Глава 2
Ночь прошла для Жунь Юя тяжело. Он провел ее на астрономической платформе — Балконе Звездной Россыпи — почти недвижно, так как закручивать звездные вихри не выходило. Рабочими остались лишь запястья, ровно для того, чтобы ускорить пару комет. Часть ночи Жунь Юй медитировал сидя. Холодный ветер остужал его тело, так что он просто отдался созерцанию, которое заглушало боль.
— Зачем ты здесь, Сюй Фэн? — безмятежно спросил Жунь Юй, направляясь к выходу.
— Я пришел к тебе, — заступил ему дорогу Сюй Фэн. — Мы не можем… Я не могу…
— Верно, — в темных глазах Жунь Юя мерцал прохладный блеск. — Мы ничего не можем. И не должны. Тебе нужно выспаться, Фэн-эр. Днем я расскажу подробности о царстве демонов. Время терпит.
— Да провались оно к демонам! — глаза Сюй Фэн налились кровью, взгляд потяжелел. — Я пришел просить прощения за свою мать и за себя, и не позволю тебе просто уйти!
— Почему? — мягкий голос Жунь Юя завораживал. — Ничего не произошло, и в любом случае оно уже в прошлом.
— Разве? — шагнул к нему Сюй Фэн, смяв рукой одежду на груди. — Но мне трудно дышать! Если ничего не произошло, почему мне так больно?..
…Жунь Юй ощутил, как холодный поток, что шел по его телу снизу вверх, к горлу, столкнулся с жаром, которым в миг оказалась объята голова. Он понимал, что чувствует Сюй Фэн, знал причину этого. Но, как оказалось, не был готов услышать это в столь непосредственной форме. Ничто не опаляет так, как чувство вины. Но в случае Сюй Фэна оно было иллюзорным, вынужденным. Это была чужая вина, которой небесной престол просто замарал феникса, заставил его быть причастным; нельзя было допускать этого, но сделанного не вернешь. Жунь Юй обругал себя последними словами. Если бы не его неуместная инициатива — ничего подобного бы не случилось.
— Это моя вина, Фэн-эр, — прошептал он, опустив глаза. — Прими это. Я посмел забыть, кто ты. Это непростительно.
— О чем ты говоришь? — феникс сжал его плечо, развернув к себе, и почувствовал под пальцами дрожь. — Почему ты это говоришь?..
— Тебе не за что просить прощения, — посмотрел ему в глаза Жунь Юй, и теперь в них была мольба. — В небесном царстве у каждого свое место. Отпусти меня или накажи за то, что поставил тебя в трудное положение.
Пальцы феникса разжались. Возможно, он ослышался?.. Почему речь снова идет о наказании, разве мало было несправедливости?.. Но что-то внутри уже порвалось, как перетянутая струна, и теперь вибрировало, окончательно отнимая иллюзию мира. По краю одежд Сюй Фэна пробежало рыжее пламя. Он сжал кулаки, силясь понять, как велика обида Жунь Юя, и как вернуть вчерашний день.
Жунь Юй одним точным движением решил за него этот вопрос. Он встал на колени, сложив руки перед собой.
— Прошу второго принца о наказании. Я посягнул на его власть, больше это не повторится.
— Ты действительно этого хочешь? — не верил глазам Сюй Фэн. Пламя сорвалось с его одежд и заплясало прямо по песку платформы. Даже волосы Сюй Фэна поднялись от жара, словно на ветру. — Ты… немедленно встань!..
Жунь Юй опустил голову на пол:
— Прошу наследника престола дать мне возможность искупить мою вину.
Феникс закричал — страшно, громко, пронзительно, подняв голову к рассветным небесам. Золотым лучам не было дела до того, что происходило под ними, для высших Небожителей небеса пусты.
— Прошу, — вытянул по земле руки ладонями вперед Жунь Юй. — Прошу, ваше высочество.
— Ты ужасен! — взвыл феникс, пока огонь крушил спиральные круги каменного календаря, установленного тут еще со времен своего принятия. — Зачем ты так поступаешь со мной?.. Как это возможно?..
Он рывком поднял Жунь Юя с земли, и лишь теперь заметил, что его стиснутые губы посерели. По телу Жунь Юя шли хаотичные волны жара и холода, что было свидетельством нарушения ци. Не надо много ума понять, что было тому причиной.
— Просишь о наказании? — процедил злой на самого себя Сюй Фэн. — Хорошо же. Я это устрою! Ты примешь от меня помощь, как бы это ни было тебе противно. Согнешь свою гордость — и примешь. А я посмотрю, как ты следуешь своему слову.
* * *
Дворец Небесных Сфер был абсолютно пуст. Здесь не было не только охраны, но даже прислуги. Огромный зал перегораживали ширмы. Между ними стояли два стола, заваленные свитками, чайный столик, пара нефритовых сундуков, высокий сосуд с водой и кровать. Пространство было слишком свободным. Заполненным ровно настолько, чтобы отогнать мысль о запустении.
Здесь не было кухни. Не было зеркал. И, конечно, получить тут помощь Жунь Юю было не от кого.
— Не понимаю, как тут можно жить, — оповестил феникс, прикрывая дверь.
— Подлечи меня и уходи, — сказал Жунь Юй, садясь на кровать. Больше сидеть было не на чем.
— Кто сказал, что я собрался тебя лечить? — поднял брови Сюй Фэн.
Жунь Юй замер и тут же тихо рассмеялся, стряхнув с мантии невидимую пыль:
— Тогда какую помощь ты решил оказать, согнув мою гордость?.. Пришлешь сюда отряд своей гвардии для оживления атмосферы?..
Феникс обогнул его и встал коленками на кровать:
— Покажи мне свою спину.
— Если ты не хочешь лечить меня, Фэн-эр, — вполоборота сказал Жунь Юй, — то нет.
— Ты дал мне право решать, как с тобой поступить, так что извини за грубость.
…Небесный Лис тоже провел паршивую ночь. Он любил обоих своих племянников и много лет закрывал глаза на их неравное положение при дворе. Но в конце концов, он отвечал лишь за сердечные дела, а в них все равны перед небесами. Сокрушенно цокая языком, Лис покинул пиршественный зал вместе со всеми. Принцесса Суй Хэ казалась ему незрелой копией императрицы, ее танцы — бездушными, а ее обращение с окружающими — высокомерным. Как это может понравиться? Еще более Лису не нравилось, что феникс безразличен к Суй Хэ, в то время как дело непоправимо катится к помолвке. Остаток ночи Лис вынимал из рук Сюй Фэна винные кувшины, которые тот опустошал и бил, и стряхивал язычки пламени с его рукавов. Он сделал, что мог, хотя феникс все равно захмелел, и во хмелю был мрачен. Нельзя было оставлять его одного в таком положении. Он мог наломать дров.
Только с рассветом феникс покинул площадь перед пиршественным залом, и Лис смог передохнуть. Он избавился от парадных одежд, окунулся в водопад, выдал своим помощникам во Дворце Брачных Уз мотки красных нитей для плетения амулетов — и пошел к Жунь Юю. Жунь Юй был взрослым и сдержанным небожителем, не способным ломать дрова. Годы наблюдений за ним показали, что он также не способен просить о помощи. Во всем небесном царстве лишь тысячелетний Лис представлял, как это грустно.
Двери дворца Небесных Сфер никогда не запирались. Сюда никто не приходил, кроме гонцов с приказами. Лис вошел как обычно — неслышными шагами, словно его ноги покрыты мягким мехом — огляделся, пошатнулся и… ему показалось, что ослеп.
Это была очень хорошая, счастливая слепота.
На кровати в глубине залы сидел Жунь Юй, у которого было четыре руки. Две вцепились в покрывало по бокам его тела, две другие пересекали его грудь поверх шелка нижних одежд. Голова Жунь Юя была запрокинута, глаза закрыты, он ничего не видел. Что-то прекрасное происходило за его спиной, но посетитель был скрыт. Лис предположил, что тот целует спину, что никогда не знала солнца, и, конечно, не поднимет головы в ближайшие полчаса.
Тут одна из рук с груди Жунь Юя медленно переместилась на его шею. Пальцы заскользили по ее стволу движениями собственника, что ласкает нефритовый сосуд с деликатными остановками, давая себе время насладиться без спешки. Край рукава с алой оторочкой выдал хозяина, любителя ломать дрова. Рот Жунь Юя разомкнулся, и Лис понял, что у него самого по полу метет уже третий хвост.
В столь почтенном возрасте следует лучше сдерживаться, но в данный момент это было невозможно, так что Лис зажмурился и спиной вперед тихо покинул помещение.
На дворцовой лестнице он подпрыгнул как юнец, щелкнул пальцами и растаял в облаке белой пудры.
* * *
— Остановись, прошу, — хрипло выдохнул Жунь Юй, поднимая плечи.
— Не сейчас, — рука на его горле немного сжалась и тут же расслабилась.
— Мне уже лучше, — прогнулся Жунь Юй, жалкая попытка отогнать ощущения.
— А мне — нет! — задыхаясь, ответил феникс.
— Тогда зачем ты продолжаешь? — голос Жунь Юя казался растерянным, но если бы он действительно был смущен или испуган, он бы вырвался, не так ли? Не так уж крепко Сюй Фэн его держал.
— Это твое наказание, ты забыл?..
Жунь Юй резко подался вперед — прямо на душащую руку. Та поддалась, и Жунь Юй со стоном согнулся к коленям, словно лишился костей. Безотчетный жест, защищающий даньтянь*. Арка его спины, покрытая рубцами, пересеклась косыми лучами ребер, в центральной впадине обозначились позвонки. Он устал, это было ясно, но столь же ясно было, что он не отпустит себя.
Он не сопротивлялся, когда Сюй Фэн порвал его одежду, оставив лишь обод ворота. От нее и так уцелели лишь лохмотья. Не сопротивлялся, когда в него пошел поток ци, забирая обратно лишний огненный элемент. Не сопротивлялся, когда это не помогло. Он напрягся лишь тогда, когда феникс уткнулся лбом в его кожу, провел по ней щекой, вдыхая знакомый запах прохлады, удовлетворенности и счастья. Сюй Фэн знал его с рожденья. Жунь Юй пах тенистым прудом, османтусом, терпким соком белой речной осоки, дождями царства смертных, гладкими камнями, покрытыми росой, но сильнее всего был свежий и пьянящий запах цереуса — Царицы Ночи, большого воскового цветка, что распускается лишь после заката. Вся одежда Жунь Юя пахла этими цветами, словно они незримо следовали за ним в лишенном растительности Небесном царстве.
В детстве Сюй Фэн зарывался носом в одежду брата, чтобы чувствовать себя защищенным. Но на деле, возможно, так он ощущал, что любим. Из всех небесных созданий лишь Жунь Юй никогда его не отчитывал, ни к чему не принуждал, а просто улыбался, гладил по лицу и журчал: «Фэн-эр». Жунь Юй был нежным. Мать не была, отец тем более, даже Лис был себе на уме. Ради того, чтобы снова слышать это «Фэн-эр», феникс готов был забыть себя.
Видимо, он и забыл, потому что очнулся лишь от протеста Жунь Юя. Но возражение уже не могло остановить Сюй Фэна. Его руки безотчетно гладили дорогое существо, которое столько лет его отвергало, что Сюй Фэн запретил себе помнить. Запретил себе быть нежным в ответ.
Почему теперь выясняется, что нежность — самое ненавистное для Жунь Юя чувство?
Сюй Фэн лег на выгнутую спину, отметив, что накануне она оставалась прямой под каждым из ударов. Неужели боль несла для Жунь Юя меньше угрозы?
Может ли быть так, что каждым жестом феникс делает только хуже?..
Зарывшись пальцами в его длинные волосы, Сюй Фэн поднял голову Жунь Юя, развернул к себе, распрямляя ослабшее тело. Не важно, как сильно избегает его глаз Жунь Юй — он должен отдыхать лежа, как пристало небожителям. Жунь Юй дважды отвернул лицо, и лишь упав голой спиной на покрывало, раскрылся.
Его лицо было в слезах.
— Я сделал тебе больно? — нагнулся феникс, пытаясь замедлить дыхание.
— Нет, — сказал Жунь Юй, не поднимая век. — Просто уходи.
— Я тебя смутил? — не унимался феникс.
— Нет, — повторил Жунь Юй.
— Что с тобой происходит? — стукнул по покрывалу кулаком Сюй Фэн. — Ты злишься?
Жунь Юй медленно открыл глаза. Они смотрели мимо феникса:
— Наследник престола знает, что я помолвлен с дочерью Владыки Вод. Вчера все видели невесту наследника престола. Что же может быть не так? Что вы думаете, Ваше высочество? Чем вы заняты здесь, растрачивая свой душевный жар? Возьмите на себя ответственность и покиньте мой дом.
Жунь Юй сказал это без всякого выражения, просто констатируя факт. Лучше бы он выкрикнул это в сердцах или иным образом показал свое неравнодушие. Феникс нахмурился. Что-то не сходилось.
— Я просто побуду с тобой, хорошо? — прошептал он, борясь с желанием взять Жунь Юя за руку, которой тот командует звездами, и без спешки выяснить, каков космос на вкус. — Тебе не стоит лежать на спине… Повернись.
— Я не стану соединять с тобой свою энергию, даже если буду сожалеть об этом всю жизнь, — жестко прервал его Жунь Юй. — И не позволю тебе оказаться виновным в этом.
…На шее и в прорехах рукавов Жунь Юя обозначилось фрактальное мерцание, прообраз чешуи. Его зрачок вертикально вытянулся. Лицо заострилось.
— У тебя нет права делать то, что ты хочешь, — выдохнул Жунь Юй. — И у меня нет. Прими это и уйди.
— Или что? — нагнулся феникс к его губам.
Что-то колючее и мощное обхватило его горло, сдавило грудь, поволокло назад, словно огромный удав. Сбросило на пол. Белый перламутр рассыпался перед глазами снопом искр.
— Не совершай глупостей, Сюй Фэн, — с силой хлопнул по полу драконий хвост, втягиваясь в смятые покрывала.
— Я зайду завтра, — беспечно ощупал горло феникс, растер в пальцах тонкую мерцающую пыль. От его гнева и досады не осталось ни следа, словно он провел двести лет в медитации или переплыл северное море. — Хочу увидеть твою истинную форму Повелителя Ночей.
— Не стоит, — отрезал Жунь Юй.
— Стоит, — уверил Сюй Фэн.
* * *
Сюй Фэн по праву считался самым красивым мужчиной небесного царства — а, следовательно, и всех шести миров. Он был высок и статен, с прекрасным размахом плеч, за которыми всегда угадывались крылья, способные поднять в воздух не то что человека — деревенский мост со всеми, кто на нем встречался и рыбачил. У него был красивый затылок, как у всех птиц, чья голова поставлена на шее как наклоненное яйцо. Птичью природу выдавал и его нос с плавно закругленной спинкой, что по праву считается самой благородной из форм. Большие глаза без век были тверды и неподвижны. Мимика Сюй Фэна не отличалась разнообразием, что во всех шести мирах было свидетельством царственности и умения владеть собой.
Черты его лица были бы безупречны, если бы не губы. Губы Сюй Фэна были слишком полными. Такая деталь могла бы сказать о его сластолюбии, потакании страстям или лишней эмоциональности. Но результаты наблюдений за людьми говорили, что самые страшные сластолюбцы и рабы страстей имели вполне обычные рты. Вот, например, рот императрицы Ту Яо, что никогда не сдерживала себя, был узок, как рана от клинка. Поэтому ученые мужи, что умели читать знаки судьбы по лицам, ничего конкретного о грядущем царствовании Сюй Фэна сказать не могли. Будет ли оно добродетельным и благим или как обычно?.. Опыт советовал им не распространяться о подозрениях.
Другое дело Жунь Юй. Тут все было определенно и без разночтений. На лице Жунь Юя сошлись все знаки совершенного небожителя. У Жунь Юя был высокий чистый лоб, благородный нос, как у Сюй Фэна, ясные глаза в форме косточек абрикоса**, поставленные друг от друга на том расстоянии, что уравновешивает страсть к затворничеству и страсть к путешествиям. У него был рот оратора — аккуратный и невыразительный, пока он не начинал говорить, и сразу приковывающий к себе внимание, едва его губы размыкались. Жунь Юй был опасен. В его теле не было черт слабости, и ни один знак не показывал, куда следует вонзить нож, чтобы раз и навсегда от него избавиться.
За все прошедшие от рождения Сюй Фэна годы с поста Повелителя Судеб тихо исчезли четыре мудреца, что плохо врали. Теперь они украшали собой царство смертных без права на возврат. Только Дева Юань Цзы***, мастер фэншуя и предсказаний, все еще держалась на плаву. Прежде чем раскрывать рот, она складывала руки перед грудью, сладко улыбалась и смотрела в лицо Императрице.
Императрица Ту Яо всегда была настороже.
* * *
— Как чувствует себя мой сын? — после полудня поинтересовалась Ту Яо с тайной надеждой обнаружить в лице Сюй Фэна следы горького разочарования, а может быть и братской вражды. Но там не было даже следов похмелья. Лицо феникса сияло.
— Прекрасно, матушка! — поклонился Сюй Фэн.
— А как чувствует себя Повелитель Ночей? — бесцеремонно спросила она.
— Достойно уважения, — ответил феникс, и тут сбоку раздалось знакомое фырканье. Неслышными шагами к племяннику подкрался Лис, и теперь усердно кланялся императрице.
— Хм, — императрица подняла глаза к золотому своду, словно там была высечена утешительная сутра. — Достойным уважения может быть поведение… Но я спросила, как он себя чувствует. Не гневается ли на нас. Или думает, что если не показываться нам на глаза, мы забудем о его высокомерии. Это было бы так опрометчиво с его стороны…
— Повелитель Ночей измотан и отдыхает, — сообщил феникс. — Прошу матушку быть снисходительной.
— Да, ваше величество, — подтвердил Лис, ткнув Сюй Фэна локтем. — Я тоже посетил его. Повелитель Ночей пережил потрясение, но оно ему на пользу.
— Что ты мелешь? — прошептал Сюй Фэн, чувствуя, что его уши заливает краска.
— Я чего-то не знаю? — прищурилась императрица. — Вы, оба. Не делайте вид, что не причастны! Жунь Юй совершил серьезный проступок. Надеюсь, впредь каждый из вас не даст ему возможности… оступиться.
— Да, матушка! — быстро согласился феникс.
— Почему я? — одновременно возразил Лис. — Прошу императрицу понять… Я способен лишь присматривать за жертвами любовных игр Повелителя Ночей. Но всем известно, что он одинок и скромен… Воистину недоступный кристалл небесной чистоты… Однако если он уже оступился… или же кто-то склоняет его нарушить строгие предписания… мне об этом ничего не известно!
С каждым словом Лиса лицо Сюй Фэна делалось все красней.
— Что это с тобой, сын мой? — вытянула подбородок императрица.
— Раздражен моей болтовней? — предположил Лис, стрельнув черными глазами по Сюй Фэну. — О, нет! Я вижу характерные следы избытка ци! Наверное, мой племянник слишком сильно медитировал…
— Да, матушка, — опустил голову Сюй Фэн. — Дядя прав. Я, наверное, перебрал с медитацией…
* * *
Дни шли своим чередом. Дети императора были почтительны и подозрительно спокойны. Сюй Фэн своевременно уладил конфликт в царстве демонов, снискав много похвал и там и тут. Не удивительно, что он светился от счастья. С каждым днем все сильней. Жунь Юй тоже светился жемчужным светом, словно ясная луна. Он дважды подряд выиграл у Лиса партию в вэйци, но лишь потому, что Лис не мог отвести от него глаз. Лис тоже был полностью доволен жизнью, много шутил, и нигде не стало прохода от его красных ниток.
По ночам Лис завел привычку слоняться в дальних пределах Небесного царства, среди живописных скал и рощ, недалеко от астрономической платформы. Он уверял, что находит там вдохновение.
Свое вдохновение он переносил на бумагу. Трижды императору приносили новые, популярные среди дворцовой стражи стихи. Стихи были мастерски написаны и имели столь вольное содержание, что даже старый распутник испытал неловкость. Но следовало признать — они вызывали прилив весеннего вдохновения.
Рисунки Лиса удачно миновали императорский двор и осчастливили царство смертных. Теперь в самом дорогом и изысканном чайном доме у Лиса был неограниченный кредит. Поэтому остается загадкой, как один из сборников смог попасть в руки принцессы Суй Хэ.
Принцесса Суй Хэ не была довольна и до того, может быть в силу плохого характера, а может быть из-за отсутствия у феникса брачной инициативы. Однако теперь она получила настоящий повод к подозрениям. Может ли быть так, что дело не в ней? А в том, что сын императрицы… под влиянием бесстыдных веяний… словом, надо было побеседовать с императрицей.
Императрица не признала в рисунках своего любимого сына, однако отдала должное проницательности Суй Хэ. Поэтому над дворцом сгустились тучи.
Как их ни пытались разогнать, результат был один: виноват Жунь Юй. Интуиция матери, опыт владычицы и старая ревность обманутой жены слились в единый сплав, из которого медленно, но верно ковалось оружие.
Жунь Юй, отвратительный хитрый ублюдок, который до сих пор не оступился. Как он смеет быть таким уравновешенным, ни к чему не причастным, добродетельным, довольным своей ничтожной нишей, и не затаить зла? Кто поверит, что его возвышенная натура — и есть его суть? Откуда ей взяться, учитывая его происхождение? Известный своей неразборчивостью и сластолюбием Тай Вэй**** — император неба и земли — никак не мог породить подобное. Шлюха из мутного омута тем более.
Жунь Юй, которого Ту Яо забрала у родной матери, чтобы взять под контроль, мог быть удовлетворен лишь по одной причине: он лелеет губительный план. Императрица отлично видела, каким огнем горят его глаза, если копнуть чуть глубже.
Жунь Юй должен быть уничтожен.
__________________________________________________
Примечания:
*Даньтянь — «поле киновари», центр для накопления энергии. Из нее выплавляется «золотая пилюля» или «золотое ядро», зародыш бессмертия. В организме имеются три даньтяня: в нижней части живота, районе сердца и в голове. Обычно в китайских новеллах имеют в виду лишь один даньтянь, чаще нижний.
**Глаза в форме косточек абрикоса — миндалевидная косточка имеет два бортика; так и глаза, особенно прекрасные на китайский вкус, должны иметь четко видимые верхнее и нижнее веко, словно две припухлости вокруг разреза глаза. Нижнее веко делается особенно заметным во время улыбки.
***Юань Цзы (Цзи) — 缘机 (Уuánjī) — Судьба небесных сфер, «судьбоносная машина».
****Тай Вэй — 太尉 (tàiwéi) — «Верховный главнокомандующий», реальная должность в системе управления Древнего Китая. Дословный перевод: великий (почитаемый) защитник. Так же "Тай Вэй Юань" 太微垣 (Небосвод/ограда верховного дворца) — одна из трех крупных звездных конфигураций китайского неба, состоящая из звезд Льва, Волос Вероники, Девы и Секстанта.