Глава 15
Остаток ночи прошел для Сюй Фэна бурно. Как и в памятную ночь совершеннолетия, он пил и мрачно бил кувшины, но теперь рядом не было ни заботливого дядюшки Лиса, ни Суй Хэ, чтобы сорвать на ней злость. Капитан гвардии не мог тягаться с фениксом в поглощении алкоголя и давно спал лицом в плащ.
Сюй Фэн чувствовал, что его предали. Это было ясное, четкое ощущение без всяких смягчающих факторов. После всего, что было… что вызрело и, как семена, упало в будущее, чтобы прорасти там великолепным садом… после всех полученных согласий — как подобное могло произойти?.. В любом случае, простить это оказалось нельзя.
Ну, хотя бы совесть относительно Цзинь Ми теперь спокойна. Дорога к Цзинь Ми полностью расчищена, Жунь Юю явно не до нее.
Поздним утром феникс растолкал капитана гвардии и послал его с запиской в Речной дворец. В записке говорилось, что Сюй Фэн очень болен, заперт, раздавлен — но крепится, живет памятью былого и остерегает деву его посещать, ибо это опасно и запрещено. А на словах велел передать, что ему еще хуже, но так уж судили Небеса.
Как и было рассчитано, Цзинь Ми тут же понеслась спасать любимого. К этому времени феникс развесил во внутреннем дворе десятки алых фонарей в виде лотосов и слег. Ему даже не пришлось особенно изображать недомогание — ночь так подкосила его, что бледность и лихорадка вышли сами собой.
Цзинь Ми очень тревожилась, ухаживала за больным, поила травами и меняла компресс на лбу. К ночи больному стало лучше, так что он предложил выйти во двор подышать. Алые фонари плыли в небе, границы между прошлым и будущим таяли, нежные руки девы дрожали от чувств, поэтому не стоит удивляться, что в конце концов влюбленные соединили свою энергию в слезах раскаяния и счастья.
— Так ты выйдешь за меня? — спросил Сэй Фэн, обнимая Цзинь Ми в шелковой траве.
— Да, я расторгну помолвку, — ответила Цзинь Ми.
Утром она ушла. Феникс вернулся в дом и счастливо рухнул на кровать. Короткий сон был полон легкости и триумфа. Но проснулся Сюй Фэн снова с мыслями о Жунь Юе. Словно отдохнувшее сознание начало новую ревизию и опять споткнулось об острый камень. Больно было, как и накануне, язву на самолюбии оказалось непросто исцелить.
Однако сегодня думать было проще. Когда Жунь Юй вился вокруг Цзинь Ми — и тут, и в царстве смертных — его хотелось избить. Это было логично и оправданно. Цзинь Ми не виновата. Но когда, в свою очередь, уже вокруг Жунь Юя стал виться какой-то вертопрах — избить вертопраха хотелось лишь один миг, а на деле — снова Жунь Юя. Это немного озадачивало. Но зачем озадачиваться, если можно просто не отказать себе в исполнении мечты.
Вечером на небе, наконец, взошли звезды. Это намекало, где именно надо искать Повелителя Ночей. Наконец, он будет один. Вряд ли даже у вертопраха хватит бесстыдства осквернять своим присутствием Балкон Звездной Россыпи. А что до бесстыдства самого Сюй Фэна — то у него чрезвычайные обстоятельства.
* * *
Янь Ю многим был обязан Су Ли, хотя мертвой ей было служить проще, чем живой. Но печаль и долг свойственны всем, кто еще не утратил сердца. Он все слышал про Небесную Клятву и мысленно дал свою: испортить императорской чете лицо, раз именно оно причина всех зол.
После визита Тай Вэя, когда кризис миновал, Янь Ю взял маленького Ли-эра и навестил Речной дворец. Цзинь Ми пребывала в большой тревоге и возбуждении — феникс заболел! Его надо навестить и вылечить! Неизвестно, сколько времени это займет… Пусть Янь Ю прикроет ее перед отцом! Сплетет что-нибудь про любовь к опере… про Небесного Лиса… вот как Жунь Юй обычно делал… хорошо, что он не пришел, а то вышло бы неудобно.
На деле Янь Ю пришел к Повелителю Вод. Ему он рассказал про визит Императора, Небесную Клятву, порученную слежку за Императрицей и Стрелу истребления Душ. Стрела была уже использована, так что доказательств не было — но демон-изготовитель еще был жив и работал на Императрицу. Он сопровождал Ту Яо, когда та убила Су Ли — Янь Ю отвлек его на подступах, заманил в болота. И именно этот демон подбросил к сфере феникса при его Перерождении ледяные лезвия, чтобы подставить Жунь Юя. Погибший Глава Зодиака лишь сбил Сюй Фэна, что никак не могло привести к его гибели, а должно было стать Предупреждением. В результате благородная Мышь взяла вину на себя, выгородив Императрицу, какая ирония.
— Пока Повелитель Ночей в том состоянии, что сейчас… — заметил Ло Линь, глядя, как маленький Ли-эр довольно плещется в той самой Реке, что дала название дворцу, — боюсь, он не может нам помочь. На некоторое время Царство Цветов будет для Цзинь Ми хорошим укрытием. Я изготовлю для дочери духовное оружие. Если Ту Яо решила погубить ее — она не остановится. Мы должны быть готовы поймать Ее Величество с поличным.
— Возможно, стоит ждать неожиданностей на свадьбе Первого Принца, — предположил Янь Ю. — Это распространенный сюжет в опере. Гости собираются поздравлять молодоженов, но все тонет в крови. Отравленное брачное вино… внезапное соперничество за невесту… Слышал, Первый и Второй принцы не ладят… Все-таки мать одного убила мать другого…
…Конечно, Янь Ю отлично знал, в чем подлинный конфликт — просто прощупывал почву. Прежде он никогда напрямую не общался с Владыкой Вод — общение происходило опосредовано, через Главу Зодиака. Теперь следовало узнать своего союзника лучше.
— Сюй Фэн не знает этого, — постучал по столу пальцами Ло Линь. — Моя дочь с Жунь Юем как брат с сестрой… по несчастью. Жунь Юй ничего ей не скажет, чтобы не подвергать опасности. Хорошо бы, так и осталось.
— Да, красавица так чувствительна к несправедливости, — вздохнул Янь Ю.
— На деле вопрос только в том, сможет ли Сюй Фэн спасти мою дочь от своей матери, когда никого из нас нет рядом, — заключил Ло Линь. — Что он знает?..
— Разве неправота наших матерей мешает нам быть на их стороне? — улыбнулся Янь Ю, склонив голову на бок. — Я не встречал никого ни здесь, ни в царстве Смертных, ни в царстве Вод, ни в царстве Цветов, кто обратился бы против собственной матери, даже если она преступница. Если мать угрожает любимой красавице и выжить должен лишь кто-то один, герой предпочтет погибнуть, чтобы не решать этот вопрос.
— Мы должны сместить Императрицу, а не убить, — поднял руку Ло Линь. — Только так можно говорить о торжестве хоть какой-то правды и закона. Возможно, Тай Вэй добивается того же.
— Ну, в таком случае пожертвовать Сюй Фэном — не самое глупое решение. Однако есть одна сложность. И это не Цзинь Ми.
Ло Линь вопросительно поднял бровь. Не то, чтобы он был согласен или не знал про метания дочери, просто желал дослушать до конца.
— Нас не простит Жунь Юй.
— Значит… — прикрыл глаза Ло Линь, — значит это и есть цена вопроса. Небеса свидетели, я не желаю Сюй Фэну зла. Но если его неведение всё осложняет, ему следует узнать о своей матери правду до конца. Это заставит его принимать решения с открытыми глазами. И чем раньше Повелитель Ночей поймет природу его выбора — тем лучше.
* * *
От Повелителя Воды Янь Ю принес резной ларец, где находились все регалии Су Ли. Ло Линь лично собрал его после смерти матери Жунь Юя, так как именно он когда-то выдал ей эти знаки отличия. Кроме них в ларце находились магические свитки, копии документов из Небесного Архива и личные записи.
— Прошу правителя озера Дунтин принять свое наследство, — поклонился Янь Ю. — Тут свитки, над которыми матушка провела много времени…
Жунь Юй вынул турмалиновую печать-тавро, вплавленную в устье витой раковины; сжал в пальцах тяжелую древнюю подвеску из синей яшмы с именем Дунтин-ху. Темные бирюзовые шнуры и кисти свисали с них, свернувшись на дне ларца. Обе они назывались «Лолинь»* из-за игры иероглифов, но оценка изящества этого дара сейчас лишь скользнула по поверхности его ума. Вряд ли он когда-либо сможет носить на поясе любую из них.
Однако документы оказались интересными. Например, в свитках находились формулы двух ядов: эликсира забвения (та самая «пилюля желаний») и эликсира разрушения (который блокировал чувственную сферу, превращая принявшего его в механического болванчика, живущего «трезвым умом»). Эликсир разрушения был страшным орудием манипуляции, делая из полноценных существ инфантильных глупцов, не имеющих возможности опираться на собственный опыт, поскольку они не могли его получить, и вынуждал верить на слово другим. Бесчувственные слуги очень удобны. У них нет пристрастий, интересов, привязанностей — кроме самых грубых. Кто знает, не подвергают ли такой процедуре каждого второго в Священной Армии, чтобы избежать измены.
Еще в документах были техники, созданные или доработанные лично Су Ли. Самой интересной оказалась Сутра Прерванных Снов. Она делила жизнь Небожителя — которая, как известно, суть сновидение в сансаре — на две части, и позволяла избавиться от одной из них, меняя собственную судьбу. Если такая Сутра перекрестно применялась двумя Небожителями — они могли взаимно повлиять на судьбы друг друга. Обменяться частями. С помощью такой Сутры можно было проклясть — передав обидчику всю боль и нелепость собственной жизни, а себе оставив лишь благо и покой. Однако у такого исправления жизни была цена: вместе с половиной судьбы вполовину сокращался и жизненный срок. Короткая, но счастливая жизнь — или долгая, но мучительная?..
Сутру Прерванных Снов сопровождало написанное Су Ли заклинание: «Дух Крови». Дух Крови продлевал жизнь Небожителя, принявшего его, за счет половины жизни отдавшего. Однако манипуляция производилась не с судьбой, а с витальной и магической силой. Это было логично: сила, выраженная во времени, и есть основа нашей жизни; когда кончаются силы — заканчивается и жизнь. Если бы Жунь Юй знал это раньше, прочел в прежние времена — он сумел бы вернуть к жизни свою мать. Призыв Духа Крови был не сложен. Нужно было лишь по очереди вскрыть себе семь вен, собрать вытекающую кровь заклинанием в единую смесь и влить ее в умирающего. От глупой несвоевременности этой информации хотелось выть, рвать простыни и пробить себе голову о каменные выступы кровати.
К утру Жунь Юй не мог более находиться взаперти, поэтому он вышел к озеру. Тело почти не болело, хотя его и шатало. Золотое ядро соединилось, и теперь в нем ощущалась родственная, но чуждая сила — жесткая, плотная, тугая, словно прозрачный мерцающий шар покрывали грубые швы. К этим швам предстояло приспособиться, чтобы они не создавали запинок и искажений.
Пока от них были одни неприятности. Например, драконья броня на теле более не создавалась. Вероятно, разбитый сердечный центр не получал достаточно энергии. Или сила этой энергии конфликтовала с изначальной. Но бесполезный белый хвост был все так же велик и сиял.
Ледяные лезвия и ледяной клинок вышли другой формы. Прежде они были похожи на трезубцы, спираль меча имела выступы, словно ветка терновника. Теперь ледяные лезвия были шестигранными, как звезды, а клинок походил на драконий хребет, покрытый выступами лишь с одной стороны. Зато выступы были злыми и длинными.
Хуже всего обстояло дело с концентрацией звездного света. Он перестал быть пластичным. Требовал слишком много сил при ничтожном эффекте. Неясно, сколько времени придется затратить, прежде чем все вернется хотя бы к уровню тысячелетней давности.
Проба сил изматывала, подступала постыдная тошнота, темнело в глазах. Но ожог на груди подживал хорошо, хоть в чем-то природа была добра.
Янь Ю зашел ближе к вечеру узнать, нужен ли он. В целом, был не нужен — Куань Лу отлично справлялась сама, звери сновидений все еще бродили по берегу. Жунь Юй неподвижно сидел у воды и не выразил ни радости, ни печали. Только потрепал по голове маленького Ли-эра. Ли-эр льнул к Жунь Юю, что было объяснимо. Дядя был улыбчивый, спокойный и чистый. Никогда не орал и не дергал за руку, словно та из пакли.
— Хочешь остаться с богатым братом во дворце, или пойдешь со мной? — шутливо спросил Янь Ю.
— Хочу с дагэ**, — сел на траву Ли-эр. — Он разрешает мне валяться в грязи.
— Ты сегодня и со мной вывозился в грязи, помнишь, каким вылез из реки?..
— Ступай, — сказал ему Жунь Юй. — Мы поучим Ли-эра грамоте. Нет грамоты — нет грязи. Дева Куань Лу проследит.
— А я смогу по возвращении остаться на ночь? — невинно намотал волосы на палец Янь Ю.
— В комнате Ли-эра тебе поставят кровать, — ответил Жунь Юй.
— Узкую походную?.. — обвел глазами лес за озером Янь Ю. Глаза у него были выразительные, так что он часто их закатывал, чтобы показать во всей красе. — А на широкой кровати, где слишком пусто даже для двоих?..
— Нет.
— Я был так ужасен?.. — изумился Янь Ю.
— Хорошо, — сказал Жунь Юй. — Я работаю по ночам. Спи на моей кровати. Я поставлю себе другую рядом с Ли-эром. На этом вопрос закрыт.
— Ну хоть обнимемся на прощание… — усмехнулся Янь Ю. — Или тебе настолько полегчало, что я снова подозрителен и нехорош?..
Жунь Юй встал. Обнимая его, Янь Ю прошептал: «Дева Цзинь Ми провела ночь у Сюй Фэна». Рука Жунь Юя рефлекторно смяла шелк на его спине.
* * *
Вечером Куань Лу принесла звездные таблицы с расчетами. Она имела практический вопрос, но выяснилось, что ее господин решил выйти на Балкон сам, а ее оставить с ребенком. Это было плохое решение, потому что господин еле держался на ногах. Но он был так непреклонен, что возражения казались изменой. Да и какое право она имела возражать — парад планет все еще не выстроился. С другой стороны, если она сумеет привязать к себе ребенка и найдет с ним общий язык — ее ценность в глазах господина возрастет.
Жунь Юй предполагал, что ему непросто будет управиться со звездами. Но он не хотел, чтобы его помощница Куань Лу видела его несовершенства и, как всегда, принялась бы жалеть. Жалость можно было принять в качестве объяснений от сильного, который сделал всю работу за тебя. Но тот, кто не может помочь, не должен и сокрушаться. Жалость не просто обесценивала — она вызывала раздражение, словно немощный плакальщик, не ударив пальца о палец, покупал себе таким образом право и дальше быть бесполезным. Стоять в стороне, как отец. Целовать другого мужчину, как Цзинь Ми. Продолжать подсовывать свои красные нитки, как дядюшка Лис. Умалчивать правду, как многие и многие. Это раздражение было новым и совершенно лишним — но что поделать, оно появилось в жизни Жунь Юя, и к нему теперь тоже следовало приспособиться.
Дважды Жунь Юй опускался в песок, не в силах совладать с потоком своей энергии; она била мимо цели, не подчинялась, не давала достаточной мощи в нюансах, внезапно соскальзывала в пустоту разрушительным выплеском — словно нить, связывающая ее и звезды, перетерлась в нескольких местах. Эту нелепость следовало преодолеть. Через тошноту и темень в глазах, через головокружение. Последнюю планету Жунь Юй переместил на место, стоя на коленях.
…То есть, это для сторонних глаз планета вспыхивала в нужном месте, словно ее взяли руками и поставили, куда надо. На деле ей — плывущей в своем секторе неба — следовало послать точный силовой импульс вдоль ее орбиты, чтобы ускорить ее движение ровно настолько, чтобы импульс иссяк, когда она достигнет нужной точки. Планеты занимали свои места в параде в течение нескольких небесных часов — то есть несколько месяцев в мире смертных, но сейчас момент был упущен, следовало действовать быстро, и каждая ошибка могла дорого стоить. Неизвестно, что предскажут философы и звездочеты в шести царствах, глядя на пляски светил. Жунь Юй видел орбиты, согнутые кольцами и эллипсами струны, под разными углами пересекающие небосвод. Он знал направление своих рук, пальцев и запястий, чтобы импульс ударил точно в нужное место. Но сила импульса сегодня была не на его стороне.
Покачнувшись, Жунь Юй припал на руки, перед глазами разлилась темнота, горло сдавил спазм. Это продолжалось около минуты, но когда перед глазами прояснилось и легкие свободно втянули воздух — с песка поднялся белый дракон. Энергетическая трата оказалась настолько сильной, что Жунь Юя перебросило в форму, вовсе не требующую никаких затрат.
Дракон был бескрылым — не нужно было оглядываться, чтобы это понять. Вес рогового нароста на голове говорил, что рога едва пробились, и это вызывало грусть. От них зависели определенные способности. И только бесполезный хвост был на месте. Он был единственным, что сияло.
Тело Жунь Юя выглядело тощим и грязно-молочным, словно истертым, с парой островов ломкой чешуи. Он стал куда безобразнее, чем был когда-либо. Даже его размер был вдвое меньше обычного, чуть больше человеческого роста. От всей этой грусти и бесплодности усилий дракон лег на песок, положил морду на лапы. Работа на сегодня кончилась. Ему очень повезет, если к рассвету он будет в силах принять обычный облик. В жизни и без того много лишнего стыда.
Восемь печалей бытия — есть ли граница, кроме смерти, за которой они заканчиваются?.. Болезни, обман ожиданий, гибель любимых, одиночество, распад… В таком мире глупо желать чего-либо, поскольку все изначально обречено. Глупо верить, что этим печалям подвержены лишь смертные.
Сбоку скрипнул песок. В юдоли восьми печалей не стоило надеяться, что внешний мир не достанет его даже здесь. В огромном космосе, во всей бескрайности вселенной не было места, где он мог бы просто тихо умереть. На песке стоял Сюй Фэн.
* * *
Феникс ожидал увидеть на платформе горделивого Жунь Юя, пресыщенного пороком, которому он свернет шею и наслушается воплей о пощаде. Он совершенно не ждал того, что лежало тут на песке. Как такое может быть?..
Сюй Фэн замедлил шаг и, наконец, застыл. Дракон поднял голову. Его печальные глаза с вертикальным зрачком не могли принадлежать никому другому.
— Повелитель Ночей?.. — прищурился Сюй Фэн.
— Слушаю, — глухо сказал Жунь Юй.
— Что с тобой случилось? — феникс смерил глазами драконье тело и невольно вздрогнул.
— Оступился, — исчерпывающе ответил Жунь Юй.
Голос Жунь Юя был ровным, почти лишенным выражения, хотя и узнаваемым. Прежде Сюй Фэн не разговаривал с драконами в их полной истинной форме.
— Вот как? — взвился он. — Небеса наказали тебя за неразумный разгул! Стоило ли копить духовные силы столько столетий и изображать праведника, чтобы все спустить в одночасье?.. Это я должен был наказать тебя! Но ты обманул меня и тут.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — закрыл глаза дракон.
— Не изображай невинность хотя бы сейчас! — приблизился Сюй Фэн. — Я видел тебя!
— Что ты видел? — спокойно спросил Жунь Юй, не открывая глаз. Это спокойствие бесило куда сильней прежней настороженности.
— Тебя и мерзавца Янь Ю. Разве ты не знаешь, что он изгнан с Небес именно за распутство?.. Как ты мог допустить его к себе?..
— Так что ты видел? — повторил Жунь Юй. — Янь Ю гостил у меня на правах названного брата.
— Вот как это называется теперь, — усмехнулся феникс. — Гостил. Ты очень щедрый хозяин, Жунь-гэ. Полностью удовлетворил гостя. Скажи мне — что такого в мерзавце Янь Ю, что ты не устоял?..
— Я не обязан говорить это тому, кто спит с моей невестой, — ответил Жунь Юй. — Но ты ошибаешься. Янь Ю не стал бы и думать о подобном, он в своем уме.
— Это не правда! — сжал кулаки феникс. — Мне нет дела до этого, но зачем лгать?.. Твоя репутация тебе дороже правды?..
— Думай, что хочешь, — отвернулся Жунь Юй. — Ты утомляешь меня.
Звездное небо кружилось над головой, от дракона исходил морозный холод, и что-то кололо и кололо под ребрами. Наверное, обида, что нельзя без затей свалить Жунь Юя с ног, придавить, ощутить его прочный, сильный остов. Память бывшего вана И хранила все кости и изгибы, однажды оказавшиеся под ним, обманчивую хрупкость, не склонную сдаваться — ее давно следовало ущемить… Но вместо вкуса победы приходилось просто стоять и выслушивать этот монотонный мертвый голос.
— Почему ты в таком виде? — снова спросил Сюй Фэн. — Верни себе обычный вид! Я хочу с тобой поговорить.
— Не могу, — медленно ответил дракон. — Ты зря теряешь время.
Разочарование Сюй Фэна можно было потрогать — настолько оно было плотным и явным.
— Ты! — стукнул он по песку. — И еще смеешь утверждать, что не потратился! Куда же, интересно, делись твои силы?..
— Это касается лишь меня, — ответил дракон. — Но я рад тебя видеть, Сюй Фэн. Последний раз мы встречались довольно давно. Ты был еще человеком. Ты извалял меня в песке. Хочешь повторить?
— Не говори ерунды, — коснулся его лба Сюй Фэн. — Я давно забыл. Но извалять хочу, верно — за все, что ты сделал потом!
Если бы драконы могли смеяться — Жунь Юй бы так и сделал. Но драконы могут лишь клацать зубами. Феникс отдернул руку
— Зачем ты мне мешаешь? — поймал драконий взгляд Сюй Фэн. — Я передам тебе духовные силы, ты же этого хочешь?..
— Чтобы избить меня в человеческой форме? Зачем? Избей так. Нет никакой разницы, как ты отведешь душу, если ты не слышишь мои слова.
Дракон поднялся. Феникс был одновременно зол и растерян, что делало его очень молодым. Истинная форма дракона словно снимала все фильтры с общения. Жунь Юй говорил именно то, что хотел сказать, без оглядки на этикет.
— Ты пришел сюда, — сказал дракон, — чтобы наказать меня за что-то, что ты выдумал. Потому что ты виновен, Сюй Фэн. Ты соединился с моей невестой в мире смертных, и продолжаешь это здесь. Но себя не накажешь, не так ли. Тебе будет проще, если я тоже буду виноват. Тогда голос твоей совести станет не так громок.
— Моя совесть молчит! — вскричал Сюй Фэн. — Потому что Цзинь Ми любит меня! Ты знаешь, что это такое?.. Она никогда не будет твоей! Она расторгнет помолвку! Это ее собственные слова!
— Но я ее не расторгну, — сказал Жунь Юй. — Потому что это единственный способ оставить Цзинь Ми в живых.
— Ты просто не хочешь ее отпускать! — заключил Сюй Фэн. — Я не меньше твоего способен защитить Цзинь Ми! И мою помощь — в отличие от твоей — она примет!
— Ты забыл, кто послал в Ми-эр Стрелу истребления Душ?.. — переступил по песку дракон. — Ты понимаешь, как надо ненавидеть, чтобы решиться на такое?.. В обход закона, в обход интересов Небес, в обход счастья собственного сына?..
— Это недоразумение! — сверкнул глазами Сюй Фэн. — Просто недоразумение!
— Твоя мать убийца, — страшным голосом сказал Жунь Юй.
— У тебя есть доказательства?..
Жунь Юй имел много доказательств, но ни одно из них не имел права привести.
— Молчишь? Так откуда мне знать, что это не клевета? — резонно заключил Сюй Фэн. — Да, матушка хотела смерти Цзинь Ми, — он описал рукой дугу, словно отгонял мух, — но ведь она ее не убила! Никто не вправе осуждать кого-то лишь за мысли!
…Именно этими словами не так давно сам Жунь Юй выгораживал Су Ли. Как же похожи все создания под звездами.
— Когда Цзинь Ми расторгнет помолвку, — сказал Жун Юй, — она навсегда лишится ранга бессмертной небожительницы. Она будет жить в теле смертной. Тогда уничтожить ее дух будет намного проще. Никто из тех, кто заботится о ней, не позволит ей так поступить. Мне странно, Сюй Фэн, что ты так рад ее решению.
— Я буду вместе с ней! — заверил феникс. — Никто не посмеет ее обидеть даже в теле смертной!
Повисло молчание. Жунь Юй опустил голову и отступил назад. Его сердце охватила тоска. Великая тщета. Стена от неба до земли разделяла их с фениксом, что толку ждать перемен.
— Но ты не хочешь ей такой судьбы?.. — тихо спросил Жунь Юй. — Иначе не сказал бы мне об этом?..
— Откажись от Цзинь Ми, — повторил феникс.
— Хорошо… я расторгну помолвку, как ты хочешь, — медленно сказал Жунь Юй, — и лишусь прав небожителя… лишусь дома и бессмертия, буду жить в мире смертных как обычный человек… Захочешь ли ты быть там со мной? Будешь ли ты со мной, Сюй Фэн?..
На краткий миг сквозь тело дракона проступила фигура Жунь Юя, она стала объемной и почти плотной — зыбкая, печальная, отливающая серебром. Особенно четко проступило его лицо. На светлых скулах блеснула влага. Феникс немного снизил напор. Кажется, он слегка перегнул палку.
— Ты постоянно отталкиваешь меня! — сказал он. — Как я могу в таких условиях быть с тобой?..
— То есть ты выбросишь меня вниз, в мир, где мы проходим искупление — и на свободное место поставишь мою Ми-эр?..
— Я не это имел в виду! С чего ты взял, что Цзинь Ми займет твое место?.. У нее есть собственное!
— Ты ждешь, что я сойду с твоего пути, даже если это означает вечное изгнание и смертный удел. Ты не можешь сделать это своими руками… А отчего?.. Отчего, Сюй Фэн, ты не можешь сделать это сам?..
— Я просто хочу, чтобы Цзинь Ми осталась с тем, кого она любит!
— Нет, нет. Я спрашиваю не об этом. Готов ли ты быть счастливым, сбросив меня с небес? Будешь ли ты хотя бы помнить обо мне?..
Сюй Фэн побледнел. Он смотрел на залитое слезами лицо, и что-то медленно поворачивалось в его груди, как колесо Ба Гуа, решившее сменить направления триграмм. К несчастью, такое же колесо в его голове отставало. Словно зацепилось заусенцами внутреннего обода за ось. Причем тут падение с Небес? Почему ему приписывается семейный грех, чтобы его раззадорить?.. Это несправедливо, и кроме того — ложь. Почему такая естественная вещь, как единение двух любящих душ, должно кончаться чьим-то падением с небес?.. Кто вообще это придумал. Он сам расторгнет чужую помолвку, возьмет вину на себя. Его-то не выбросят. Понятно, почему Жунь Юй так настаивает на этой свадьбе — кому захочется все потерять?.. Но он же не любит Цзинь Ми, а она — его, почему любовь должна приноситься в жертву чужому удобству?.. Ну, зато все стало куда понятней! Это просто страх за свое место, лучше пусть все будут несчастными. Вот он, Сюй Фэн, не держится ни за трон, ни за ранг, он все бы отдал, чтобы быть с любимой, пусть и в теле смертного!
— Сюй Фэн, — отступил Жунь Юй еще, словно издали лучше видел картину происходящего, — Я могу быть рядом с тобой лишь на Небе. Ты единственное существо, с которым у меня есть связь. И ты последнее дорогое для меня существо в мире. Ты прав — я не люблю Цзинь Ми, как ты. Но пока ты ее не отнял — я надеялся… я думал, мы тоже будем близки. Что она станет хоть немного мной дорожить. Что у меня появится кто-то, о ком я смогу заботиться. Что я сделаю ее счастливой. Зачем мне земля, если там не будет никого из вас?.. Но ты прав — зачем мне Небо, если здесь никого из вас не будет. Я не буду пачкать твои руки. Мое рождение было очень большой ошибкой.
Феникс сделал большой шаг вперед, чтобы ухватить эту эфемерность. Скрип колеса в голове заглушал звуки несказанных, запоздалых слов.
— Что ты делаешь?! — единственное, что успело вырваться наружу гневным, но беспомощным криком.
— Прощай, Сюй Фэн, — сделал последний шаг назад Жунь Юй, и упал с платформы.
___________________________________________________
Примечания:
*蠃 (luǒ) — раковина. 雒 (luò) — ставить тавро.琳 (lín) — драгоценные сорта яшмы; синие и зелёные самоцветы.
**дагэ — китайское обращение: самый старший брат.