование никто не даст ломаного ляна. Но это было не важно. Главное, что все близкие люди — дети, сестры и племянники — находились в безопасности.
И в целом нет ничего удивительного в том, что резкие перемены в жизни снова свели Ши Фэнсюэ с Цзинь Ми.
За прошедшее время дева Цзинь Ми передала управление школой Маошань первому ученику своего отца, как того и требовала традиция. А сама удалилась в горное отшельничество на пять лет, чтобы освоить «хождение по небесной сети» и перейти на новый уровень. Нужные горы Уданшань, пропитанные даосской святостью, находились в уезде Учан. Именно там можно было получить помощь в освоении звездного шага, которым пользуются и практики кунг-фу, но, разумеется, лишь в профанических целях.
И вот пять лет миновали, а новый уровень пока никак себя не проявил. Возвращаясь в ближайшую из общин своей школы через бедную, но чистенькую деревню Юньси, Цзинь Ми встретила Ши Фэнсюэ.
Тут все стало ясно и про новый уровень, и про не зря потраченные годы! Как только были даны объяснения по поводу смерти отца Цзинь Ми, Ши Фэнсюэ узнал: дева никогда не обвиняла его. Она о многом передумала в горах и теперь знает, что в жизни ценно, а что лишь считается таковым.
Старое пламя вспыхнуло с разрушительной силой, ведь в теперешних обстоятельствах ему ничто не мешало. К тому же Ши Фэнсюэ отлично владел боевыми приемами, так что смог разобраться в мутном руководстве для ног быстрее и лучше высокомерных горных даосов*****.
Фэн-эр помог Цзинь Ми, а она в ответ помогла ему. Девушка оказалась единственной, кто в состоянии управляемого транса смог разглядеть на теле Ши Фэнсюэ проклятую кангу и даже перенести ее на бумагу. Правда, это ничего не дало: знаки не прочитывались, а от прикладывания к ним изгоняющих зло амулетов страшно чесались.
Как и ожидалось, канга оказалась нанесена на «янтарное тело» Ши Фэнсюэ — то есть на одну из его тонких оболочек, на тело ци. Очевидно, что проклятие касалось лишь Небесного царства, так что разумно было предположить: канга нанесена какой-то заоблачной эссенцией. Ну, это была не новость, «печать девятых Небес» и влажный перламутр.
— Верно, — сказала Цзинь Ми. — На этих знаках следы крови. Они пропитаны кровью.
— Кровью?.. — не поверил Ши Фэнсюэ. — Разве?..
— Да! — уверенно ответила Цзинь Ми. — Эта надпись оплачена кровью небес. Боюсь, я не смогу убрать ее. Если я права, и ты изгнанный чжэнь-жэнь, то эта канга должна препятствовать твоему возвращению.
— Но я был на Небесах и даже посетил там какой-то дворец! — возразил Ши Фэнсюэ. — Никакой канги изначально не было!
— Тогда я не знаю, — опустила руки Цзинь Ми.
Фэн-эр решил до последнего молчать, при каких обстоятельствах эта надпись появилась на нем. Однако Цзинь Ми поняла главное: оставлять без присмотра Фэн-эра нельзя.
…Через год они тихо скрепили брак в храме Доу-му.
* * *
События на земле летели быстро, так что множество перемен могло вместиться в один месяц, а тем более в год. Вчерашние потрясения часто полностью забывались. И даже старая ненависть или первая любовь подергивались призрачной ряской, оставляя после себя лишь когда-то сказанные слова.
Цзинь Ми говорила, что на Небесах время течет совсем иначе, и сто человеческих лет равны всего лишь ста дням небожителей. Поверить в это было трудно, да и какая теперь разница: Фэн-эр крепко врос в царство смертных, он потерял земли отца, но добился права править землями матери. Их бедное население следовало оградить от поборов, грабежей, очередного мора и сотен иных бед, которыми полон мир простых людей. Даже во сне заоблачный мир перестал являть ему себя. Зато рядом была любимая женщина. Разве не это можно назвать Благословением Небес?..
Цзинь Ми обучала сельских женщин основам лекарства и продолжала свои прогулки по звездам. Дворцы небожителей перестали ее интересовать. Один раз она рассказала, что видела залитый кровью трон, и это так испугало ее, что полностью отбило интерес.
— Что, на небесах, как и на земле, непорядки с властью? — съязвил Ши Фэнсюэ.
— Может быть, — уклончиво ответила Цзинь Ми. — У нас много лет засуха и слишком холодные зимы. Достать нужные травы все трудней. Нужно чаще посещать храм.
В то же время на Небесах с памятной встречи Фэн-эра с драконом и впрямь прошло лишь пять дней. Трон Нефритового Императора пустовал, и никто, кроме Небесного Лиса, не знал, что случилось. Небесный же Лис, почтенный Дань Чжу, утверждал, что Его Величество решает сложный юридический вопрос и просил себя не тревожить зря. Однако игривое лицо Лиса выглядело хмурым и желтым, как опавшие листья.
Меж тем юридический вопрос был обманчиво прост: кто в шести мирах имеет право наказать Императора Небес?.. Ни один закон не содержал ничего подобного, так как сама мысль казалась крамольной. Во всей вселенной верховная власть означала гарантию безнаказанности, а стремление к ней — жажду избежать последствий любого из преступлений. Проще говоря, до Юй-хуанди никто не задавался подобным вопросом, и Небесный Лис не понимал, отчего бы не потерпеть.
То есть — потерпеть свою безнаказанность.
В конечном итоге, разве кто-то неправедно убит?.. Покойный император Тай Вэй творил воистину страшные вещи, истреблял целые народы, соблазнял чужих невест без каких-либо гарантий, не брезговал убийством любовниц и родственников, обманывал чужое доверие — и ничего. Сам Юй-ди в прошлом тоже стал причиной многих смертей — и ничего. То есть, он подписал указ об искуплении и теперь сидит на троне с мертвым белым лицом. Неужели этого мало?
— В царстве добродетели, которое я поклялся утвердить на Небесах, — холодно ответил ему Жунь Юй, — закон един для всех. Если это не так — закон несовершенен.
— Его Величество известен своим благочестием и целомудрием, — Лис опустил ресницы и намотал на палец алую нить. Так он выглядел очаровательно и кротко, что спасало от участия в серьезных делах. — Зачем Его Величество надумывает?.. Какую погрешность он мог допустить?..
— Клятвопреступление, — отрезал Жун Юй.
— Ой! — отшатнулся Небесный Лис, вмиг растеряв очарование. — Да как такое может быть?..
— По соображениям скромности я не могу сделать это достоянием чиновников из ведомства Небесной Юстиции, — встал Жунь Юй, проигнорировав чужие сомнения. — Мера наказания хорошо известна, вопрос лишь в исполнителе.
— Никто во вселенной не смеет прикасаться к телу Императора Небес, — вскинул голову Небесный Лис, так как был ниже ростом. — Кроме его жены или любимой наложницы. Это хороший и праведный закон.
— Я не это имею в виду, дядя, — ледяные глаза Жунь Юя смерили Лиса с головы до ног и замерли на его переносице.
— Ах, мои познания так невелики! — сокрушился Лис. — Обычно такие вопросы решаются в кругу семьи.
— Я знаю, что исполнить наказание может старший родственник, — дернул бровью Жунь Юй, взяв со стола приказ. — Дядя. У меня остались только вы.
Тут Небесный Лис окончательно спал с лица и чуть не повалился на месте. Документ, вложенный ему в пальцы Жунь Юем, содержал нечто отвратительное. Черты лица почтенного Дань Чжу отразили ужас, брезгливость, беспомощность, снова ужас и, наконец, глухой протест.
— Я занимаюсь любовью, а не чем-то подобным! — выронил он приказ, словно по тому ползали муравьи. В документе было три строки:
≡ Нарушение обязательств по сделке — 50
≡ Прелюбодеяние — 100
≡ Вмешательство в реальность мира смертных — 100
Цифры означали количество ударов дисциплинарной плетью, которая с давних пор помогала Небесам становиться лучше и нравственней. На памяти Дань Чжу ее никогда не применяли к членам императорской семьи. Младшего принца просто щадили, а старшего наказывали огненной ци.
— Дядя, — Жунь Юй стоял спиной к нему перед высоким светильником в виде пагоды, на каждом из коньков которой горело по золотистой свече, а внутри каждого яруса сияло по хрустальной сфере с подогретым маслом лотоса. — Я знаю, что почтенный Дань Чжу не способен выполнить мою волю. Пусть скажет, не остался ли еще кто-то в нашей семье, кого мои предки не добили. Род моей матери вырезан, а племя Птиц по линии покойной Императрицы я при всем желании не могу считать своей родней. Нет ли у достойного дяди еще одного брата?
— Юй-ди!.. — топнул было ногой Небесный Лис, но спохватился. У Жунь Юя были все основания так говорить; кроме того, упрекать императора, даже если это ваш племянник, неуместно.
Владыка Дворца Брачных Уз впервые находился в полном замешательстве. Обычно он отшучивался либо ждал, когда другие ошибутся. В прежне времена вокруг находилось много славных Небожителей постарше Лиса, все они пылали решимостью, подчас лезли не в свое дело, и всякий имел свое ценное мнение по любому поводу. В прежне времена о Лисе бы и не вспомнили!.. Но теперь Небеса поредели, украсились погребальными табличками, осталась одна неопытная молодежь да древние старцы. Для любого из них озвученная проблема будет не только неподъемна, но и не ясна.
С тем, что проблема касалась Владыки Дворца Брачных Уз, император не ошибся.
— Вашему Величеству известно, — вздохнул Небесный Лис, — что единственный член нашей семьи, которому дарована власть карать любого Небожителя — это Повелитель Пламени. Вы сами оставили за ним это право… Учитывая обстоятельства, вам следует обратиться к нему.
— Я думал об этом, — бесцветно отозвался Жунь Юй. — Это неприемлемо.
— Почему?
— Не играй со мной, дядя, — Жунь Юй смотрел перед собой, не оборачиваясь. Может быть, не хотел показывать лицо, поскольку вопрос был не самым скромным. — Я должен разрешить проблему, а не усугублять ее. Принц Сюй Фэн в его теперешнем состоянии не сможет осуществить свое право. Даже если я воспользуюсь силой небожителя, чтобы заставить его, последствия будут губительны. Я и без того причинил ему вред.
— Действительно, — заметил Дань Чжу не без яда в голосе, — Ваше Величество и без того изгнали Сюй Фэна, а разве он это заслужил?.. Мой любимый племянник лишился бессмертия и статуса Небожителя. Кто мог подумать, что теперь он занадобится вам в прежнем качестве?..
Плечи Жунь Юя дрогнули. Возможно, Лис не стал бы говорить все это в глаза Жунь Юю, особенно без давления, в мирной обстановке. Дань Чжу вроде как смирился с произошедшим, согласился с утвержденными решениями. Но в глубине сердца чувствовал протест. Не последнюю роль в этом играла его личная вовлеченность. Император разрушил узы, созданные Владыкой Брачного Дворца, теперь возлюбленная пара мается на земле. Простить такое трудно.
Мало того: души, связанные красной нитью, должны жить общей судьбой. Жунь Юй принял красную нить от Сюй Фэна и показал, что принял последствия. Он хорошо понимал, что делает. К чему это нынешнее лицемерие?
Неудивительно, что Жунь Юй, однажды уже поставивший закон выше своих чувств, теперь несчастен. Он сам виноват.
— Хорошо, что дядя напомнил мне о незаслуженном изгнании Повелителя Пламени, — пламя свеч перед Жунь Юем метнулось и на мгновение померкло. По ткани на его спине прошла переливчатая рябь. — Это говорит о глубине его осведомленности. Хорошо, что дядя не знает всего.
— Что может быть хуже этого? — на волне возмущения возразил Лис. — Если Его Величество раскаялся — никогда не поздно снова призвать Сюй Фэна на Небеса! Вместе с Цзинь Ми!
— Хорошо, что дядя не знает всего, — повторил Жунь Юй.
…На какой-то миг Дань Чжу подумалось, что он сказал ужасную глупость. Ясно, что Жунь Юй ревнует. Сюй Фэн связан красной нитью с двумя существами, не удивительно, что между ними за спиной Сюй Фэна возник конфликт. Кроме того, даже небесное терпение не вынесет, когда твоя невеста из века в век становится женой другого. Император никогда не вернет Сюй Фэна на Небеса, потому что вслед за ним тут же устремится Цзинь Ми. Разлучить их повторно будет равносильно признанию тиранической природы своей власти. А созерцать их счастье ему невыносимо.
— Юй-ди… — ласковым голосом начал Лис. — Я понимаю опасения Вашего Величества и его заботу о Повелителе Пламени…
— Нет, — отрезал Жунь Юй. — Прошу простить, но дядя не понимает. Принц Сюй Фэн не помнит, кто он, и это сохранится до его смерти. Его бессмертный дух заперт в смертном теле без малейшей связи… и мне интересно, кто из вас, Дева Юань Цзы, старейшина Доу-Му или вы, дядя, с присущей вам фантазией, определили ему текущую судьбу. Сейчас у него нет ни одного способа самосовершенствования, зато личная жизнь радует самый взыскательный взгляд. Что вам пообещала Владычица Воздуха Суй Хэ, дядя, что вы с Девой Юань Цзы направили ее на искупление в царство Смертных в столь желательной для нее роли?
— Это карма, Ваше Величество, — пробормотал Лис, пораженный открывшейся перспективой. Действительно, еще и Суй Хэ!.. Когда он обсуждал с императором ее искупление, подробности были неизвестны. — Все знают, что Ваше Величество простили Суй Хэ, в то время как ее нынешний статус требует чистоты души… душа загрязняется неисполненными желаниями…
— По закону кармы Сюй Фэн стал учеником Цзинь Ми, — тихо произнес Жунь Юй. — Дева Суй Хэ стала женой Сюй Фэна благодаря круговой поруке. Будьте уверены, когда я разберусь с собственным наказанием — я займусь вашим.
Лис улыбнулся.
— А теперь я жду ответа на мой вопрос, — напомнил Жунь Юй. — Дядя зря тянет время.
— Ваше величество, — снова взялся за висящие на поясе алые нитки Лис. Теперь, поняв причины императорских тревог, он был уверен, что заставит Жунь Юя передумать. — Вы много работали, изучая Закон, никто не заподозрит вас в несправедливости… Но стоит ли оно того?.. Вы никогда не были безрассудны. Наверняка у ваших проступков есть разумная причина.
Прямая спина в белом небесном шелке осталась неподвижной. Император не снисходил.
— Позволю себе сказать, — продолжил Лис, — ваше величество с очевидностью переоценивает причиненный вред… Да и какой может быть вред, это же Сюй Фэн!.. Я отлично знаю моего младшего племянника, он всегда был ненасытным… Рвется сюда каждый день, стража на Воротах делает ставки, удастся ли его задержать… Какие между вами могут быть недоразумения?..
— Он больше не появится, — глухо сказал Жунь Юй. — Стража может не отвлекаться.
Лис моргнул, обдумывая сказанное. За этими словами явно что-то стояло. Однако важным было совсем другое.
— Ваша связь, — понизил голос Дань Чжу, — ваша связь выше предрассудков и древнее законов Небес. У нее прежденебесная природа. Она необходима, чтобы в шести мирах не начался хаос, а вселенная раньше времени не истощила созидающие силы. Никто из вас не может винить себя в ее поддержании.
Шевельнулись острые лопатки, черноволосая голова опустилась, но Жунь Юй быстро вернул себе высокомерную неподвижность. Словно ничего не слышал.
— Конечно, — помолчав, обычным голосом продолжил Лис, — если Ваше Величество отменит свой обет и женится на деве-фениксе из царства Птиц, проблема исчезнет. Может быть, у покойной Императрицы осталась какая-нибудь родственница. Всем известно, что холодное сердце Вашего Величества уживется с самой вздорной душой. Во имя блага шести миров.
…Раздался звон, свет разлился по узорным плитам. Высокий светильник в виде пагоды рухнул на пол. Медленно, как во сне, император повернулся.
За его спиной пылал расплавленный воск и горючее масло, брызнувшее на осколки хрусталя, опору светильника из дорогого эбена, на полы императорских одежд, так что казалось — за ним сияет огненный шлейф. Огонь мгновенно скользнул вперед, облизал ткань, пополз вверх по небесному шелку. Но не это было самым страшным.
Сквозь лицо Небесного Императора проступил костистый череп дракона, метнулся вперед на долгой шее — прямо к лицу Небесного Лиса, щелкнул клыками. Дань Чжу не смог совладать с собой: он зажмурился, уже представив свою голову откушенной и выставленной на воротах. Это было столь же жутко, как и в прежние времена, когда Император был одержим Цюнци.
…Было очень наивно думать, что контакты с подобной силой проходят бесследно.
Выступы драконьих скул почти касались кожи Дань Чжу на щеке, под челюстью, на мочке уха… словно эта жесткая голова, выписывая у его лица петли, попробовала чужой страх на вкус и запах. Искала, куда нанести удар. Заставляла почти желать его, чтобы этот ужас, наконец, закончился.
Но и это было не самым страшным.
Сам император… Жунь Юй держал у своего горла стрелу. Ее оперение все еще скрывалось в глубоком рукаве, но раскаленное острие уже пропороло голубую вену у трахеи, оставив на коже след окалины.
Это была заурядная стрела из царства Смертных, среднего размера, такими вооружались всадники для стрельбы на скаку. Эту же явно делали на заказ для богатого знатока: ее небольшой плоский наконечник переходил в стальную трубку, глубоко насаженную на древко, так что стальная часть занимала почти треть стрелы. Такая стрела должна пробивать броню и кости животных… наконечнику не будет сноса…
…Как могло выйти, что Жунь Юй держал его в огне голой рукой все то время, пока Лис упражнялся в остроумии? Рука императора давно была обожжена раскаленным металлом, но безумие в его глазах говорило, что это малая цена.
— Эта ненасытная связь слишком сильна, — вдавил в себя наконечник Жунь Юй, его воспаленные глаза подернулись дымкой боли, словно на них упала тусклая вуаль. Но упрямый рот цедил и цедил полные ненависти слова: — Я должен вырвать ее из себя, сжечь в своей крови! Отбить у своего тела привычку… Все совершенные ошибки имеют лишь одну причину! Дядя хочет, чтобы я сам наказал себя?
— Тай И! — воскликнул Лис, по-детски всплеснув руками и повалившись на колени. — Тай И!
Пальцы императора неуверенно разжались, стрела выскользнула, затерявшись в рукаве. Гибкое тело призрачного дракона обвило Жунь Юя кольцами, обволакивая влагой, и взорвалось тысячей мельчайших брызг. От оплавленного небесного шелка тут же повалил пар. Круговым движением левой руки император прибил к полу остаточное пламя. Душный запах лотосового масла, смешанный с горелой тканью, завис в воздухе.
— Что Тай И? — подался вперед Жунь Юй. — Правитель преисподней… Его никто не видел десять тысяч лет. Какое дело ему до изъянов живых, а не мертвых?
— Император Янь-ди Шэньнун******, красный солнечный дракон, ваш предок, имел множество детей… — обхватил себя руками Лис. — Никто из них не хотел наследовать трон. Тай И стал править миром душ и пурпурными звездами еще до рождения вашего отца Тай Вэя.
Жунь Юй свел брови и вытянул голову, словно все услышанное мучило его, но было слишком важным, чтобы упустить хоть слово.
— Тай И мой брат, — закончил Лис. — Он самый старший из наших родственников. Из тех, кто все еще воплощен.
Жунь Юй пошатнулся.
— Янь-ди Шэньнун отец Цюнци, не так ли? — глухо произнес он. — Огненный дракон, управляющий древесной стихией, давший миру Смертных все ремесла… он и создал древний сосуд, где держал своего неугодного сына?..
Лис вздохнул. Цюнци был не тем братом, о котором хочется говорить. Куда лучше было бы, если бы он все еще считался порождением хаоса.
— Ясно, — отрезал Жунь Юй. — Вот почему отец не стал убивать его. Похоже, я сделал за императора Тай Вэя его последнюю работу.
* * *
Повелитель Вод Янь Ю первым заметил неладное. Три последних земных года он наслаждался своей ролью «господина Пу Чи» в полной мере — то есть, в объятиях госпожи Ши, которая, как и Сюй Фэн, не помнила своего небесного происхождения. Янь Ю приложил много усилий, чтобы Владычица Воздуха Суй Хэ оказалась не только на земле, но и замужем за своим старым предметом увлечения. Это было самым лучшим способом ее заинтересовать. Ведь на фоне постоянно занятого мужа, и к тому же влюбленного в другую, сам он, Янь Ю, выглядел замечательно!
Ради такого на Небесах пришлось использовать подкуп. Как известно, круг Двенадцати Небесных Зверей пестрел дырами, а глава Зодиака и вовсе был казнен. Годы Змеи, Крысы и Кабана отличались феноменальным злополучием и совершенно сбитыми природными циклами. Янь Ю поклялся деве Юань Цзы, что найдет правильных Небожителей на пустые места. А все заслуги перед Императором припишет ей. И даже подписал соглашение.
Сначала все шло отлично. Во время отчетов перед троном Янь Ю улыбался Владычице Цветов Чжанлао, стремясь заместить собой всех отсутствующих повелителей стихий. Потом разразилась засуха в пяти царствах из шести, и кто-то по старой памяти обвинил Сюй Фэна, Повелителя Пламени. Янь Ю спрятал глаза: дело было не в нем, а в неспособности служанок Суй Хэ нагнать дождевые облака в должном количестве и в нужные зоны. Пришлось помочь красавицам с расчетами и с некоторыми способами усиления ци. Потом Янь Ю отвлекся на свою земную любовь, так как Суй Хэ вошла в возраст, и напортачил сам. Ледяные зимы без осадков погубили много зерновых, а избыточный разлив рек затопил остатки. Даже рис сгнил на полях. Чжанлао была в страшном гневе и накричала на Янь Ю прямо на дворцовой площади. Ну, зато все ночи были ясными, звезды ярко сияли, людям такое нравится.
…И только когда осенние звездопады не пришли, две кометы появились раньше срока, звезда Стража Солнца начала полыхать, словно только что рожденная, а Луна плотно вошла в фазу постоянных затмений — Янь Ю понял, что надо что-то делать. Все происходящее на Небе говорило лишь об одном: Повелитель Ночей не может исполнять свои обязанности. С ним что-то случилось.
Жунь Юй приходился Янь Ю сводным братом, и за краткое время близости Янь Ю хорошо узнал характер императора. Где бы тот ни находился, привычка смотреть на небо оставалась с ним. Он отпустил контроль лишь однажды — когда был одержим Цюнци. Но тогда все небесные чиновники были в таком ужасе, что работали сверхурочно. Царство Смертных вообще ничего не заметило.
Одним словом, Повелитель Ночей должен был исправить картину на небосводе сразу, как заметил неполадку. Что могло случиться, если он ничего не предпринимает второй земной год?!
В текущих обстоятельствах это значило лишь одно: он повержен.
…В Небесном царстве картина не прояснилась, отчего тревога лишь возросла. Плотный сырой воздух, который, казалось, можно резать ножом, не пропускал ни ветерка. Неподвижные деревья, воды источников, небесные флаги и само небо казались нарисованными. Словно наступил праздный день, и нет ему конца. Императорский трон пустовал. Чиновники мрачно выстояли положенное время приема и разошлись, не порадовав даже сплетнями. Лис утешительно вздыхал, напустив на себя важность.
— Где Его Величество? — Янь Ю перекрыл Небесному Лису выход из дворца, едва тот направился за остальными. — Я все же его брат, прошу меня понять.
— Его Величество медитирует в Храме Предков, — быстро ответил Лис.
— Что, третий день?
— У него осталось еще четыре. Семь дней медитации. Для увеличения гармонии и очистки меридианов.
— Что за чушь?! — не поверил Янь Ю. — Интересно, что нужно сотворить, чтобы так запачкаться. Он снова кого-то съел? Проглотил Владыку Демонов?.. Скажите мне правду, почтенный Дань Чжу!
— Нужно как можно скорее вернуть Суй Хэ, — поморщился Лис. — Ее красивое лицо очень оживит здешнюю атмосферу, когда… к моменту, как все закончится. Надо полагать, она уже получила, что хотела. Четыре земных года ничего не решат.
— Остроумно, — ухмыльнулся Янь Ю. — Владыка Брачных Уз пытается отправить глупца назад, пока Суй Хэ все еще моя?.. Что с моим братом?..
— Ну что ты кричишь, — стукнул его по плечу Лис. — Это мой царственный племянник, я знаю его в пять раз дольше твоего… с вот таких пор, — Лис показал руками что-то мелкое и, вероятно, милое. — Я приглядываю за ним, пока повесы вроде тебя заняты лишь собой! Его Величество издал указ об очередном этапе покаяния… Разве Повелитель Воды забыл, что у нас тут не квартал развлечений?
— То есть это не оздоровительная медитация, — кивнул Янь Ю. — Что еще почтенный Лис скрывает от скромного Повелителя Воды?..
— Суй Хэ… — опустил глаза Лис. — В прошлый раз ее пребывание в царстве Смертных было насильно прервано Небесами. Так что искупление никак нельзя было зачесть. Во второй раз подобное недопустимо. Но дева Суй Хэ отличается крепким здоровьем и все еще молода…
— И почтенный Лис говорит мне это, потому что…
— Да, — снова вздохнул Лис. — Ты должен ее убить. Больше некому.
Янь Ю опешил. Лис воспользовался его растерянностью и стремительно просочился наружу. Глядя в алую спину, украшенную воздушной меховой оторочкой, Янь Ю должен был признать: вряд ли на Небесах найдется столь же сильный политик, как почтенный Дань Чжу. Видимо, отсутствие Жунь Юя полностью раскрыло его потенциал.
— Я могу называть вас дядюшкой? — догнал Янь Ю Лиса, пряча взгляд за ресницами. — Мы не кровные родственники, но благодаря Жунь Юю… и учитывая мои теплые чувства… Я же не ослышался, дядюшка?.. Вы советуете мне убить деву, с которой я живу душа в душу?..
— Ой, да что там может быть душа в душу, когда дева не в себе, — взмахнул рукой Лис. — Вот то ли дело здесь, когда нет никаких недоговоренностей. Но, думаю, господин Пу Чи просто боится, что не придется деве по нраву… Хотя он лучше многих знает, что все, пережитое на земле, не забывается полностью…
— Что ж, я спасу деву Суй Хэ от старости и дальнейших огорчений, — помолчав, сказал Янь Ю. — Дядюшка не разочаруется. А теперь прошу позволения навестить Храм Предков.
— Ах, незадача, — живо развернулся Лис. — По приказу Его Величества Храм Предков оцеплен тремя кольцами стражи. Даже муравей не сможет миновать ее незамеченным. Бессмертный Янь Ю должен смириться… Мне очень жаль.
* * *
Дева Куань Лу, как и много лет назад, была облачена в доспехи. Она снова стояла на страже своего господина — теперь перед входом в Храм Предков. И в этот раз она была не одна.
Перед ней плотным полумесяцем стояла Лунная Стража — личная гвардия Императора, основной задачей которой была не вооруженная защита, а создание непроходимых заслонов перед императорскими покоями и рабочим кабинетом. Стража обеспечивала тишину.
Именно благодаря тишине в целом было понятно, что происходит внутри. Император никогда не скрывал свою личную жизнь совершенно, хорошо понимая, что полная изоляция плохо скажется на состоянии Небес. Полная изоляция могла быть расценена как презрение. К тому же личная жизнь Императора была так скудна, что там скрывать? Разве что шелест свитков и пару вздохов.
…Прежде, чем войти в Храм Предков, Жунь Юй дал Куань Лу распоряжения. Он проведет внутри семь дней. В первый день будет беседовать с владыкой душ Тай И, и у этого разговора не должно быть ни одного свидетеля. Тай И, как известно, никогда не посещает Небеса, чему есть древняя и могучая причина. Он вообще не общается с живыми. Единственным местом, что связывает Небеса и преисподнюю, является Погребальный Храм. Таким образом, ожидалось, что Тай И появится внутри, возможно в истинном облике пурпурного дракона.
Этому может сопутствовать лиловое свечение, свист и грохот, другие страшные звуки. Поэтому что бы ни происходило в Храме Предков — входить категорически запрещено.
Куань Лу лучше всех знала это «что бы ни происходило» и заранее напряглась. Каждый раз, когда речь шла о «что бы ни происходило» — происходило ужасное, требующее немедленного вмешательства. И обычно в этом был замешан Сюй Фэн. А если бы ничего ужасного не предполагалось — ее господин и император просто не стал бы заострять внимание на невмешательстве.
Остальные дни, - сказал Жунь Юй, - он проведет внутри храма в одиноком поклонении, в котором нет ничего интересного, так что входить и пускать кого-либо категорически запрещено. По истечении седьмых суток он выйдет наружу.
И вот теперь Куань Лу стояла перед входом в храм на расстоянии вытянутого копья от первой линии Стражи. Она знала, что станет лучшим замком, чем кто-либо другой.
…Сначала раздался продолжительный гул. Звук был низкий и словно заглушенный печатями, но полный такой мощной духовной силы, что подгибались ноги. Потом из-за спины и правда разлился густой лиловый свет. Куань Лу казалось, что она слышит звук ползущей чешуи, клацанье по мрамору, какие-то жилистые хлопки. Потом все смолкло.
— Приветствую Тай И Тяньцзуня, — тихо сказал Жунь Юй, — брата моего отца и Повелителя Мертвых.
— Владыка Преисподней приветствует Императора Небес, — ответил глубокий голос. — Я сделал исключения для тебя, старший сын Тай Вэя, лишь потому, что мы в родстве. И потому, что уже видел младшего. Теперь я видел вас обоих и надеюсь никогда не видеть впредь.
— Милосердие Владыки Мертвых куда выше милости императора Небес, — ровным голосом ответил Жунь Юй. — Я покорно принимаю его слова как пожелание жить вечно.
— Ты, вероятно, умнее, чем я видел в сознании Сюй Фэна, — после паузы сказал Тай И. — Но столь же хорош собой. Он не преувеличил. Поэтому ты не принимаешь истинный облик? Думаешь, твоя красота вызовет мою симпатию и сделает руку более легкой?
Жунь Юй еле слышно засмеялся. Это было странно.
— Мой истинный облик столь же бесцветен, как и видимый, — ответил он. — Но его спина покрыта броней. Я собираюсь принять наказание в человеческой форме. Я не хотел утомлять Повелителя Мертвых лишней демонстрацией родства.
— Что ж, справедливо будет уровнять наши силы.
Внутри снова зашуршало и замерцало, после чего наступила тишина. Потом что-то посыпалось на пол. Куань Лу, много лет прислуживавшая Жунь Юю, безошибочно определила, что это: Жунь Юй вынул свои ритуальные шпильки, снял гуань и все украшения для волос. Скорее всего, он разделся до нижних одежд. Это была обычная процедура, если речь шла о наказании преступников.
— Прошу бессмертного Тай И Тяньцзуня исполнить мой приказ, — донесся голос Жунь Юя. — Такова же и моя смиренная просьба.
Наверняка он стоял там на коленях, бледный и склоненный в пол, с переброшенными вперед волосами, как в былые времена. Даже в воображении эта картина била Куань Лу по глазам. Она должна была держать лицо, чтобы случайные взгляды стражи ничего не смогли по нему прочесть. Поэтому просто сжала в кулак край своей жесткой брони.
Хрустнула бумага.
— О каком обязательстве по сделке речь? — спросил Тай И.
— Я отнял у Повелителя Пламени его природу Небожителя, — глухо ответил Жунь Юй, — в обмен на полное невмешательство в его человеческую жизнь. Я не выполнил этого обязательства и вмешался в нее… не единожды.
— Твоя гордыня бесподобна, — насмешливо сказал Тай И. — Думаешь, даже будучи владыкой Небес, ты можешь манипулировать природой изначальных Бессмертных, членов нашей правящей семьи?.. Прими мои слова: это не ты, а я изменил судьбу Сюй Фэна. Эта та мера наказания, которую он сам определил себе в аду. От начала до конца это было его собственным проклятьем. Даже в аду он не смог тебя простить.
— Благодарю за поучение, — голос Жунь Юя дрогнул, сломавшись. — Оно не отменяет моей вины. Я нарушил данное слово, этого достаточно. Но если и после смерти Сюй Фэн не дал мне прощения… я себе его тем более не дам.
— Касаются ли и остальные пункты приговора Повелителя Пламени? — после паузы спросил Тай И.
— Да, — ответил Жунь Юй.
Повисло молчание.
— У меня будет несколько условий, — наконец раздался голос Тай И. — Ты будешь наказан по правилам царства мертвых. Поскольку я не знаю иных. Видишь это зеркало? Оно отражает материю души.
— Да, — сказал Жунь Юй. — Здесь нет хороших людей.
— Ты будешь смотреть на себя и считать удары. Я остановлюсь только дважды. Первый раз — когда ты не сможешь более считать. Второй — когда ты перестанешь отражаться в зеркале. Император понимает, почему?
— Я стану хорошим человеком? — прошелестел голос Жунь Юя, словно он говорил через ткань.
— Нет, — громче обычного пророкотал Тай И. — Это будет значить, что ты себя простил.
Опять повисла пауза. Она была долгой.
— Ты действительно понял условия? — наконец произнес Тай И.
— Да, — четко ответил Жунь Юй. — Если мое наказание закончится, но я все еще буду отражаться в зеркале, Владыка Мертвых не остановится. Я либо сочту себя чистым, либо умру.
— Верно.
…После этого раздался свист.
____________________________________________________________
Примечание 1:
*****Ко всему отрывку необходимо отдельное пояснение:
Горы Удан (Уданшань) считаются «южным Шаолинем» и полны даосских святынь, самая древняя из которых — Храм Пяти Драконов. Большинство остальных, ныне внесенных в фонд ЮНЕСКО, появилось в новое время, так что нет смысла их упоминать. Уданшань действительно находится на западе провинции Хубэй, в округе Шиянь («десять плотин»), который в описываемое время назывался Учан. Юньси — 鄖西 («западная местность») — город и уезд в Шияни, крайне бедный сельский район в период средневековья.
Как было сказано раньше, Хубэй — место ссылки поэта Цюй Юаня (автора поэм, чьи названия одинаковы с именами оружия Чу Ваньнина) и место расположения озера Дунтин.
«Хождение по небесной сети», которое осваивает Цзинь Ми — это знаменитый «Юев шаг», даосская визионерская практика хождения по звездам Большой Медведицы (Бэйдоу), дающая то и это, плюс единение с космосом. Существует схема положения ног при Юевом шаге, в которой трудно разобраться, так как повсеместно левая и правая стопы там перепутаны местами. К схеме прилагается описание, похожее на танцевальную инструкцию.
Доу-му — богиня судьбы и Полярной Звезды, изначально «матушка ковша». В даосском пантеоне аналогична Гуаньинь, центральному женскому божеству буддизма.
Все Бэйдоу, Юи, Чу Ваньнины и Юньси завелись в этом тексте сами, по воле небес!
⥈
******Янь-ди Шэньнун — 炎帝神农 (Yandi Shennong) — Янь-ди буквально означает «огненный император» или «огненный дух», это титул. Имя Янь-ди — Шэньнун («божественный земледелец»). Он один из мифических правителей Китая и культурный герой, древнее верховное божество Солнца, покровитель земледелия и медицины, автор сельскохозяйственного календаря (видимо, того самого, который потом исправлял Жунь Юй). Мать Шэньнуна — Нюй-дэн — зачала его после того, как увидела дракона (но мы понимаем!..) Шэньнун связан с растительностью и плодородием, он имеет змеиное тело и человеческое лицо, хотя изображается по-разному, в зависимости от целей и времени изображения. Один из крупных лесных районов с реликтовыми деревьями в провинции Хубэй называется «Шэньнунцзя» (神农架 — «опора Шэньнуна»).
Янь-ди Шэньнун никогда не отождествлялся с самим Солнцем как светилом, хотя считался его властелином, обладателем «силы Солнца». Свое место верховного божества он впоследствии уступил прибывшему на золотом драконе новому богу — Желтому Императору (кореллирует с Тай Вэйем).
На китайском небосводе есть звезда Тайяншоу — 太阳守 (tàiyáng shǒu) — Властелин (Страж) Солнца. Это Янь-ди Шэньнун.
Из древесины божественных деревьев Шэньнуна сделан Чу Ваньнин.
______________________________________________________________
Примечание 2:
*Фэнь — 市分 — древняя мера длины размером с зерно риса; 3 ⅓ мм
**Проклятая канга — термин из романа Мосян Тонсю «Благословение Небожителей». Оковы-проклятия, сформировавшиеся в результате низвержения героя с Небес. Блокируют магические силы. Подробнее см. комментарии в главе 36.
***дождь и облака — сексуальная связь, знаменитая китайская идиома
****Вольное изложение Ригведы, гимны к Варуне и Агни, которые в ведийский период назывались Асурами (т.е. «наделенными силой»). Царство Демонов в китайском каноне – это на деле царство Асуров в позднем значении «яростные противники Небес».