Глава 14
Император Тай Вэй был счастлив в отцовстве и хотел бы иметь множество детей. Воистину, дети — наше бессмертие и наше величие. Он часто жалел, что был императором Небес, а не какого-нибудь земного царства, где можно иметь четырех законных жен и восемь наложниц по числу месяцев в году — и от каждой по ребенку. Маленькие дети были отрадой, взрослые дети — вызовом, зрелые дети — подмогой и опорой. Но приступы чадолюбия отступали, как только заходила речь о передаче власти.
Даже давно все решив — Император Тай Вэй не был уверен, что из Сюй Фэна выйдет толк. Феникс унаследовал вздорный нрав его матери. Это значило, что он всегда всё будет делать по-своему. Кивать головой отцу, но лгать поступками. Он разрушит небеса в том виде, в котором Тай Вэй их принял. Будет очень много битв и крови. Может быть, в результате мир постигнет Очищение. А может быть — все раздробится и развалится на части. Мир Сюй Фэна наверняка будет похож на него самого — яркий, импульсивный, силовой, где единственным видом дипломатии окажется война.
Другое дело — Жунь Юй. Жунь Юй был похож на самого Тай Вэя: он мог отказаться от своих удобств во имя общей гармонии и созданного порядка. То есть, во имя высших интересов небесного престола. Жунь Юй знал, что значит не щадить себя, и мог испытывать от этого удовлетворение. Это очень ценное качество для правителя. Но была ли в нем достаточная дерзость, бесстрашие, воля подчинить себе непокорных?.. Тай Вэй столетиями убеждал себя, что Жунь Юй — тихий, плавный, послушный сын, лишенный разрушительных страстей, вышколенный небесной муштрой, со слабым здоровьем. Слабое здоровье было обидным местом, словно в том есть вина Тай Вэя, но зато тут не ожидались сюрпризы. Обычно слабые небожители берегут себя и не лезут на рожон.
Как же он ошибался!
Жунь Юй воистину был сделан из стали. Тай Вэй не поверил Императрице, когда она с криками явила ему все свои ранения, утверждая что проклятого Жунь Юя ничто не берет, он силен и ужасен, он бросил ей вызов, его надо захватить силами священной армии и в цепях доставить на Небеса. Чтобы предать здесь справедливой казни в окружении всех сил гвардии во избежание осечек, потому что он непотопляем. Непотопляем!
…Первым чувством, которое испытал Тай Вэй, была гордость. Мой! И только вторым — закономерное раздражение на разлад в семье. Почему он должен разбирать эти старые, давно оплаченные обиды?.. И лишь потом, после охлаждения чувств, пришла действительно ценная мысль: многоликая вода быстрее неподатливой земли и куда стабильнее огня. Возможно, Жунь Юя стоит опасаться.
Так что император Тай Вэй решил устроить сыну проверку. Поглядим!..
Увиденное в зеркале вывело Тай Вэя из равновесия. Да, Жунь Юй был в душе мятежником. Но у него нашлось мужество защитить свои владения и подданных, не отступить под давлением — и достойно принять последствия. Правда, настоящий правитель никогда не стал бы жертвовать собой, иначе век его будет недолог. В остальном Жунь Юй сохранил почтительность и ничем не оскорбил взгляд. А вот драгоценная супруга очень его разочаровала. Он всегда знал, что ее заносит, но там речь шла о посторонних. Не о его старшем ребенке!
…Когда Жунь Юй упал на пол, как сломанный шест, в руках Императрицы стали расцветать лиловые Лотосы. Причитания пленников на полу лишь распаляли ее.
— Ваше величество! — заступил вперед Повелитель Грома. — Кара Грома и Молнии не подразумевает Хрустальное пламя! Если вы призовете его, Повелитель Ночей погибнет!
— Небесная кара страшнее любой пытки, — провозгласила Императрица, прищурившись. — Трудно исцелить ее последствия. На месте Повелителя Ночей я бы уничтожила свой бессмертный дух, чтобы прекратить эти мучения! Так что я оказываю ему милость.
Жунь Юй поднялся на руках. Он был похож на труп, пережеванный пожаром. Он смотрел прямо на лиловые алчные цветы.
— Ваше Величество, — подала голос Повелительница Молний. — Не делайте этого!
— Хотите испытать мое пламя на себе? — резко развернулась к Повелителям Гроз Императрица. Ее руки сложили атакующий пасс, небожители отступили. В свете Хрустального пламени лицо Ту Яо было исступленным. Наказание уже исполнено и принято, почему Ту Яо не останавливается?.. Неужели она думает, что ее действия никому не видны?.. Не веря себе, Тай Вэй понял, что Хрустальное пламя сорвалось с пальцев его жены.
…Это следовало прервать немедленно! Император мгновенно перенесся в зал и рассек поток хрустального пламени своим золотым хлыстом.
— Довольно! — загремел он. — Приказываю всем остановиться!
Императрица досадливого поджала губы: «Ваше величество такой добряк». Руки Жунь Юя подломились.
— Передайте всем шести царствам мой Указ! — огласил Тай Вэй. — Жители Дунтина признаны невиновными, так как действовали под угрозой лишения жизни. Виновные наказаны! Пусть все, кто слышит это, останутся верны Небесному Престолу. При повторных ошибках пощады не будет!
— Исполняем волю Императора! — поклонились и растаяли Повелители Гроз.
Жунь Юй поднял голову. Его погасшие глаза, подернутые пепельной дымкой, смотрели прямо на отца:
— От имени выживших в озере Дунтин благодарю Императора за великодушие, — вытолкнул он хриплым шепотом вместе со сгустком крови. — Матушка ведь подчинится решению Небес?.. Она сдержит слово и всех отпустит?..
Тай Вэй не мог на это смотреть, не потеряв лицо. Так что он велел Императрице прибрать за собой и покинул зал.
Император не должен показывать свои чувства окружающим, особенно если те противоречивы. Он тревожился за Жунь Юя. Но, с другой стороны, эта молодая небесная рептилия была более чем достойной сменой рептилии старой. То есть, никому не доверяла, продавливала ситуацию до полного понимания. И в свои годы владела собой на порядок лучше, чем император в текущее время. Такой уровень контроля говорил, что если его сын будет не в состоянии справиться с последствиями произошедшего — он не станет корчить из себя гордеца. В ином случае не стоит и тревожиться.
До вечера Тай Вэй ждал вестей. Их ожидаемо не поступало. Но Дворец Небесных Сфер не был популярным местом для визитов, оттуда и в обычное время ничто не просачивалось. Пришлось для порядка послать личного гонца.
Гонец вернулся и доложил:
— Во Дворце Небесных Сфер темно и тихо. Повелитель Змей Янь Ю ухаживает за Первым Принцем.
— Хорошо, — расслабился император. — У них одинаковая ци.
Ночь прошла без происшествий, кроме того, что небо было пустым. Утром на отчетном приеме Император заметил бледную деву Куань Лу. Она пришла без доклада, глотала слезы, отдала своему отцу-звездочету какие-то карты и ушла. Все это выглядело не очень оптимистично.
Днем Император поинтересовался, не обращался ли кто к Небесному Лекарю. Ничего такого, — ответили Императору. — У старика Лао болит спина, дева из свиты принцессы Суй Хэ озабочена нарушением цикла.
— Это как-то… очень странно! — пробормотал Император и снова послал гонца.
Гонец вернулся и доложил:
— Во Дворце Небесных Сфер темно и тихо. Повелитель Змей Янь Ю продолжает ухаживать за Первым Принцем.
— А что Владыка Вод?.. — наконец задал Тай Вэй давно интересующий его вопрос. — Благородный Ло Линь не посетил Повелителя Ночей?.. Это все же его будущий зять.
— Владыка Вод не смог помочь, — ответил гонец.
— Как не смог?.. — Тай Вэй нахмурился на явную нелепость. Если только за этим не стояло что-то еще. — Не стал помогать, ты хочешь сказать?
— Ваше величество услышали верно, — поклонился гонец. — Повелитель Вод не смог помочь. Он не в силах залатать разбитое ядро. Вся полученная ци уходит прочь из тела.
— Так что же тогда там делает негодный Янь Ю?! — взревел Император, вставая.
— Гладит Повелителя Ночей по спине, — ответил гонец.
* * *
Когда Янь Ю принес ее господина — ноги Куань Лу подкосились. Янь Ю нес его через пустырь, завернутого в собственную верхнюю одежду. Пересек раскидистую рощу под взглядом незримых оленьих глаз, чтобы избежать свидетелей. Хорошо, что задние двери дворца были открыты. Вслед за пришедшими плелся заплаканный мальчик. Куань Лу бросилась навстречу, но при взгляде на ношу осела на пол. Янь Ю молча сгрузил тело на кровать.
Жунь Юй сжался, натягивая на себя бледно-зеленый прозрачный шелк.
— Красавица, ты его служанка? — развернулся Янь Ю. — Не сиди, помоги мне. Надо нагреть воды.
— Я… я сейчас! — Куань Лу вскочила, не представляя себе, в чем тут греют воду. Она никогда не занималась этим, в ушах стучали молотки. Нашелся большой ковш и два заварочных чайника. Когда она вернулась с кипятком — зал был пуст. На кровати лежали истлевшие полосы — все, что осталось от погребальных одежд. Мальчик сидел с краю и растерянно возил ими по покрывалу.
Куань Лу понимала, что не справится. Она не нашла в себе сил подойти к берегу озера, где Янь Ю отмывал ее господина от копоти. Боялась признаться себе, что ей страшно. Не только фривольные, но и обычные мысли ее рассыпались, под прямыми лучами солнца они были просто грудой хлама. Маленькому Ли-эру понравится жить в бывшей комнате Цзин Ми. Сегодня планеты должны выстроиться в парад, вдруг она всё испортит. Кто тянул ее за язык рассказать господину о расправе у Дунтина. Почему ци, которую вливает в господина Янь Ю, никак не помогает? Может быть, предложить свою?..
Первый принц бредил, его бил жестокий озноб. Янь Ю крикнул ей принести чистую одежду и мазь от ожогов. И согреть в кипятке кувшин вина.
— Нужно позвать небесного лекаря, — севшим голосом выдавила Куань Лу.
— Твой господин не хочет лекаря. Но пусть красавица не волнуется: никто лучше меня не знает, как обращаться с красивыми людьми. Ведь сам я отчаянно хорош собой! А теперь поспеши.
Полученные инструкции возвращали почву под ногами. Куань Лу увела со смятой кровати мальчика — обгорелые тряпки он так и не отдал. Оставила на берегу подходящую одежду. Нашла банку противоожоговой мази — Жунь Юй заказал ее для своей матери, осталась еще половина. Перестелила постель. Нашла вино.
Снаружи Янь Ю дышал на пальцы Жунь Юя, втирая в него мазь. Вино, подогретое в кипятке, пока не помогало. Жунь Юй издавал странные, ни на что не похожие звуки, от которых хотелось закрыться, но какой в том толк, если уже не забыть.
— Что мне еще сделать? — беспомощно мялась рядом Куань Лу.
— У красавицы есть друзья с огненной энергией? — отозвался Янь Ю. — Подобное следует лечить подобным.
— Друзей нет, — отрезала Куань Лу.
— До чего вы тут беспомощны, на Небесах, — запахнул на Жунь Юе одежду Янь Ю. — То ли дело в царстве смертных. Десяток влюбленных красавиц мигом бы…
— Повелитель Змей хочет, чтобы я согрела господина своим телом?.. — осипшим голосом спросила Куань Лу. — Но я… это…
— Конечно, красавица не сможет, — Янь Ю подхватил Жунь Юя. — Даже нас двоих будет недостаточно…
Пошатнувшись, Повелитель Змей распрямился лицом к роще, держа на руках дрожащее тело. Сотня прозрачных глаз с того берега зорко следила за происходящим.
— Повелитель Ночей призывает зверей сновидений! — громко оповестил Янь Ю. — Пусть звери сновидений выйдут к нему! Давай, — обернул он лицо к деве Куань Лу. — Подмани их.
Куань Лу зажгла между ладоней звездный свет — прием, которым она пользовалась на астрономической платформе. Подняла повыше сияющие руки.
— Повелитель Ночей призывает своих зверей сновидений! — громче повторил Янь Ю.
Робко, по одному, из рощи выступили дымчатые олени. Сначала несколько, потом целое стадо. Куань Лу поманила их, и они хлынули вперед по мосту, вокруг озера, двумя сходящимися потоками. Янь Ю отступил внутрь дворца. Звери последовали за ним.
Звери облепили кровать, заполнили ее, обложили Жунь Юя теплыми мордами и боками, окружили изножье. Бескровные губы Жунь Юя шевелились — он звал мать. Куань Лу вливала в них подогретое вино.
Потом просто сидела на полу у кровати, среди оленей. Над их головами плавали миражи чужих снов. Большинство были радостными и глупыми.
Вошел Повелитель Вод. Спросил о чем-то Янь Ю. Тот мрачно покачал головой. Потом Ло Линь приблизился к Жунь Юю, обходя звериные тела, провел руками над его телом. Влил в грудь широкий поток ци. Звери прядали ушами, чутко отклоняли головы. Жунь Юй внезапно открыл глаза и рванулся встать.
— Не говорите ей, — бормотал он. — Только не говорите ей…
— Первый Принц может быть спокоен, — тронул его плечо Ло Линь. — Пусть поправляется, никто ничего не узнает.
— Императрица отпустила их? — упал он на подушку. — Отпустила жителей Дунтина?
— Да, все закончилось. Повелитель Ночей спас жизни тридцати тысяч жителей водного царства. Я признателен ему. И в благодарность с этого дня я буду поддерживать его борьбу против Небесной Императрицы.
Звери смотрели на Повелителя Вод прозрачными глазами. На дне их зрачков мерцали звезды.
У выхода Ло Линь задержался, подозвал Янь Ю и шепотом обсудил с ним происходящее.
— Осколки все еще внутри, — расслышала Куань Лу. — Надо найти возможность сообщить Императору.
— Императору есть дело только до самого себя, — прошипел Янь Ю.
— Повелитель Ночей борется, — понизил голос Ло Линь. — Поэтому боль не прекратится. Если бы он сдался, не о чем было бы говорить.
Янь Ю помолчал, посмотрел на свои руки, потом сложил печать. Через миг белая змея выскользнула за двери. Куань Лу нашла наощупь ледяную руку господина, сжала ее в пальцах и заплакала.
* * *
Сюй Фэн сидел под домашним арестом, что значило — его никто не смеет посещать, а сам он не смеет выходить за пределы дворца и сада. Смерть и возрождение являлись частью природы феникса, поэтому вознесение на Небеса после свадьбы в гробу никак на нем не отразилось. Конечно, к нему полностью вернулась память — и теперь в ее свете многие события выглядели более объемно. Но ревизия судьбы заняла у него чуть больше суток. Обсудить жизнь оказалось возможно с вернувшимся капитаном личной гвардии. Вот тот был действительно шокирован. Так что вторые сутки ушли на беспробудное мужское пьянство. В целом жизнь была хороша, особенно вдохновляли открывшиеся перспективы с Цзинь Ми.
Однако что-то изменилось в обратную сторону. Сюй Фэн давно не видел Жунь Юя и был этому рад: пусть бы его брат провалился сквозь землю и остался там навеки. Но с другой стороны он очень хотел посмотреть ему в глаза. С какой стати Жунь Юй болтался у него под ногами в царстве смертных, смущал Цзинь Ми, дарил ей свою чешую и вообще путал карты?.. Будучи смертным, Сюй Фэн, разумеется, забыл об убийце, подосланном его матерью. Но сейчас вспомнил. Стрела истребления Душ, действительно, была использована — но, к счастью, попала не в ту цель. Все прекрасно справились сами, без Жунь Юя.
И хотя все сложилось гладко — в глубине души ворочалась непонятная обида. Отчего Жунь Юй посещал Цзинь Ми много земных лет, даже назвался ей настоящим именем — но избегал Сюй Фэна? Разве они чужие?.. Феникс так противен Жунь Юю?.. Или, может быть, вану И не пригодилась бы небесная помощь?.. Откуда такая избирательность?..
Протрезвев и накопив вопросы, Сюй Фэн вышел в сад. Стоял глубокий вечер, темно-синее небо было абсолютно пустым. Даже Луна не взошла, хотя до новолуния еще далеко. У этого могло быть лишь две причины: либо Жунь Юя нет в Небесном царстве, потому что он возглавил Священную Армию, либо он игнорирует свои обязанности по личным причинам. Например — он вьется вокруг Цзинь Ми в Речном дворце.
Это было больше того, что Сюй Фэн мог вынести. Никакая информация извне не просачивалась в платановый дворец, однако его гарнизон точно все знал. Домашний арест не затрагивал капитана личной стражи, и феникс послал его все узнать.
Выяснилось, что Священная Армия еще не выдвинулась. Десять алебардщиков Императора сосланы в царство Птиц на бессрочную службу. Наверное, что-то натворили. Рядом с Речным дворцом Жунь Юя тоже не видели. Между тем наступила полночь, а звезды не взошли. Даже самый желанный жених — при условии, что он благонравен — не стал бы докучать невесте в такую пору.
Оставалось нарушить приказ отца и навестить Дворец Небесных Сфер. Для этого как никто сгодился веселый капитан гвардии: у него феникс позаимствовал военную форму.
В час Быка* Сюй Фэн стоял перед запертыми дверьми и колотил в них. На страже никого не было. Дворец казался безжизненным, но такого не могло быть. Поэтому феникс колотил долго, в два захода.
Наконец, створки приоткрылись. На пороге стоял мерзавец Янь Ю с фонарем. В теплом желтом свете было отлично видно, как растрепаны неприбранные волосы Янь Ю и насколько не в порядке его нижняя одежда. Он, кажется, даже запахивался одной рукой, поднимая фонарь. За его спиной был разлит угольный мрак.
— Повелитель Племени желает немедленно видеть Повелителя Ночей! — скрипнул зубами феникс.
— Не поздновато для визитов? — щурил на свет блудливые глаза Янь Ю. — Мы с Повелителем Ночей спим. А разве ваше высочество не под домашним арестом?..
Руки Сюй Фэна начали чесаться еще в начале этой тирады, теперь же он ощутил мерзкий жар, огнем охвативший грудь.
— Что ты сказал?! — севшим голосом вопросил Сюй Фэн. — Вы с Повелителем Ночей что?.. Он должен быть на своей платформе! Как он может спать в такое время?..
— Первый Принц очень устал и измучен, — накрутил прядь волос на палец Янь Ю. Его ухмылка была так двусмысленна, что выглядела прямым издевательством. — Он не может даже встать… Прошу Повелителя Пламени понять. И позволить мне вернуться к нему в постель.
Феникс вышиб фонарь из рук Янь Ю и ворвался внутрь. Не то чтобы он сомневался… или как раз не сомневался… словом, он должен быть убедиться!
Угольный мрак стал проницаем, когда глаза привыкли к нему. Внутри не горел ни один светильник, однако упавший фонарь немного рассеивал тьму. Как раз настолько, чтобы увидеть кучу животных, окруживших кровать, и, кажется, одно животное прямо на кровати. Постель была смята, ревнивые глаза Сюй Фэна выхватили пустоту от отсутствующего тела с краю. Еще они выхватили спину Жунь Юя. Белая тонкая ткань обрисовывала на ней каждый позвонок.
Не узнать эту спину даже издали Сюй Фэн не мог. Волосы Жунь Юя были собраны в высокий хвост — прическа, которую он никогда не носил. Но, конечно, она была самой удобной для постельных забав. В воздухе витал аромат согретого вина — неизбежного спутника потери контроля. Послышался цокающий перестук — одно животное подошло к Сюй Фэну и мрачно уставилось на него, выставив рога. Вслед за тем послышался негромкий стон. Фениксу он показался постыдным, недопустимо сладким и немного больным. Похоже и правда — измучен и не сможет встать.
— Повелитель Ночей зовет меня, — подтвердил худшие подозрения Янь Ю, задувая фонарь и ставя его на чайный стол. Ужасная картина погрузилась во тьму. — Извольте покинуть нас, ваше высочество.
Феникс не находил слов. Почему?.. Почему?!.. Какой-то Янь Ю! Как давно все это происходит прямо под его носом? Как скоро началось?.. Пока он, суровый ван И, бился со смертью и роком в теле смертного — тут творился разгул, еще и с животными!
— Еще и с животными! — взвыл Сюй Фэн. — Как вы могли?!
— Мы с Повелителем Ночей призвали зверей сновидений… чтобы смотреть чужие фантазии и сны, — бесстыдно ответил Янь Ю. — Повелитель Ночей не очень опытен. Пусть Повелитель Пламени не думает ничего дурного.
— Ничего дурного, вот как… — глаза Сюй Фэна налились кровью. — И что, вы счастливы?.. Давно это у вас?..
— Ну, мы вроде как сводные братья, — понизил голос Янь Ю, — по матери. Вы по отцу. Мы по матери. Сами знаете, как оно обычно происходит. Не успеешь оглянуться, и вы вместе. Ах, Повелитель Ночей так красив. Будьте уверены, ваше высочество, я позабочусь о нем лучше вас.
Феникс напряг каждую мышцу, включая челюстные, чтобы остаться на месте и не прибить Янь Ю. Но он понимал, что любая вспышка гнева усугубит его положение, особенно учитывая коварство Повелителя Змей. С того станется позвать на помощь, слова «стыд» для Янь Ю не существовало. Тогда домашним арестом всё уже не ограничится. Так что наверняка Янь Ю провоцировал феникса намеренно. Чтобы он провалился сквозь землю и остался там навсегда, не мешая чужому счастью.
— Это не может быть правдой! — подвел черту Сюй Фэн. — Я знаю возможности Повелителя Ночей в области управления снами. Его звери сновидений лишь усиливают мое недоверие. Не мое дело, для кого создана эта иллюзия. Но не смей лгать мне в глаза!
— Клянусь единым непознаваемым Дао, — сложил во тьме руки Янь Ю, — я не сказал ни слова лжи. Я слышал, Повелитель Пламени неравнодушен к юношам. И не очень строг к себе. Однако, если он не покинет Дворец Небесных Сфер немедленно, боюсь, я буду вынужден вернуться в постель прямо при нем. Пусть он не корит меня за распущенность.
И негодный Янь Ю, действительно, пошел к постели. Как бы Сюй Фэн ни моргал, как бы ни пытался читать спасительную сутру — картина не менялась. Судя по смутно белеющим одеждам, Повелитель Змей лег, обнял Жунь Юя и прижался к нему. Прошептал что-то в затылок. Жунь Юй так и не повернулся к пришедшему — но в этот раз феникс не верил, что дело в смущении. Он верил, что Жунь Юй просто не удостаивает его вниманием, потому что феникс лишний. Приватный шелест неразборчивого шепота был хуже проклятий. Тихий стон повторился снова.
Спиной вперед Сюй Фэн вышел в двери и с силой захлопнул их за собой.
* * *
На груди Жунь Юя был обширный ожог, покрытый неровной коркой. Он спускался к животу, и из всей этой зоны сочилась голубоватая ци, словно прозрачный пар над вскипевшим сосудом. Озноб прошел, но в остальном ситуация не изменилась. Янь Ю отправил деву Куань Лу на ночь к маленькому Ли-Эру. Теперь он каждые два часа наносил целебную мазь, но та действовала медленно и совсем не так, как ожидалось. Мазь требовала участия ци. Поэтому Янь Ю лежал рядом и вливал в Жунь Юя мелкие дозы энергии, чтобы стимулировать хоть какой-то процесс.
Он много знал о способах исцеления в царстве смертных. Но еще больше о том, что вредит репутации. Вопреки высоколобому мнению, многие невинные вещи портили репутацию, а безнравственные — укрепляли. Из двух зол всегда стоило выбирать меньшее.
Янь Ю участвовал в покушении на Сюй Фэна и не питал к нему теплых чувств. Сюй Фэн был самовлюбленным и узколобым драчуном, чье внимание никогда не выходили за пределы его собственной персоны. Его хорошие качества — прямота, благородство, простодушие, смелость — совершенно терялись на фоне его же властности, грубости, бесцеремонности и самодовольства. Сюй Фэну было наплевать на обстоятельства, мысли и чувства других, если только эти «другие» не входили в сферу непосредственных интересов феникса. Но и тут он просто приписывал им то, в чем был уверен. И в этом заключалась его главная слабость.
Боль от собственного образа мыслей — это совершенный прием в борьбе с подобными созданиями. Отогнать Сюй Фэна, выставить его прочь до лучших времен можно было лишь так. Сделать это следовало потому, что из всех видов испорченной репутации самым невыносимым для Жунь Юя была бы чужая жалость.
Куань Лу не понимала этого — но выставлять ее прочь было уже поздно. А выставить феникса оказалось довольно просто.
Глубокая, нереализованная чувственность Жунь Юя являлась подлинным магнитом для любого, кто хоть что-то в этом понимал, так что Сюй Фэну стоило посочувствовать. Даже в разбитом состоянии, поруганный, движимый лишь бессознательными реакциями, утративший гордость и блеск, Жунь Юй волновал; чем меньше в нем оставалось самоконтроля — тем меньше было и холода. Растоптанная стрекоза осталась прекрасным созданием, но ее хрупкость была искушением. В отличи от Янь Ю, феникс понятия не имел, как следует обходиться с красивыми людьми, так что никакого сочувствия он не заслуживал.
На рассвете Янь Ю призвал на свое место еще одного зверя сновидений, свернулся змеей на руке Повелителя Ночей и впал в транс.
* * *
Тай Вэй ничего не мог поделать со своей природой — он скрытно, с расстояния, как ночной грабитель, следил за старшим сыном. У этой слежки был вкус запрета, с годами ставший вкусом вины, а еще позже — вкусом опустошения. Место, которое занимал в сердце Императора Жунь Юй, было зачищено и огорожено, как старое пепелище. Даже приближаться к нему не хотелось. Там к гордому отцу ластился доверчивый ребенок с ясными глазами и шелковистыми ладошками, которые легко выскальзывали из сильных отцовских рук, когда ребенок бежал исполнять желания Тай Вэя. Ребенок усердно писал кривые иероглифы: «Небо черное, земля желтая. Космос предельно широк. Солнце всходит и заходит, луна растёт и убывает. Созвездия заполняют небосвод»**. Ребенок был легким, как пух, и теплым. В нем почти не было плоти, только свет и жар. Много позже Тай Вэй понял, что таковы все дети, а жаркий крепкий Сюй Фэн полностью вытеснил это первое ощущение.
Сюй Фэн был законной наградой, усладой души. Для него Император возвел Платановый Дворец с куполом в виде каменной кроны, горящей самоцветами. С высокими окнами, украшенными цветным стеклом. Зато Жунь Юю Император передал свой любимый титул Повелителя Ночей и отдал собственный старый дворец, опустошенный после переезда в пурпурные покои. Интересно, каким он стал теперь?
Высокие двери не охранялись. Когда они плавно подались внутрь — взгляд Небесного Императора уткнулся в десяток стоящих за ними оленей. Их головы были враждебно опущены рогами вперед. Вот, значит, какая стража у его сына.
— Пошли, пошли прочь, — щелкал пальцами Тай Вэй, заплетаясь тяжелыми одеждами о серые тела. Возле кровати ситуация стала непроходимой. Звери сновидений не реагировали на Императора, лежали, прикрыв глаза. Вся их энергия была втянута внутрь и направлена на единственный объект — тело старшего императорского сына. На полу среди оленей спала служанка, припав головой к ребру кровати. На неподвижную белую змею, обвившую нефритовый кубок в изголовье, Император не обратил внимания.
— Встаньте перед Императором Небес! — загремел Тай Вэй. Звери лениво и непочтительно поднялись. Служанка вскочила и тут же склонилась с лепетом извинений. Всегда унылое лицо Куань Лу сегодня показалось Императору особенно неприглядным. Жунь Юй тоже вскочил и попытался встать на ноги.
— Не двигайся! — приказал Император. — Вы все, оставьте нас.
Зал опустел. Тай Вэй начертил в воздухе сложную печать и выпустил из рук двух золотых драконов. Они обвились вокруг Жунь Юя двумя встречными спиралями, запуская и направляя токи его меридианов. Император Небес, отвечающий за бессмертие и созидание, при желании мог сгустить или усилить золотое ядро небожителя. Сейчас он соединял обломки.
Жунь Юй сидел на краю кровати с прямой спиной и ощущал, как его болезненно пронизывает острый золотой свет. Но даже в такой форме объятие отца была оглушительным. Он давно перестал надеяться, и теперь ощутил, что его ресницы влажны. Неужели его отцу не все равно?..
— Не думай, что я сделал это потому, что ты мой сын, — развеял морок Тай Вэй. — Императрица не прибрала за собой. Нельзя, чтобы пошли ненужные слухи.
— Милость Императора безгранична, — закрыл глаза Жунь Юй. Император отвел взгляд. Ситуация, в центре которой он стоял сегодня, явилась результатом долгой и кропотливой работы, череды разбитых иллюзий и склеенных заново надежд, результатом отсечения лишнего. Пусть все так и остается, даже если приходится лгать.
— Я не пришел сразу, — сказал Император, — потому что должен был тебя проверить. Как ты поведешь себя после произошедшего, как распорядишься своим недомоганием, кто будет в это посвящен. Какой слух пойдет обо мне или Императрице. Ты хорошо поступил, никого не поставив в известность. Я желаю, чтобы и впредь это было так.
— Отец желает, чтобы я молчал? — посмотрел ему в глаза Жунь Юй. Безысходная боль, как при растущем воспалении, теперь сменилась на боль с гарантией. Впереди мерцало облегчение. Взгляд Жунь Юя посветлел.
— Да. Ты должен дать Небесную Клятву. Ни одна душа не должна узнать о том, что произошло, начиная с событий у Дунтина и вплоть до настоящего момента. Я со своей стороны клянусь также никогда не возвращаться к этому.
— Хорошо, — Жунь Юй поднял руку в жесте дан цзюэ «три драгоценности»***. — Клянусь Небесами никогда не говорить о произошедшем, если отец и матушка также не станут к этому возвращаться.
— Да, это верное решение, — кивнул Император. На миг ему показалось, что в глазах его сына что-то сверкнуло. Это было трудно уловить и тем более опознать как недоверие или презрение, а может быть и несогласие — но всегда лучше перестраховаться.
— Я ни в чем тебя не виню, — смягчился Император, кладя руку Жунь Юю на плечо. — Давай забудем о том, что произошло, во имя мира в шести царствах, и просто станем жить дальше.
— Преступление моей матери и правда настолько ужасно? — тихо спросил Жунь Юй. — Так ужасно, что заплатить за него должна была не только она, но и весь ее народ?.. Ведь это было лишь намерение, вызванное гневом, она никого не убила… В то время как другие, убившие, не понесли вовсе никакого наказания.
— Замолчи! — повысил голос Император. — Ты еще слишком молод, чтобы об этом рассуждать. Речь шла о лице императорской семьи. Такие, как мы, не можем давать волю чувствам. Не можем восставать против принятого порядка вещей.
— То есть… — Жунь Юй никак не мог поймать тонкую, совершенно некрасивую мысль, без которой, однако, всё сказанное было пустым. — То есть, если бы я был бесчувственным и равнодушным к смерти родной матери, жителям Дунтина ничего бы не грозило?.. Их разве не стерли бы с лица земли, как это принято в нашей семье?..
— Думай, что говоришь! — отступил Император. — Не должно уподобляться праздным философам смертных, что превозносят сострадание, не отвечая даже за своих учеников. В нашем мире те, кто стоит ниже, испытывают зависть к тем, кто выше, и в этой зависти нет никакого сострадания! Зависть рождает гнев, и гнев не умирает — даже если это гнев слабых. Единственное, что может сдержать его — страх истребления всех замешанных и их семей.
— Почему Ваше Величество не позволили мне умереть? — сжал свой браслет другой рукой Жунь Юй. — Разве закон не касается всех в равной степени?.. Ведь я признал мятежницу из Дунтина матерью.
— Я знаю, что ты думаешь, — окостенел лицом Император, отчего его драконья лепка сразу стала очевидной. — Что для сильного закон не писан, и императорская семья может ему не подчиняться. Но в тебе говорит обида. Вспомни, что было сделано для тебя. Ты до последнего момента не знал, кто твоя мать, ты не помнил ее. Ты никак не был связан ни с жителями Тай-ху, ни с жителями Дунтина. Ты называл себя членом императорской семьи, Императрицу матушкой, и я все еще твой отец. Ты выбрал своей матерью Императрицу даже после того, как все всплыло. Она поэтому задала тебе такой вопрос, когда ты просил ее о помиловании мятежников. Думаешь, она сделала это, чтобы разбить тебе душу?.. Если бы импульсивная Су Ли вынесла пользу из преподанного ей урока, не пыталась мстить, а ее сторонники-предатели — вовлекать тебя в ее планы, ты не был бы сейчас в столь плачевном положении.
«Он очень хитер», — понял Жунь Юй. Как бы ни была жестока и изворотлива Императрица, сколько бы неразумной боли она ни причиняла по капризу — настоящим противником был только Император. Тай Вэй имел блестящий ум. Чтобы быть с ним на равных — следовало иметь такой же.
— Отец полагает, что настоящая вина моей матери в том, что она открыла мне правду?.. — наивно предположил он. Наивность была фальшивой, и оба это понимали. Однако вопрос есть вопрос.
— Когда ты ничего не знал, ты был более счастлив, — улыбнулся Император.
«А благодаря моей Клятве все прочие будут и впредь оставаться в неведении, — пронеслось в голове Жунь Юя. — Отец хочет защитить меня этой Клятвой, либо хочет, чтобы я так думал».
— Я поступил опрометчиво, — склонил голову Жунь Юй. — Ваше Величество все спланировали наилучшим образом, я не должен был сомневаться.
— Я допустил лишь одну ошибку, — тихо сказал Император. — Я никогда не думал, что ты выступишь против Императрицы. Поэтому не догадывался, на что она способна.
— Я не жалею, — так же тихо ответил Жунь Юй. — Не выступи я против нее, никому не было бы дела до племени Воды. Пусть они незначительны — но они тоже ваши подданные, отец.
— Для империи шести миров какие-то жители озера в царстве Вод — просто мошки, — свел брови Император. — Ничто во вселенной не изменится от их присутствия или отсутствия. Их жизни скоротечны, как порыв ветра. Юности свойственно прекраснодушие, а гордыня Защитника — она из величайших. Я не виню тебя в произошедшем, как и было сказано. Но не имею ни оснований, ни возможностей тебя выгораживать, и в следующий раз не буду покрывать твои проступки. Непослушание недопустимо! Подумай о моих словах.
— Благодарю отца и Императора за наставление, — сложил перед собой руки Жунь Юй. — Впредь я его не разочарую.
— Если ты действительно все осознал, — оценил его покладистость Император, — я прошу тебя отныне присматривать за Императрицей. Внимательно следи за Ее Величеством и Племенем Птиц. Никто, способный перейти черту, не должен чувствовать себя в безопасности.
— Принимаю волю отца.
…Тай Вэй величественно покинул зал. Жунь Юй опустил руки, поднял голову к потолку и медленно закрыл глаза, словно все услышанное било по его внутреннему зрению, и осознать это он мог лишь в темноте. Сегодня впервые отец говорил с ним не как с сыном или подданным, а как с возможным Наследником Престола. Его многословные объяснения были поучением, которое следовало запомнить, чтобы впоследствии, оказавшись на месте Тай Вэя, им руководствоваться.
Сегодня за один разговор Тай Вэй сказал больше, чем за все предыдущие годы. Что-то из этого было искренним, но большинство являло собой набор стратагем. Основной являлось та, где Жунь Юй, рожденный от мошки Су Ли, скоротечной, как порыв ветра, на деле был заложником от царства Воды при императорской особе. Он был отличным рычагом давления на Владыку Вод Ло Линя и всех его недовольных мальков. Еще он был отличным козлом отпущения, способным закрыть собой преступления небесного двора в водном царстве и сохранить лицо правящей чете. Но сам Жунь Юй при этом должен был называться Первым Принцем, Старшим Сыном и владыкой звездного свода — а вовсе не разменной пешкой. В довершение прилагалась кристальная репутация праведника и примерного сына; использовать такого небожителя для затыкания неблаговидных дыр — святотатство. Поэтому никто никогда не предположит, что такое возможно.
Это была стратагема номер 7: «Извлеки нечто из ничего». Искусство обмана состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать.
Наверняка Императора очень расстроило, что Цзинь Ми не его родная дочь. Она стала бы такой же заложницей от царства Цветов. Но на худой конец годился и брак с Жунь Юем. Сюй Фэн был связан с царством птиц, его брак с Суй Хэ усилит эту связь. А для обуздания царства Демонов император Тай Вэй приобрел поистине могучее оружие: сосуд с запечатанным Цюнци. До последнего времени этот сосуд было поручено охранять самому царству Демонов. Но разве мудрый правитель оставит такое оружие ненадежному союзнику?.. Было очевидно, что чудовище надо выпустить, чтобы скомпрометировать хранителя, а потом показательно покарать «виновных» и забрать Цюнци себе.
Не вызывало сомнений, что выпустивший Цюнци глупец на деле исполнял тайный приказ Небес. Конечно, ему пообещали, что Священная Армия, посланная к демонам в наказание за халатность, сместит кого надо, а исполнитель получит всё.
Это была стратагема номер 17: «Бросить кирпич, чтобы получить нефрит». Император больше чего бы то ни было желал лишь одного: объединить все шесть царств под своей единой властью. До сих пор ему это не удавалось, но сейчас он был как никогда близок к победе.
Суть последней стратагемы Тай Вэй озвучил перед уходом. Заручившись доверием подлеченного Жунь Юя и посетовав на срыв Императрицы, любящий отец желал приблизить сына и отдалить жену, и в бесконечном своем прозрении поручил сыну раскопать грязное белье Ту Яо, так как у сына на нее есть зуб. Их намерения воистину совпадают! На самом деле — кроме проверки возможностей Жунь Юя — Император просто хотел избавиться от влияния Императрицы чужими руками. А если чужие руки окажутся неумелыми или зарвутся — ничего не стоит их обрубить.
Это была любимая императорская стратагема номер 3: «Убить чужим ножом». В сочетании с не менее любимой стратагемой 11 — «Пожертвовать сливой, чтобы спасти персик» — задание Императора оказывалось отнюдь не простым доносительством. Для посредственного исполнителя оно будет последним. Только глупец не видит, кто тут дикая слива, а кто царственный персик.
Космос предельно широк. Солнце всходит и заходит, луна растёт и убывает. Созвездия заполняют небосвод. И в этой необъятности, в вечном цикле потерь и обретений, все связано. Стратагемы обратимы. Карма беспощадна. И только отсутствие любви нельзя ни объяснить, ни принять, ни заполнить чем-то иным.
___________________________________________________________
Примечания:
*Час Быка — 丑 (chǒu) — 1.00 – 3.00
**Тысячесловие — классический китайский мнемонический текст для заучивания иероглифов.
***Три драгоценности: буддха (просветленность), дхарма (праведность как закон), сангха (сообщество последователей закона).
Дан цзюэ — «одиночное наставление»: ручная печать одной рукой (общее название всех ручных печатей в даосизме — шоу цзюэ). Описанный жест – классическая клятва: поднятая рука, согнутая в локте, обращена ладонью к зрителю. Три пальца сомкнуты и направлены вверх; большой и мизинец, касаясь друг друга, прижаты к ладони.