Глава 6
Жунь Юй не был любимцем общества, и нельзя сказать, кто был в том более виноват: он сам или его обстоятельства. У него не было друзей, с любым из небожителей он поддерживал лишь формальные контакты. Хотя его располагающая внешность и манера общения делали его приятным собеседником, в задушевной компании его находили скучным, скрытным, отстраненным. То же самое Жунь Юй мог сказать обо всех прочих. Потому никто толком не знал, чем занят Жунь Юй.
Другую половину суток — предполагалось — Жунь Юй спит.
На деле работа Повелителя Ночей продолжалась и днем. В каждом из царств небеса выглядели по-своему, так что картину необходимо было корректировать с учетом местности и времени. В основном, это были долгие и трудные математические расчеты. Календарь, которому следовали шесть миров с незапамятных времен, сильно устарел. Доктрина и реальность не совпадали. Эту погрешность, что с каждым годом росла, приходилось исправлять вручную, а поскольку все связано — пересчитывать приходилось целые секторы данных.
Так что Жунь Юй привык оперировать большими массивами информации и отлично понимал причинно-следственный закон, в большинстве миров называемый кармой. Небесные знаки на Оси Катастроф говорили, что дева Цзинь Ми скоро появится вновь и принесет бедствия. Узнав историю ее рождения, можно было не сомневаться, что дети не только платят за грехи родителей, но и воздают их обидчикам. Феникс и Цзинь Ми были детьми двух владык, один из которых уничтожил другого, и этот рисунок повторялся в их судьбах на небесах. Сюй Фэн как будущий император Небес нес на себе карму своего отца. Все знали, что Тай Вэй взошел на трон, убив своего брата. На небесах такая передача власти была обычным делом. Жунь Юй подозревал, что отец именно для этой роли «последнего препятствия» держит его на Небесах под контролем, а не высылает в родной водоем, чье название теперь было не вспомнить.
Жунь Юй с его подавленным гневом на имперское самодурство и подавленной любовью к равнодушному отцу не боялся смерти — он боялся стать тем червем, через которого, сотого по счету, переступили, пока ковали себе светлое будущее. Он боялся бессмысленного насилия, потому что слишком от него устал. Насилие вызывало в нем ноющую тоску своей обыденностью, насилие было рутиной. Но даже в нем были формы, в сравнении с которыми смерть выглядела лучше.
…Со всем этим необходимо было что-то делать. Стоя на ночном звездном Балконе, Жунь Юй купировал приступы паники своим обычным способом: рационализацией и поступательным смирением с самым жестоким из прогнозов. Потому что если в событии нет внезапности — оно хотя бы не выбивает почву из-под ног.
Самым трудным было смириться с унижением. Легко преодолеть стыдливость, если твое сердце горит, уверенное в законности своих притязаний. Тот, кого любят и хранят, не ведает стыда. Но тот, кто не способен вызывать любовь, являясь лишь прихотью или добычей, должен жить в унижении или учиться бесстыдству.
Жунь Юй вернулся домой измотанным, опустошенным и безучастным. Зайдя во Дворец Небесных Сфер с внутреннего двора, он проигнорировал гнутый хрустальный мост и просто прошел сквозь озеро. Ледяная вода отлично снимала дремоту.
Дворец Небесных Сфер с появлением помощницы преобразился. Он все еще был пустым, но в нем возникли светильники и ткани. Прозрачные завесы соединяли потолок и пол, как слои тумана. И, конечно, тут появилась выгородка для хранения одежд.
Жунь Юй механически достиг ее, оставляя широкий мокрый след; набрякший шлейф тяжело волочился сзади напоминанием о хвосте. Не имело смысла выглядеть кем-то другим, красивым, свободным и жизнерадостным.
— Я могу помочь Повелителю Ночей? — вскочила помощница Куань Лу*. Она носила доспехи стража, поскольку наличие девушки в доме неженатого мужчины, как известно, предосудительно.
— Нет, — мазнул мокрым подолом по ширме Жунь Юй.
— Я могу выстирать и высушить одежду Повелителя Ночей!
— Как хочешь, — апатично ответил Жунь Юй. Мокрый ком упал на пол за ширмой, и Куань Лу залилась краской. Она нагнула голову, чтобы Первый Принц ничего не заметил, когда выйдет и даст распоряжения.
Он вышел к ней простоволосым и босым, в одежде цвета цинь. Отжал влажные волосы, перебросил их за спину, и Куань Лу, заикаясь даже в движениях, протянула ему свою шпильку.
Жунь Юй взял. Было видно, что отвергнуть дар он не может по соображениям такта, а принять — по соображениям морали. Подаренная шпилька являлась повсеместным знаком выражения чувств, принять шпильку — значит, подтвердить свою привязанность. Но жест Куань Лу казался скорее знаком служения, чем знаком симпатии. Если бы Жунь Юй его отверг — он оскорбил бы Куань Лу не как деву, а как небожителя, верного господину. Поэтому он вертел непримечательную шпильку в пальцах. Конечно, если бы она была примечательна — Жунь Юй бы к ней не прикоснулся.
— Ты свободна, — наконец отпустил он замершую в поклоне Куань Лу. — Можешь вернуться на пост.
— А… — Куань Лу со священным ужасом уставилась на его стопы. Девы царства бессмертных не должны видеть такого даже в замужестве. Жунь Юй всегда был закутан в четыре слоя ткани по самый подбородок, Куань Лу редко видела даже его обувь. Глупая мысль, что Повелитель Ночей просто забыл привести себя в подобающий вид, вовремя растворилась. Конечно, он не мог забыть о подобном. Тогда как это понимать и как исправить?..
— Что? — усмехнулся Жунь Юй. — Забыла о моем предупреждении? Если дева Куань Лу не готова служить мне, я договорюсь об ее переводе в другое место.
— Нет, — выдавила красная, как цветок хайтана, Куань Лу. — Я просто хотела…
Двери распахнулись. Феникс вошел без стука и без почтения, твердым шагом глубоко возмущенного человека. В его руке был лист бумаги.
— Никого не впускай, — развернулся Жунь Юй, тронув Куань Лу за локоть. — И не входи, что бы тут ни происходило.
* * *
Феникс дождался, когда молодой страж с пылающим лицом скроется за дверьми, свел брови и двинулся на Жунь Юя.
— Что это? — спросил он, взмахнув бумагой.
— Я полагал, моя каллиграфия лучше, — прошел к столу Жунь Юй.
— Нет, я понял, что здесь сказано, — хлопнул лист о столешницу Сюй Фэн. — Но чего ты от меня ждешь?!
— Ты должен подписать это, Фэн-эр.
— Думаю, я должен это сжечь!
— Это не изменит твоей памяти, — пожал плечами Жунь Юй. — Ты все равно будешь помнить то, что прочитал.
Сюй Фэн мог прикинуться глупцом или продолжать яриться, чтобы оттянуть время, но интонация Жунь Юя была столь твердой, что отказ выглядел недостойно. Незрело. Жунь Юй был прав — написанные слова намертво отпечатались в уме Сюй Фэна:
«Сломай мое сопротивление».
Сюй Фэн помнил, как полночи пялился на них, отбрасывал бумагу, снова смотрел, полагая, что перепил. Он даже забыл о своем горе — позорной ошибке с первой любовью и навсегда утраченной Цзинь Ми.
Хотя, нет. Оба события теперь выглядели связанными. Словно он ошибся с адресатом — брал приступом Цзинь Ми, не дав ее чувствам созреть, и был слишком терпелив с Жунь Юем, позволил тому отдалиться, и теперь в его жизни лишь пустота.
Феникс надменно обогнул стол, выбрал кисть и не глядя подписал бумагу. Рабочее место Повелителя Ночей всегда было в образцовом порядке, даже свежие чернила еще пахли сосновой золой.
Жунь Юй взял у феникса лист, прикрыл веки и спрятал шпильку в рукав. После этого он не спеша запечатал бумагу в одну из шкатулок для документации. Восемь триграмм змеились по ее бокам зеленоватой лентой, и все это время Сюй Фэн пожирал глазами руки Жунь Юя. Это была единственная его часть, которая сегодня выглядела как обычно. В остальном он видел перед собой незнакомого мужчину, которого излишне небрежный, домашний облик напрочь лишил уступчивости. В своих свободных, неподпоясанных одеждах для сна Жунь Юй выглядел очень жестко. На нем действительно не было ничего лишнего — и даже отсутствовало необходимое. Бледная, словно выцветшая бирюза его одежд — всего лишь намек на цвет, как у дорогого нефрита — подсвечивала лицо, делая его темнее. Темнее была лепка скул, тени на шее, даже брови. Этот тон, призванный смягчать и вызывать мысли об изяществе, словно обнажал изнанку Жунь Юя.
…Видимо, это только начало. Подписанные слова больше не казались шуткой. Теперь они походили на объявление войны.
На полу бликовала длинная влажная полоса, отражая лучи восходящего солнца. Они едва пробивались сквозь завесы, благодаря чему тут был вечный полумрак. Но все же недостаточно плотный, чтобы не видеть мокрые волосы Жунь Юя и его покрасневшие веки.
— Что здесь произошло? — вышел Сюй Фэн из-за стола.
— Принимал ванну, — отозвался Жунь Юй.
— Внутри? — изумился феникс. Подобный бытовой разговор возвращал их в старые беспечальные времена, когда они, дети, могли расчесывать друг другу волосы и пробовать вязать из них затылочные узлы, чтобы выглядеть настоящими небожителями.
Жунь Юй не поддержал:
— Я хочу ответить тебе на вчерашний вопрос, — облокотился он о столешницу. — Когда я стал таким, и что тебе сделать.
Феникс ощутил непривычный и не очень приятный рывок в области даньтяня. Обычно полученное разрешение на что-либо ощущалось прямо противоположно, расправляло крылья и словно омывало душу сияющим дождем. Его отношения с Цзинь Ми были такими, даже если она не отвечала ему взаимностью. Однако это новое чувство в центре живота содержало и что-то иное. Голос Сюй Фэна мгновенно охрип.
— Слушаю, — переплел он руки.
— Как ты знаешь, наш отец взошел на трон ценой жизни своего брата. — Жунь Юй предупредительно поднял руку, чтобы феникс его не перебивал. — Тебе уготовано стать следующим императором Небес, и тебе выстлан бескровный путь. Ничья кровь не должна пролиться, когда ты займешь место отца. Тебя воспитали как наследника престола, любые сомнения в этом преступны. И чтобы эти сомнения не возникали, меня, твоего старшего брата, воспитали иначе. Мы были разведены по разные стороны дня, Сюй Фэн, с самого рождения. Я понял это очень давно, но не настолько рано, чтобы у тебя не создалось неверного впечатления… — Жунь Юй отвернулся, и тяжелые пряди волос сползли с его плеча, закрыв половину лица. — Впечатления, что мы родственники или друзья. Я живая угроза для наследника престола, поэтому лучшее, что я могу сделать для всех — это быть от тебя как можно дальше.
— Это глупость, — горячо возразил Сюй Фэн, стремительно оказавшись рядом. — Зачем ты веришь сплетням? Ты мой единственный и любимый брат, я не позволю…
— Дослушай, — снова поднял ладонь Жунь Юй. — Независимо от желаний и надежд отца, как наследник престола ты неосмотрителен и губишь план, за который заплачено дорогой ценой.
— Что?!.. — не поверил своим ушам Сюй Фэн. — Повтори, что?!
— Цзинь Ми…
— Я знал, что дело в ней! — вскричал феникс. — Ты тоже считаешь, что я не должен был полюбить ее?! Но какая теперь разница, если все кончено?.. Я думал, что ты-то сможешь меня понять! Или это матушка приказала тебе ее очернить?.. Чем она тебе пригрозила на этот раз?..
— Цзинь Ми, — спокойно продолжил Жунь Юй, — была похищена тобой из водного зеркала царства Цветов, как трофей. Никто из старейшин царства Цветов не знал, где она, кроме того, что ее похититель — птица. Поэтому они предъявили царству Птиц ультиматум. Принцесса Суй Хэ не пожелала разбираться и выгнала парламентеров. Царство Цветов прекратило поставки зерна и плодов, без чего птицы не могут жить. Твоя невеста обивала тут пороги с требованием военной поддержки, и едва ее не получила. Но ты был слишком занят своей игрушкой, чтобы следить за конфликтом. Как ты думаешь, входит ли в обязанности наследника небесного престола долг предотвращать подобное?..
— Игрушкой? — неподвижные глаза феникса налились кровью. — Хорошо, пусть так. Однако именно она, а не дева Суй Хэ или Повелитель Ночей лечили меня здесь после падения! И никто из вас ничего не сказал о происходящем за моей спиной. Тогда зачем разыгрывать праведный гнев сейчас?..
— Не понимаешь? — усмехнулся Жунь Юй.
— Вздорный нрав цветов и птиц хорошо известен, — отчеканил феникс, — при чем тут я? Цзинь Ми меня спасла и укрыла от ненужных расспросов. Я обязан был выразить ей благодарность, как пристало небожителям! Или я должен был хладнокровно переступить через нее, как через мусор?!..
— Ты должен был показаться старейшинам царства Цветов, Сюй Фэн, едва пришел в себя, и просить у них прощения за вторжение. Именно так поступают те, кто не боится брать на себя ответственность за свою судьбу.
— Но это было случайностью, — лицо феникса потемнело. — Почему я должен просить прощения за то, в чем нет моей вины?.. Я просто не имел права показаться им, чтобы не бросить тень на отца! Император Небес не должен быть вовлечен в это!
— Прошу Повелителя Пламени подумать, не бросил ли он в итоге на императора еще большую тень, как на покровителя воров, — оттолкнулся от стола Жунь Юй.
Сюй Фэн был раздражен, и эти слова явились последней каплей. После них слух его словно закрылся. Он знал свою правду и желал донести ее во что бы то ни стало, отчего каждый критикует его, даже толком не выслушав?..
— Цзинь Ми красива и невинна, признаю, — продолжил Жунь Юй. — Но тот факт, что ради ее каприза ты презрел свои обязанности, говорит не в твою пользу.
— Вот как? — зло усмехнулся Сюй Фэн. — Ты, наверное, не расслышал: она спасла меня ценой своей безопасности и свободы. Она сделала это дважды! Тебе не понять, каково это!
— Верно, — ответил Жунь Юй.
— Никто, кроме Цзинь Ми, до этого момента не держал мою жизнь в своих руках! И не был столь самоотвержен! И столь… бережен!
Сюй Фэну показалось, что Жунь Юя перекосило, словно он наглотался незрелых слив. На один миг его шея и челюсть выдвинулись, давая полное сходство с драконом, готовым выплюнуть огонь. «Он завидует», — догадался Сюй Фэн. Эта уязвимость — глубокий ущерб — доказывали, что феникс прав, он победил. И теперь отомщен. Никто не должен поучать его, не попав в те же обстоятельства.
— Ты не имеешь никакого права осуждать мои действия! — закрепил он свой триумф.— Сегодня я сделаю исключение и забуду этот разговор.
— Но я не закончил! — потемневшее лицо Жунь Юя приблизилось, и Сюй Фэн вздрогнул, потому что от этого лица шел непривычный жар. Жар был неживым, словно опустевшее жерло вулкана. — Каждый раз, когда ты совершаешь ошибки, ведущие к раздору и смутам, твои ставки падают. А мои растут. И когда они вырастут достаточно, Сюй Фэн, в глазах всех шести миров я буду твоим соперником в битве за трон. Как ты думаешь, какие у тебя останутся варианты? — острый подбородок Жунь Юя подался вперед, почти касаясь кожи Сюй Фэна на щеке, на мочке уха… словно эта темная голова на длинной драконьей шее описывала вокруг него кольца смерти.
Сюй Фэн понял, что ему трудно дышать. Он отступил на шаг назад. Над головой Жунь Юя стоял призрачный абрис изогнутых костяных рогов, и только невежда смог бы принять их за оленьи. По их ветвям стелились яркие голубые вены, те самые меридианы, что искажают реальность и показывают сны.
Сюй Фэн рванул на себе ворот, потому что воздуха не хватало. Все пространство за Жунь Юем мгновенно окрасилось алым.
— Я не убийца! — крикнул феникс, одеваясь пламенем, стихией сердца — и сжал руку Жунь Юя поверх ткани. Драконьи рога уплотнились и гневное лицо напротив треснуло жестокой, страшной улыбкой.
Алое пространство за Жунь Юем стало более четким, в нем обозначились предметы, прежде не имевшие форм. Красные символы долголетия, ряды фонарей, свисающие ленты, священные узлы и пышные кисти, украшенные драконами и фениксами красные зонты, и в самом центре — алые носилки под багровым балдахином.
Сила иллюзии была такой, что Сюй Фэн почти поверил. Привычное праздничное возбуждение уже готово было прорваться смехом предвкушения, сладким, как свадебное вино. Но единственный звук, что смог издать Сюй Фэн — высокий и жуткий птичий клекот.
Он схватил Жунь Юя за второе запястье, и оба их стиснул с такой силой, что раздался хруст.
— Что ты делаешь?! — прошипел он, словно весь его голос ушел сквозь дрогнувшие ноги в пол, в землю, в царство духов.
— А что ты видишь? — Жунь Юй сверлил его глазами, в которых не было ни одного блика. — Ты думаешь, этот сон наяву создаю я?
— А кто?.. Не ты ли Повелитель Ночей, в чьем подчинении звери сновидений?!
— Хочешь, чтобы я оглянулся и увидел твои желания? — низким голосом спросил Жунь Юй.— Тогда отпусти мои руки.
— Нет! — отшатнулся Сюй Фэн — и разом отпустил его. Его губы шевельнулись.
Сложив перед лицом печать сосредоточения, феникс начал читать про себя сутру Алмазной Вершины:
Пламя, обнявшее его, стало выцветать. Отраженный огонь в пристальных глазах Сюй Фэна медленно наливался золотом.
Жунь Юй не сделал ни единой попытки оглянуться и проникнуть в чужие тайны. Его прозрачные рога рассыпались стеклянной пылью. Встряхнув запястья, он вынул из рукава шпильку и привычно собрал высохшие волосы, скрутив их на затылке. Но пальцы не слушались его, шпилька не проходила в узел, и Жунь Юй просто дал ей упасть на пол. Медленно развернувшись, он пошел на солнечный свет, в прореху между лазурными завесами.
Солнечные лучи пронизали его фигуру, и феникс впервые совершенно точно увидел очертания его тела. Гибкую спину, ширину плеч, постановку ног в движении, пропорции и соотношения. Жунь Юй был босым, ткань, как прозрачный туман, облегала его лодыжки.
Скрученный узел волос распался на ходу, и блестящая черная волна рассыпалась по его спине, скрыв подробности.
В этой стройной фигуре, застывшей на полпути между юношей и мужчиной, было чистое, нечеловеческое зло и чистый невинный свет. Единственного, чего в ней точно не было — похоти.
Сюй Фэн чувствовал, как его сердце ускоряет бег, руки наливаются тяжестью, а мысли полощутся внутри головы, расползаясь истлевшей тканью. Обнажая скрытую истину, узреть которую он так мечтал накануне.
Все, что видел Сюй Фэн — было лишь сознанием самого Сюй Фэна. И тьма, и зло, и вина, и соблазн, и бесчеловечность. А единственной правдой была уходящая прочь фигура его брата, который не может совладать даже со шпилькой, потому что… потому что…
…Сюй Фэн закрыл глаза, заканчивая сутру, польза от которой была налицо. После этого он в три шага нагнал Жунь Юя и размашисто обнял его со спины, как делал в детстве. Правда, теперь ему пришлось немного нагнуться.
Впереди расстилался залитый светом сад с темным озером, белым мостом и встающим на другом берегу широколиственным лесом. Там бродили звери сновидений, способные похитить у небожителей сны и выплюнуть их потом не в те руки, поэтому в том лесу Сюй Фэн никогда не был.
Жунь Юй остановился и расслабил плечи. Его голова отклонилась фениксу на плечо.
Это был миг совершенства. В лесу пели птицы, свет и тени играли на воде, издающей тихий плеск. Больше в мире не было никаких звуков, кроме дыхания.
Однако тело Жунь Юя было непривычно горячим. Вряд ли на него оказал такое влияние дневной зной.
— Ты болен? — спросил Сюй Фэн.
— Нет, — прошептал Жунь Юй.
— Это из-за меня? — феникс ткнулся подбородком в шею Жунь Юя.
Жунь Юй сделал неловкую попытку вырваться. Сюй Фэн не дал.
— Это из-за запрещенных практик по трансформации ци, — наконец ответил Жунь Юй. — Не заботься об этом.
Феникс поймал себя на немедленном желании сказать что-то вроде «никогда так больше не делай!» или «отчего ты себя не бережешь?» — но это было глупо. Хорошо, что не из-за него. Молчание казалось сейчас ценнее слов.
— Повелитель Пламени доволен? — через некоторое время спросил Жунь Юй.
— Да! — расплылся в улыбке феникс.
В высоком небе соткались легкие ажурные облака, словно для того, чтобы придать ему добавочной глубины. Жунь Юй не спеша обхватил свое правое запястье левой рукой, немного помассировал и с силой дернул. Тихий хруст вывел феникса из блаженной медитации, и внезапно он подумал, что вопрос о довольстве мог подразумевать нечто совсем другое. А вовсе не бездумную радость обладания.
— Чем я должен быть доволен? — нахмурился он. — Я не хотел делать тебе больно.
Жунь Юй встрепенулся. Феникс не стал его удерживать.
— Повелитель Пламени поступил согласно своей подписи, — зажав правую руку левой, развернулся Жунь Юй. — Это достойно награды. Поэтому я показал ему себя при свете дня.
...На руках Сюй Фэна все еще стыл отпечаток поджарого, податливого тела. Ну конечно. И как он только мог подумать, что увиденное им сегодня – случайность?.. Что Жунь Юй мог ослабить свой контроль?
— Что же я сделал, — нагнулся к нему Сюй Фэн, — согласно подписи?.. Это было разрешение на вывих?..
Жунь Юй посмотрел на него как на безумного.
— Ты преодолел мое сопротивление духовной силой, Сюй Фэн, — спокойно разъяснил он и улыбнулся. Улыбка была не очень хороша. Словно Жунь Юй старше Сюй Фэна не на несколько лет, а на несколько столетий. — А ты хотел бы понять наше соглашение иначе?
— Я преодолел не тебя, а себя, — распрямился Сюй Фэн. — Поэтому до сих пор не знаю, что Повелитель Ночей имел в виду.
— А, — поднял бровь Жунь Юй и кивнул. — Тогда остановимся на этом.
— Но мне хотелось бы прояснить пару вопросов, — шагнул к нему Сюй Фэн, склонив голову на бок. — Насколько безнравственным и неуместным на взгляд Повелителя Ночей является мое желание придать его волосам достойный вид?
— Это совершенно неприемлемо, - покачал головой Жунь Юй.
— Почему?
Жунь Юй пожал плечами и медленно побрел в дом.
Феникс свел брови, это было естественной реакций на возврат ситуации к ее изначальному состоянию, полный откат, словно не было ни солнечных минут блаженства, ни похвалы, никаких достижений. Словно свет закрыла туча, лишив смысла все, что только что произошло.
Но Жунь Юй показал себя обладателем железной логики, так что смысл явно был, и наверняка лежал на поверхности.
…Сюй Фэн нагнал Жунь Юя за порогом, схватил за копну волос и с силой толкнул вперед, внутрь. Жунь Юй споткнулся, рухнул на колени и проехался по полу. Смешались перед глазами слои кисеи цвета цинь.
Сюй Фэн проволок его еще немного. Жунь Юй нервно рассмеялся, чтобы скрыть несдержанный вскрик, но вовремя осекся. В любых обстоятельствах нужно сохранять достоинство, и ничто так не способствует этому, как принятый стандарт. Прикрыв веки, Жунь Юй утвердился на коленях в позе максимальной устойчивости, выпрямил спину и развернул перед собой руки ладонями вверх.
— Ходить за пределами спальни в столь неприличном виде, — уронил ему руку на плечо Сюй Фэн, — плачевно для репутации Повелителя Ночей и не подобает члену правящей семьи. Повелитель Ночей бросает тень на меня и на Небесного Императора. Поэтому пусть он простит меня за грубость.
Жунь Юй почтительно поклонился.
_____________________________________________________
Примечания:
*Куань Лу — 宽露 - милосердная роса; мягкая эссенция. Каноничное написание имени «Куан Лу» — 邝露 (Kuang Lu) – имеет то же значение.
**в оригинале оба раза — "дхарма". Второй отрывок это "Сутра сердца".