ГЛАВА 13, В КОТОРОЙ МНОГО БОЛИ
Повелитель Змей Янь Ю любил оперу. Он пристрастился к ней в мире смертных, наравне с азартными играми и курениями, «расширяющими сознание». То есть, это смертным они сознание расширяли, а бессмертным сужали ровно до нужного спектра. Такого, в котором не было гнева на судьбу и собственную глупость.
Опера действовала примерно также. Искусственные голоса, искусственные лица, аляповатые праздничные ткани, ужасные сюжеты, страдания любви — что может быть лучше, если не смеешь быть собой?
Повелитель Змей потерял свое место на Небесах благодаря Суй Хэ. Это был хороший сюжет для оперы — дочь Правителя решает одним выстрелом убить двух зайцев: слишком осведомленную фаворитку и ненужного ухажера. Ошибочное свидание для двух незнакомцев, сонное зелье, общее ложе, обвинение в измене и растлении, лишение регалий, изгнание. Где ныне та фаворитка, от которой не осталось даже имени — не ведомо, наверное, умерла в лишениях. Янь Ю тысячу лет просидел в болотах, зарабатывая на жизнь мухлежом в игорных домах, оказанием мелких информационных услуг и красивым лицом. Лицо у Янь Ю было примечательным. Правда, с годами его живость все больше становилась набором гримас, глаза блестели уже не тем огнем, что прежде, а белозубая усмешка казалась циничной. Но это лицо хотя бы не старело. Красавицы были рады ему. Хотя куда веселее казалось разводить на деньги старых толстосумов. Негоже здоровому мужчине жить на содержании женщин.
Однако судьба Повелителя Змей, видно, была решена задолго до его рождения. Его все-таки взяла на содержание женщина — и такая, которой он не смог отказать.
Она была опальной и изгнанной, как и он сам, владычицей Озер. Со следами былой красоты, белыми изящными руками, умная и совершенно не в себе. Она жила в Дунтине и приняла его за своего сына. Окружила опекой и лаской, не могла нарадоваться, что он исправился, выглядит как все, что у него здоровая кожа и веселый нрав. Она всегда хотела, чтобы он — ее Ли-эр — был счастлив. Он, наконец, поможет ей осуществить свою месть.
Янь Ю не нашел в себе сил оскорбить женщину правдой. Он всегда был легкомысленным. Поэтому, когда «мать» показала ему другую сторону их взаимоотношений — свой гнев — отступать было уже поздно. Но была и ценная сторона: гнев «матери» был направлен на Небесное царство, особенно на Императора с Императрицей. Так Янь Ю неожиданно нашел союзницу.
Имя «Ли-эр» означало «маленький карп», и владычица Озер имела истинную форму карпа-крылатки. Как все крылатки, она являлась по природе хищником, начиненным парализующим ядом, и была настолько ослепительна в своих многослойных плавниках-вуалях, с резным прозрачным гребнем, с телом в блестящей чешуе алого, синего, бирюзового и пурпурного цвета, что нельзя было отвести глаз. Она давно не охотилась. Ее диадема Владычицы была разбита, а на лице под искусно выпущенной прядью волос красовался страшный незаживающий ожог.
Она пережила ужасные события по вине Небес — в этом можно было не сомневаться. Ее прежний дом был сожжен и отнят, ее народ превратился в прах, ее честь была уничтожена Императором, ее озерный жених давно от нее отказался, ее отец погиб, защищая их общий дом. Но хуже всего было то, что она потеряла своего сына. Она так хотела умереть тогда в пожаре вместе со всеми, кого потеряла. Но Владыка Вод не дал. Хоть и в опале — она была принцессой своего народа. Ей нашли новый дом в Дунтине и новых подданных. И еще Владыка Вод сказал, что ее сын жив.
Как же хорошо, что она поверила и дождалась! Ведь ее Ли-эр — старший сын Небесного Императора. Он — наследник трона! Пусть отомстит за мать, вернет себе престол, а трусливого и жалкого Тай Вэя вместе с его злобной женой-убийцей сбросит вниз!
Янь Ю тоже был не глуп, он все понял. Сжечь подводное царство и оставить неисцелимый ожог под силу лишь одному виду огня — хрустальному пламени Лотоса, что может испепелить даже небесную душу. Таким владеют только фениксы. Пожар был устроен Императрицей по приказу Тай Вэя. А потеявшая дом крылатка — мать Жунь Юя. Кто бы мог подумать, что она все еще жива.
Это был еще более прекрасный сюжет для оперы, на четыре вечера, такие дают во время праздника Середины Осени под бой барабанов, когда так ярка полная луна.
Правда, не все горести жизни могли войти даже в четыре действия. Безумная владычица Дунтина взяла на воспитание мелкого подкидыша, лосося-гольца. Он был очень тихим, вовсе без всякой чешуи, послушным. Ее «маленьким Ли-эром». Как ее сознание столь легко раздваивалось между взрослым сыном и еще не выросшим — неизвестно, но кто мы такие, чтобы осуждать материнскую любовь. Маленький Ли-эр доставлял ей много хлопот. Он был бесталанным, любил лежать в грязи, очень плохо писал и никак не мог освоить даже простейшую технику поражения. Как он сядет на императорский трон?.. Она наказывала его и била, малыш ревел, а взрослый Ли-эр был достойный, только отчего-то не торопился убить сына Императрицы, чтобы та страдала так же, как владычица Дунтина.
У владычицы Дунтина был разработан План. Эта часть ее ума не претерпела изменений, даже развилась за долгие годы. У нее нашлись верные сторонники, обиженные Небесами за бессчетные годы. Например, Глава Зодиака приносил свитки из Небесного архива. Владычица Дунтина постоянно изучала новые техники, чтобы стать сильней. Она экспериментировала с запретной магией, обращающей ци вспять, и достигла в этом больших успехов. Получила свитки с описанием техники ледяных лезвий — и овладела ей с первого раза. Она смогла сделать свой новый дом в Дунтине полным подобием старого, в озере Тай, изменила подводный ландшафт, возвела те же самые лестницы и ограды. Но ее подернутая пеленой память отказывалась признавать, что ее реальный сын и Повелитель Ночей — это одно лицо. Повелителем Ночей назвал себя трусливый Тай Вэй, когда они познакомились среди книг небесного архива. Не захотел раскрывать свою личность, чтобы не вызвать ненужной робости. Повелитель Ночей, Северная Звезда — таким она знала Императора. Поэтому в ее сознании у Императора и Императрицы был лишь один наследник, источник надежд — феникс, Сюй Фэн.
…Конечно, для него огненный жемчуг безвреден. Этот огненный жемчуг раскрыл принцессу-крылатку перед Императрицей, воистину коварный дар расчетливого сластолюбца! Но она была наивна, по любви отдала своему Повелителю Ночей браслет из слез русалок — «драконий жемчуг», а в ответ получила жемчут огненный. Каждую алую жемчужину она теперь обменяет на голову очередного врага, пока не достигнет цели: убить феникса.
В этом месте Янь Ю начинал чувствовать протест. Как всякий обладатель водной стихии, он был уравновешен, однако любое внешнее принуждение или запрет были для него хлипкой плотиной, которая держалась лишь благодаря интересу. Если стимул оказывался недостаточным — плотину сносило, и тогда даже сам Янь Ю не знал, чего от себя ждать. Вот и теперь, хоть он и дал клятву верности, и обрел какой-никакой дом, маленького брата и семейное тепло — плотина отчаянно протекала. Он не протестовал, когда ему приказали раскрыть личность Цзинь Ми перед Императрицей, чтобы поссорить ту с Императором. Мать Цзинь Ми была самой известной пассией Тай Вэя, скандал обещал быть мощным. Не протестовал, когда приказали выявить шпионскую сеть Ту Яо, чтобы подбрасывать туда ложные сведения. Даже при первом покушении на Сюй Фэна — во время его перерождения — Янь Ю еще старался. Использовал огненный жемчуг, пока его напарник применил ледяные лезвия, но все сорвалось. Убить феникса на Небесах не представлялось возможным. Нужна другая тактика.
И вот настал удобный момент. Лучший шпион Ту Яо изготовил Стелу истребления Душ. Эту стрелу следовало похитить и направить в Сюй Фэна, пока он обычный человек. Это будет не только справедливо, но и великолепно! Убить сына фактически руками матери! Ту Яо сойдет с ума, когда поймет!
Янь Ю не спешил, но уже было ясно, что Владычица Дунтина не успокоится. Она била Янь Ю по лицу, кричала, умоляла, плакала, снова била. Он обязан принести ей стрелу или пусть сам убьет феникса и даст доказательства. Пусть негодная Ту Яо поймет, что значит потерять ребенка! Почему ее Ли-эр так осторожен и глух?.. Почему маленький Ли-эр так ленив, глуп, беспомощен?.. Почему она не может гордиться своим Ли-эром?.. За что ей это все?.. За что?..
…Янь Ю похитил стрелу, но понял, что не отдаст. Его жизнь была достойна лучшего применения, чем пособничество убийству невиновного. Он спрятал стрелу под потолком в доме вана И, подвесил на тонкий волос над ложем: если упадет — так тому и быть, если нет — не судьба. Однако сказать «матери», что стрела у него, так и не смог.
Янь Ю был непробиваем для многих несчастий, но жить с камнем на душе он не хотел. Единственным спасением для него, принцессы-крылатки, феникса, всего царства Вод и даже для Небесного Престола был настоящий сын Владычицы Дунтина — Жунь Юй.
Первый и единственный Ли-эр, которым можно было гордиться.
* * *
Когда Жунь Юй оказался на берегу Дунтина — он испытал почти забытое чувство ужаса. Не страх перед неизвестностью и не боязнь боли — это был самый настоящий ужас, от которого пропадает голос, слабеют колени и лицо делается меловым. Ужас, парализующий дух.
Подобный ужас сигналил о том, что привычная картина мира сейчас будет разбита. Что-то скрывалось под водой. Ужас был преддверием истины.
И Жунь Юй смалодушничал. Он не зашел. Янь Ю понимающе кивал головой — приходи, когда будешь готов. Это было унизительно, но даже презрение к собственной слабости не могло подхлестнуть Жунь Юя.
Вместо этого он — обманывая себя неотложными делами — отправился в царство смертных. Там все были живы; ван И шутливо пререкался с Цзинь Ми, прося ее снять для него свою вуаль, и ее глаза светились надеждой. У этих двоих было общее прошлое, общие игры и заботы, даже общее смятение чувств. Они сидели в кровати друг против друга, целовались сквозь отогнутый край вуали, и Цзинь Ми, наконец, обещала Сюй Фэну стать его женой. Во дворе за террасой теплый ветер качал алые фонари. Они были в форме лотосов, Сюй Фэн сделал их из бумаги для своей возлюбленной — ряды брачного убранства, на весь свет кричащие о чужой разделенной любви.
Остаточное чувство ужаса очень хорошо очищало голову. Словно истины еще нет — но реальность уже прояснилась. Она была холодной и четкой. У него, с детства потерянного сына, действительно ничего не было. Но куда важнее, что быть и не могло. Как он мог позволить себе иллюзию, в которой восемь Печалей станут для него восемью дарами?.. Умрут только несправедливые и злонамеренные, болезни обернутся силой, надежды оправдаются без разочарований? Ведь он давно решил, какой будет его жизнь, обезопасил ее, замкнулся, отдалился, запер чувства, смирился. Как он мог на деле оказаться таким слабым, никчемным, склонным к самообману?.. Как он мог подумать, что может быть любим?.. Этому не было оправдания.
Ван И ушел, и Цзинь Ми закашлялась. К ней пришла ее подруга, верная компаньонка, с миской лекарства. Цзинь Ми зачерпнула целебную жидкость, посмотрела на нее и медленно вылила обратно.
— Это же ледяная пыль*, правда? — без выражения спросила она.
Миска упала на пол из рук подруги.
— Когда ты узнала? — дрожащим голосом спросила она.
— Давно. Я специализируюсь на ядах… но только ледяная пыль не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Однако она способна разбалансировать и усилить другие яды. Во мне течет много ядов, я принимала их с детства. По их поведению в моей крови я поняла.
— Но я не знала! — зарыдала подруга. — Я не хотела причинить тебе вред! Я думала, что почувствовав недомогание, ты вернешься в горы! Ледяная пыль не смертельна!
— Я знаю, знаю, — взяла ее за руку Цзинь Ми. — Ничего страшного. Ты и не должна была знать…
— Но ты влюбилась в вана И и нарушила наш устав! — продолжала рыдать и оправдываться подруга. — Я хотела тебя припугнуть… Ты же не слушала меня! Зачем ты так сделала?.. Зачем продолжаешь оставаться тут?..
— Мне уже бессмысленно возвращаться, — улыбнулась Цзинь Ми. — У меня нет сил на дорогу. Мне хотелось бы умереть рядом с ним.
— Что ты в нем нашла?! — не унималась подруга, которой было стыдно и страшно, но гнев помогал сделать виноватым кого-то другого.
— Сама не знаю, — обхватила себя руками Цзинь Ми.
— И что, ты теперь выйдешь за него?..
— Я не успею, не тревожься. Мне осталось совсем немного.
…В мире смертных — как и во всех других — благие намерения ничего не решали. Цзинь Ми убила ее собственная подруга, ближе которой у нее никого не было.
Боль рождения в ограниченном теле, в чужую, враждебную среду. Болезни и страдания плоти. Воистину неполучение желаемого, погибшие надежды. Разлука с любимыми, вечное одиночество без любимых. Разочарование в полученном, разочарование в самом себе, мука отрезвления. Старость, угасание, бессилие. Смерть как финал любого пути, смерть как потеря, смерть как отсутствие смысла. Великая тщета бытия. Жунь Юй переживал все эти этапы, шаги постижения истинной природы вещей, не сходя с места. Ничто из этого он не мог преодолеть. Его лицо больше не было меловым, ноги медленно наливались свинцом.
Он не хотел смотреть ни вперед, ни назад — на бирюзовую пелену, которая пахла водорослями и кровью. Но единственное, что ему оставалось — собрать волю в кулак и спуститься в воды Дунтина. Преодолеть хотя бы собственный ужас.
…Много позже, комкая в руках покрывало, он не мог надивиться себе — как же он был поспешен в решениях. Как мог принять видимость за то отрезвление, которое действительно последует за этим?..
* * *
Когда Жунь Юй вошел под воду, все внешние звуки исчезли, и сквозь гул массы воды стали проступать другие. Из дальнего и темного угла памяти рвались высокие, умоляющие крики. Скрип острых створок по твердому и неподатливому, треск битых раковин под ногами, женский плач, хлюпанье, скрежет, чавкающие удары. Жунь Юй шел вниз медленно, знакомый пейзаж вынуждал его останавливаться, чтобы не упасть. Перед его застывшими глазами метались старые тени. Его бил озноб, как в детстве, когда мать отсекла его рога и срезала с тела чешую. Вероятно, это происходило не один раз, ведь на нем все быстро нарастало заново. Это было как неизлечимая дурная болезнь: необходимое вмешательство, иллюзия облегчения, боль уже позади, кровь высохнет и смоется, два дня передышки — но нет, она снова здесь, лезет из нутра, покрывает тело наростами. Ты обречен, ты уродлив, ты несешь в себе стыд, спасения не будет. Твоя одежда всегда будет красной, кровь не смывается озерной водой, белые одежды только для здоровых, для избранных. Руки помнили острый скол раковины моллюска, которым он резал себя, чтобы матери было полегче. Его тошнило от собственного плача и готовности упасть в это давно прожитое и ненужное состояние. Тошнило от того, что он недостаточно владел собой.
От того, как он желал и страшился увидеть мать — единственную женщину, которой он нужен.
Перед высокой дверью в скале, покрытой перлом и слюдой, его встретил Янь Ю.
— Ты пришел, — кивнул Повелитель Змей.
— Доложи обо мне, — отозвался бледный Жунь Юй.
Через миг из-за неплотно прикрытых дверей донесся крик:
— Нет! Нет!!! Я не знаю никакого Повелителя Ночей! Ему здесь не место! Пусть убирается прочь! Не пускай его, Ли-эр! Как он нашел меня?.. Это ты виноват!
Жунь Юй толкнул ногой створку и раздвинул жемчужные завесы, вошел прямо в бирюзовую пелену.
Она была там, метущаяся, хрупкая, в алом и пурпурном, с безумными глазами. Такая же, какой он помнил ее.
Жунь Юй встал на колени. Церемонно коснулся лбом разбитых раковин на полу.
— Приветствую бессмертную Су Ли, Владычицу Дунтина.
— Кто ты? Кто ты?.. — отскочила она. — Уходи!
— Вы не помните меня, — констатировал Жунь Юй, ощущая во рту горечь, на что он надеялся? — Но, может быть, помните вот это. — С этими словами Жунь Юй провернул на запястье свой браслет из голубого перламутра, привлекая к нему внимание. — С небес драконий жемчуг упал мне прямо в руки… Я ношу его, сколько себя помню.
— Нет, ты не он! — вскричала Су Ли, и было неясно, что именно она отрицает. За ее яркий подол прятался испуганный мальчик, во все глаза глядя на вторженца. — Он дал тебе этот браслет?.. Как ты нашел меня?.. Кто тебя послал?..
— Это Первый Принц Небесного царства, госпожа, — тихо сказал Янь Ю, беря ее за плечи. — Я позвал его для вас.
— Он знает мое имя! — в панике вцепилась в Янь Ю Су Ли.
— Я нашел в небесном архиве портрет прекрасной женщины, — опустил глаза Жунь Юй, — там были стихи, первые строки которых складывались в имя. Прекрасная женщина на портрете играла с двумя карпами. Со своими Ли-эрами… Я вижу тут двух Ли-эров и понимаю, что вы нашли утешение в новом ребенке… но… — горло Жунь Юя отказало. Он плавно встал.
— Ты очень умен, — подалась вперед Су Ли. — Как же не понял, что все ложь?.. Посмотри на мое лицо! — она сдвинула прядь волос, обнажая ожог. — Оно никогда не будет прекрасным! Легка ли память встречи?.. Нет! Исчезнет ли в разлуке?.. — и она расхохоталась. Ее смех был безоглядным и жутким, самозабвенным. Смеясь, она словно обесценивала и себя, и каждого из присутствующих. Все вокруг делалось лишним.
— Ма!.. — дергал ее за подол маленький Ли-эр.
— Оставь меня! — рявкнула она, отшвырнув мальчика, — я разговариваю с Небожителем!
Смех Су Ли выдавил из ее покоев Янь Ю с маленьким Ли-эром. «Пойдем, пойдем, поиграем снаружи», — вывел мальчика Повелитель Змей.
Жунь Юя взяла бешеная злость. Оказывается, в нем скрывалось еще много сентиментальных, нежизнеспособных надежд. Его бледное лицо заострилось, глаза начали отливать бирюзой, рот стал ярко-красным, словно под водой к нему вернулись все истинные краски.
— Я пришел к вам, — подошел он к Су Ли, — вовсе не за тем, чтобы нарушить ваш покой. Я не заслуживаю матери. Я был плохим сыном. Я не хотел жить, я винил мать за жизнь, которую она мне дала. За эти шрамы, — он сдвинул влево ворот одежд, обнажая уродливое пятно. — Я спрашивал себя — какой должна быть мать, чтобы сделать такое с собственным ребенком. Ведь все знают, что нельзя срезать чешую с растущего дракона…
— Ты не мой сын! — громко и четко выкрикнула Су Ли. — Ты не можешь быть моим сыном! — но ее глаза пожирали яркое лицо Жунь Юя, и во взгляде была растерянность.
— Пусть я не ваш сын, матушка, — в глазах Жунь Юя блеснула влага. — Я думал, вы отказались от меня. Но на деле вы никогда не оставляли меня… Вы всегда меня сопровождали. На мне след вашего огненного жемчуга, — Жунь Юй закатал рукав. — И сейчас я так благодарен вам… Так благодарен вам…
Жунь Юй упал на колени, закрыв рукавами лицо.
— Вы дали мне жизнь и воспитали меня, — произнес он. — Я никогда не забуду этого. Я никогда не устану вас благодарить.
— Ли-эр, — коснулась его руки Су Ли. — Не плачь, Ли-эр… Если будешь плакать, нас найдут… Потерпи…
…Но Жунь Юй не мог. Поклонившись до земли, он вылетел наружу.
* * *
Куань Лу ждала его на берегу. Когда он вышел из воды, она не на шутку испугалась.
— Все хорошо? — бросилась она поддержать господина, так как он шатался.
— Все хорошо, — мертвым голосом сказал он. — Пойдем домой.
Отказавшись от руки и обогнав спутницу, он споткнулся. Дева Каунь Лу не решалась путаться у него под ногами, шла в отдалении и пыталась послать всю свою заботу взглядом. Спина господина была прямой, но словно одеревеневшей. Он опустил голову, и когда снова зашагал вдаль от берега, ветер сорвал с его лица сияющую каплю. Она звонко упала наземь и покатилась вниз по косогору, прямо под ноги Куань Лу. Прекрасная голубая жемчужина.
* * *
Жунь Юй приходил к Дунтину еще раз. Ужас сменился долгой скорбью. Вместе со скорбью пришло чувство неискупимой вины. Су Ли не пустила его. Он стоял на коленях перед закрытыми воротами и говорил. Надеялся, что она услышит его, а если нет — его слышали рыбы и водоросли, этого было довольно.
— Матушка, я так виноват, — шептал он сквозь пелену в глазах. — Я верил, что вы бросили меня, но ведь это я… Я оставил вас ради Небесного царства… Я вас предал. Мне нет прощения. Все, что вы делали, было лишь для моего блага. Я не мог оценить это, я так заблуждался… я так вас люблю… Я давно забыл о боли, об обидах, о тоске, но я не могу забыть, что я вас люблю… Прошу вас, берегите себя… Я принес вам мазь от ожогов. Будьте счастливы…
Су Ли царапала изнутри створки дверей, но так и не открыла. Что она могла сказать?..
Меж тем в мире смертных события понеслись с большой скоростью. Поняв, что Стрела истребления Душ утрачена, Императрица чуть не прибила нерадивого шпиона. Она контролировала его ядом. Не будет делать, что говорят — не получит противоядия. Конечно, шпион был заинтересован. Он являлся демоном, последним из рода изготовителей Стрел. Стрелы делались внутри демонических тел из их собственной крови и особой ци. Требовали больших затрат. Подточенный ядом организм не мог изготовить еще одну.
— Верни память принцессе Суй Хэ! — сказала Императрица. — Она тебе поможет!
Так принцесса Суй Хэ все вспомнила до срока — особенно же вечную соперницу Цзинь Ми. Она установила слежку за домом, спальней и даже постелью Сюй Фэна — и в какой-то момент рассмотрела искомую стрелу. Та все еще висела на волоске. Так что демон-шпион схватил ее и, наконец, метнул в Цзинь Ми. Похожая на дротик стрела отлично исполняла роль метательного оружия.
Цзинь Ми была одна с подругой. Подруга теперь всегда вилась рядом, искупала проступок. А Сюй Фэн, по обыкновению, был в феодальных делах. Скорее всего на границе, замирял бунт. Когда стрела полетела в Цзинь Ми, подруга закрыла ее собой.
Это был единственный человек, который умер без сожалений.
Цзинь Ми так плакала над телом сестры-монахини, что задохнулась. Откачать ее было некому.
* * *
…Когда Жунь Юй вышел из воды, примирившийся и тихий — он увидел перед собой властную женщину в золоте, с неправильным прикусом и тяжелым лицом. Но в руках у нее на этот раз не было пилюли желаний. В ее руках расцветало пламя Лотоса.
— Наконец я нашла тебя, изменник! — изрекла она. — Меня давно волновала магическая аура озера Дунтин. Теперь я обнаружила ее источник! И поймала тебя с поличным! Предатель Янь Ю тоже здесь?..
Она метнула сноп огня в Жунь Юя, тот закрылся водным щитом. Императрица была очень сильна и знала это. Она не спеша продавливала водный щит, словно каждый отвоеванный цунь** приносит ей физическое удовольствие. Но в этот момент, привлеченная магической атакой, из вод вылетела хрупкая фигура в пурпуре — Су Ли. И прямо в полете отбила ледяными лезвиями атаку императрицы.
— Это ты! — довольно сложила ручные печати Ту Яо. — Ты пала, но все же осталась сильна, ведьма! Сегодня ты умрешь. Воссоединишься с семьей.
— Ты украла моего сына и уничтожила мое племя, — приземлилась Су Ли. — Тысячу лет я не знала покоя! Императора здесь нет. И если я убью тебя во имя справедливости, моя семья упокоится с миром!
— Ледяные лезвия! — поморщилась Императрица. — Значит это ты та дрянь, что покушалась на моего сына!
Началась битва, и хотя Су Ли была искусна — против хрустального пламени у нее не было приема. Даже обычный огненный поток Императрицы заставил ее отступить. Но она не сдавалась. Чтобы не дать Императрице сформировать хрустальное пламя, Жунь Юй направил вперед поток снежной пыли, закрыв мать. Императрица поперхнулась и замерла, но ее удар, принятый без щита, свалил Жунь Юя с ног.
— Ли-эр, глупое дитя! — подскочила Су Ли, держась за грудь. — Ты хочешь умереть?
— Жунь Юй! — сделала шаг вперед Ту Яо. — Вот ты и разоблачил себя! Ты восстал против меня!
— Матушка, — поднял серое лицо Жунь Юй, из его рта текла кровь. — Она моя родная мать. Ради меня и моего отца, прошу, отпустите ее…
— Да ты ощутимо поглупел! — ухмыльнулась Императрица. — Уже забыл, что сам выбрал другой путь? Теперь ты сын Императора и мой! Зачем тебе предательница-мать?..
Жунь Юй пополз на руках, на коленях, по стоптанной траве:
— Матушка, все эти годы вы боялись, что я стану соперником Сюй Фэну… Но я никогда не думал об этом! Я на долгие годы утратил родную мать. Я хочу лишь одного — быть рядом с ней, — его голос был высоким и жалким, Жунь Юй дрожал и словно кланялся на ходу, руки вырывали из земли пучки травы. — Мне больше ничего не нужно!
— Если ты выбираешь ее — не смей называть меня матушкой! — отрезала Императрица, поджав алый рот.
— Матушка! — из глаз Жунь Юя полились слезы, — Умоляю, отпустите ее, она больше не причинит вреда! Я буду присматривать за ней, никогда ее не покину. Прошу! Прошу!
Он кланялся как одержимый, словно кровь на его лице и разбитый лоб могли кого-то переубедить. Он издавал странные воющие звуки, которые могли бы разжалобить и камень, Су Ли пыталась его поднять. Наклонялась, гладила, ласково звала Ли-эром, но он никак не унимался.
Потому что все еще верил. Все еще верил.
— Я молю вас… молю вас….
— Раз ты так упрям, — воздела руки Императрица, — вы умрете оба!
Поклоны Жунь Юя дали ей время на восстановление. Одним движением она собрала в каждой руке по темно-лиловому трепещущему лотосу, почти черному от разрушительной силы. Соединила их в направляющем пассе.
— Умоляю вас, — рыдал Жунь Юй. — Умоляю…
Хрустальное пламя полетело в него — и тут перед ним выросла Су Ли. Из остатка своих сил она сформировала голубой щит, не обращая внимая на бьющий по ней лотос — и обратила его в атаку против Императрицы. Императрица покачнулась, схватилась за поврежденное плечо. Из ее рта выплеснулась кровь. Круглые глаза Ту Яо остеклянели, словно ее на миг поразила слепота. Над берегом повисла пронзительная тишина. Су Ли победным взглядом обвела поле битвы, развернулась к сыну — и упала замертво.
Жунь Юй страшно закричал. Все вены на его лице и шее набухли, словно готовые лопнуть. Он успел подхватить мать, и тут же начал ее трясти, звать детским голосом, плаксивым и страшным в своей горестной наготе. Потом перешел на шепот. Он стал вливать в Су Ли свою ци с той же одержимостью, с какой только что молил Императрицу.
Императрица распрямилась и сузила глаза. Она давно не встрачала сопротивления и намеревалась взять верх на любых условиях. Сейчас никто не мешал ей собраться с силами. Медленно вокруг нее заплясали алые и лиловые всполохи.
— Я так счастлива, — синими губами произнесла Су Ли свои последние слова. — Я до сих пор раскаиваюсь, что встретила Небесного Императора. Но я никогда не раскаивалась, что родила тебя.
Из глаз Жунь Юя катились слезы и покрывали траву голубыми жемчужинами.
— Я все вспомнил, — шептал он ей, уже мертвой. — Все вспомнил. Ты не предавала меня. Это я… это я…
Тело Су Ли начало истаивать, развеиваться аметистовой дымкой. В лучах заката она сияла искрами слюды. Жунь Юй положил останки на землю и медленно, потерянно встал. Казалось, ничто вокруг более не способно его заинтересовать. Императрица закончила формирование пламени и нанесла удар: это было пламя третьего ранга, а не хрустальный лотос, но убить можно было и им.
Мощная бело-золотая волна ударила Жунь Юя в спину. Его хребет прогнулся, ударная волна разошлась золотым кольцом, послышался сильный хлопок.
Хищно пригнув плечи, Жунь Юй обернулся. Словно ничего не произошло. Его драконье лицо потемнело, глаза совершенно выцвели, сильно проступили лицевые хрящи. Императрица моргнула и подняла брови. Послышался плеск и шум, словно по траве ударил ливень. Спустя миг стала понятна причина: вся вода, что была на земле, роса, влага во вмятинах от ног, озерные брызги, испарения растений, вся сырость воздуха, полного болотных туманов — вся вода поднялась сплошным полотном капель. Капли сорвались и с поверхности Дунтина, словно дождь пошел вверх, наизнанку. Полотно было огромным, вода окружила Императрицу со всех сторон, и сверху тоже была вода.
Вмиг вся она стала ледяными лезвиями и атаковала. Мелкие, частые, бесконечные, как смертельные осы, они жалили и впивались в Ту Яо, которая с криком закрывалась рукавами, вращая ими в попытке защититься. Жунь Юй с мертвым лицом только поворачивал опущенные ладони. Вода повиновалась даже жесту его пальцев. Рукава Ту Яо охватило пламя, оно помогало растопить лед. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы с крутого берега по Жунь Юю не ударил другой водный поток. Жунь Юй мгновенно закрылся синим щитом. Но это был не враг. Это был Владыка Вод Ло Линь.
Он не смог пробить Жунь Юя. Единственное, чего он достиг — это отклонить поток взаимной атаки в сторону, сбросить его в воду. Вода в Дунтине встала стеной и опала серией фонтанов.
На лице Жунь Юя появилось детское изумление. Он сформировал новую печать, но Владыка вод его остановил. Возможно, зря.
— А, вот, наконец, и ты! — вскричала Ту Яо, даже не вытерев кровь с лица. — Все еще будешь лгать, что ничего не знал? Не видел, что творится в твоих владениях?
— Смири свой гнев, — подошел к Жунь Юю Ло Линь. — Вспомни о тех, кто еще жив. Здесь народ твоей матери. Прими наследие владычицы Дунтина, принеси ему благо. Умерь сейчас свою ярость…
— Повелитель Вод, ты слышишь? — крикнула Императрица. — Хочешь все исправить?.. Убей его ради меня!
Жунь Юй медленно бледнел, но вместе с отступившей тьмой к его лицу возвращалась жизнь. Ло Линь молчал.
— Прекрасно! — подвела черту Ту Яо. — Тогда я сама помогу ему воссоединиться с матерью!
— Не сегодня, — величественно развернулся Ло Линь, подняв руку. — За все на свете нужно отвечать. Среди нас нет исключений. Вашему Величеству тоже следует очистить совесть.
— Ты много лет скрывал преступницу, из-за которой я сегодня чуть не умерла! — глаза императрицы сверкали. — Все еще настаиваешь, что ты невинен?..
— Я все объясню Небесному Императору, — заверил Ло Линь.
* * *
Когда ван И вернулся в поместье — он увидел на своей кровати омытый труп. Цзинь Ми все еще была в вуали, казалось, она спала. Ее Искупление закончилось, она должна был оставить тело и вернуться на Небеса. Но душа Цзинь Ми сидела рядом и ждала его. Он не видел этого, но не мог не чувствовать.
— Как же так, — сел он рядом. — Как же так… Так не хотела выходить за меня, что обманула… Так и не сняла для меня свою вуаль… Но ведь ты знаешь, Цзинь Ми, я всегда держу слово. Мы поженимся и всегда будем вместе.
В час обезьяны*** одетый в брачные одежды Сюй Фэн внес в Храм Предков свою невесту в алом покрывале. Никто не дерзнул отказать вану И — на его лице было написано намерение убить любого, кто осмелится. Еще там было написано, что дни его сочтены. Он оставил все необходимые распоряжения. И запер храм изнутри.
Там он положил Цзинь Ми в широкий каменный гроб, налил брачное вино, и, наконец, сказал ей, что она для него значит.
— Не можешь выпить со мной? — усмехнулся он. — Но ничего. Твой муж выпьет за тебя. За тебя, моя Цзинь Ми!
В вине был яд. Сюй Фэн лег в гроб, снял вуаль с жены. «И правда, страшная», — улыбнулся он. Испарина на его висках была подобна весеннему дождю. Он поцеловал жену, прижал ее к себе, глубоко вздохнул и умер.
* * *
От южных врат на площадь с Пурпурным дворцом вела бесконечная лестница. Вдоль нее стояли любопытные Небожители и священная армия, а на площади к вернувшейся паре бросились все, кто ждал и волновался. Небесный Лис, гвардия феникса, Ло Линь с женой, даже дева Юань Цзы. Но Сюй Фэн и Цзинь Ми смотрели лишь друг на друга.
Цзинь Ми слышала каждое слово, что сказал над ее мертвым телом феникс, она была потрясена. И еще не пришла в себя после вознесения.
— Поздравляю, поздравляю! — сошел с помоста Император. — Теперь дева Цзинь Ми воистину бессмертная Небожительница, и следующим счастливым событием станет ее свадьба!
— А? — оглянулась Цзинь Ми. — Но я же только что…
— Моя дочь должна немного прийти в себя, — дипломатично сказал Ло Линь, кланяясь императору.
— Ваше величество! — встала Императрица, которая сегодня казалась сдержанной, но в ее голосе звучал металл. — Я не уверена, что искупление девы Цзинь Ми пройдено. Наш сын вмешался в ее судьбу и избавил деву по меньшей мере от половины печалей. Это не может быть засчитано. Не так ли, дева Юань Цзы?..
— Ну… — стрельнула глазами Юань Цзы, — в целом это так. Я читала звезды…
— Думай, что говоришь, — наступил ей на ногу Небесный Лис без всякого почтения.
— Но звезды сказали мне, что не случится ничего страшного, если дева Цзинь Ми станет отныне бессмертной Небожительницей.
— С каких это пор звезды стали так непостоянны? — поправила кольца Императрица.
— Я готов понести наказание, матушка! — переключил на себя внимание Сюй Фэн. — Я был не сдержан и вмешался, это правда. Но жизнь на земле так мучительна, что мы оба очень страдали.
— Ах, мы забыли вернуть капитана его стражи, — заволновался Лис, шепча на ухо деве Юань Цзы. — Он наверняка страдает до сих пор…
— Стало быть, решено! — поднял руку Император. — Тогда не стоит тянуть и со свадьбой. Пусть дева Цзинь Ми наберется сил. Думаю, трех месяцев довольно.
— Не слишком ли скоро? — подал голос Сюй Фэн. — Пусть дева Цзинь Ми побудет с семьей, сколько хочет. Ей нужно разобраться в себе…
— Это не тебе решать! — отрезал Император. — С сегодняшнего дня ты отправляешься под домашний арест. Ты понесешь наказание за непослушание и дерзость. Сдай свое оружие. Священная армия выступит на войну без тебя.
— Повинуюсь отцу, — склонился феникс. Еще год назад он бы рвал и метал. Но случилось так много всего, что домашний арест выглядел привилегией. Хорошим поводом для медитации. И, возможно, для выработки плана.
Сюй Фэн был так поглощен своей любовью и всем случившимся на земле, что не заметил отсутствие Жунь Юя. Хорошо, что его не было. Лишний раздражающий фактор.
Цзинь Ми, вернувшись на Небеса, просто никого не желала видеть. Она сидела в своей комнате в Речном дворце, словно ее приложило по голове мешком редиса. Односложно отвечала на вопросы. Много думала.
* * *
Жунь Юй провел сутки, сидя с ногами на кровати. Его трясло. Перед ним лежала большая жемчужина в створках — все воспоминания и знания его матери, ее завещание. Жемчужину принес Янь Ю. Жунь Юй не мог даже притронуться к ней — только смотрел и позволял слезам течь. Куань Лу вышла на Звездный Балкон вместо него. Она отлично понимала, что никто не должен знать о произошедшем.
На другой день Жунь Юй опрокинул на голову ковш воды, сел на пол и стал вырезать из белого кедра погребальную табличку. Перед ним на стене висел портрет Су Ли. Жунь Юй срезал с него и стихи, и печать, оставил лишь изображение. Его руки механически порхали над древесиной, но мысли не двигались. Было понятно, что решение о свадьбе через три месяца — демонстрация политической силы. Траур по родственникам занимал три года. Но его мать не была ему родственником, она была случайной преступницей, с которой он сам разорвал все связи. И он теперь не имеет права голоса. Это одна из многих проверок, что предстоят ему, если он хочет жить.
Например, такая: матушка-императрица прислала ему своих служанок с погребальными одеждами, дабы сын Императора скорбел, как пристало. Одежды были двух видов: конопляными, по обычаю племени крылаток, и хлопковыми, по обычаю Небесного царства. Грубая конопля идеально подходила для скорби, в отличие от хлопка, тонкого как облако — это была дорогая одежда, копия обычного одеяния Жунь Юя. Но выбрать следовало ее. Это демонстрировало лояльность и полное понимание, к какому племени он себя относит. Надев одеяние из конопли, он подписался бы под всеми преступлениями матери, дав право казнить себя как соучастника.
Его тело болело от полученных повреждений, но заостренное решительное лицо могло ввести в заблуждение. Три месяца. Его матери отказали в погребении. Небожители не оставляют тел — но они имеют могилы с памятными вещами и именными табличками. Жунь Юю было все равно — он сделал алтарь в своем зале. Что-то сломалось в нем там, на берегу Дунтина. Но эхо от поломки все еще не дошло до сознания.
Пока оно разрасталось внутри, сопровожденное словами сутр — в зал вбежала заикающаяся Куань Лу. Она шла через приемную Пурпурного Дворца и слышала ужасное! Императрица приказала призвать повелителей Грома и Молний — обычных исполнителей небесных наказаний — дабы те обрушили бессчетные громы и молнии на озеро Дунтин, в котором не должно остаться ничего живого.
Жунь Юй не дослушал. Он кинулся к отцу. Разве вопрос с Ло Линем не решился?..
Император Тай Вэй сидел в глубокой думе и вертел в пальцах винную чашу.
— Почему? — кинулся ему в ноги Жун Юй, поднял худое искаженное лицо. — За что вы наказываете жителей Дунтина, отец?.. Разве это не ваши владения?.. В чем их вина?..
— Что я могу поделать? — постучал кубком о колено Император. — Я должен быть суров. Императрица разберется. Будет лучше, если я не стану вмешиваться. Иначе прослыву либо тираном, либо размазней.
Тай Вэю показалось, что его покорный сын сплюнул, но поскольку тот мгновенно вскочил — он не был уверен. Клок погребальной кисеи скрылся за поворотом.
Императрица как раз отдавала последние наставления повелителям Грома и Молний, когда в зал вбежал Жунь Юй. Его появление очень оживило Ту Яо. Пока Жунь Юй с прямой спиной шел к ее трону — он тоже хорошо рассмотрел всю гамму чувств на ее лице. Конечно, это была ловушка.
— Явился просить, — кивнула она.
— Прошу ваше величество о милости, — встал на колени Жунь Юй, подняв рукава. — Отныне я отвечаю за жителей озера Дунтин. Обещаю, что впредь они будут послушны и тихи, вы о них не услышите.
— Но как же наказание за совершенные деяния? — подняла бровь Императрица. — Ты забыл? Они совершили измену, покрывали убийцу, которая напала на меня и чуть не убила. Которая напала на Наследника Престола и плела заговоры против нас! Они — угроза Небесному царству!
— Прошу матушку проявить мудрость.
— И это говоришь ты, который мне угрожал! Ты забыл, как обратился против меня и хотел уничтожить? Ты хотел моей смерти!.. И что, где ныне твоя решимость?..
— Я готов разделить наказание жителей Дунтина, — сказал Жунь Юй. Это был единственный ход, который ему оставался. — Я ошибся. Прошу простить недостойного сына.
— Вот как, теперь ты зовешь себя моим сыном… Приведите взятых под стражу!
Императрица наслаждалась. Жунь Юй должен был держать себя в руках. В зал ввели связанных Янь Ю и маленького Ли-эра. Бросили на колени. Против воли Жунь Юй обернулся к мальчику — у насупленного мальчика не было травм. У Янь Ю явно были заблокированы меридианы, хотя он бодрился.
— В присутствии своей новой родни ответь мне, — играла кольцами Императрица, — считаешь ли ты меня своей матерью. Кто твоя мать, Жунь Юй — озёрная сумасшедшая, преступница — или Императрица Небес. Кто ты сам — первый сын Небесного императора или последний из племени крылаток? Разделишь ли ты участь проигравших, превратишься в прах, или забудешь былое во имя будущего.
Повелитель Змей презрительно щелкнул языком, словно заранее знал ответ. Ответ был, и правда, не простым. Вся страсть, что была выпущена волю на берегу Дунтина, кричала о том, что нет участи хуже, чем быть предателем. Соперничество с Сюй Фэном, борьба за трон, титул Первого Принца, небесные чертоги, тонкие одежды — ему не нужно ничего из этого. Он всегда хотел лишь одно — иметь Дом. Хотел снова ощутить безусловную любовь, какой бы жестокой она ни казалась. Любовь родной матери, что так нежно звала его своим Ли-эром.
Жунь Юй коснулся головой пола:
— Вы моя мать, — сказал он, — Ваше Величество.
— Предатель! — крикнул ему Янь Ю. — Твоя родная мать отреклась от тебя! Как же верно она поступила! Она знала!..
— Очень хорошо, — пошла вперед Императрица. — Раз так, мы должны быть заодно… Кто это тут у нас?.. — она коснулась полированным ногтем подбородка маленького Ли-эра, побуждая его поднять голову. Поманила к себе пальцем. — Какой хороший мальчик. Хочешь все забыть и жить без бед?.. Тебе нравится на Небесах?..
— Остановитесь! — сорвался Жунь Юй. — Не трогайте его! Делайте со мной, что хотите, только не трогайте его!
— О! — развернулась Императрица. — Сколько огня! Но я не сумасшедшая, чтобы отыгрываться на детях… Он мне еще пригодится.
— Оставьте их в покое, — процедил Жунь Юй.
— Хорошо, — кивнула Императрица. Ее улыбка казалась домашней и полной благодушия. — Раз мы все выяснили, приказываю своему сыну привести в исполнение приговор касательно жителей озера Дунтин. Пусть истребит их с помощью повелителей Грома и Молний.
И, поскольку ответом ей была тишина, она продолжила:
— Или он имеет возражения?
…Жунь Юй все понял. Настало время коронного хода Императрицы. Несмываемое пятно на душе, от которого не отмыться — или долгая боль, которую не забыть. Он будет сломан морально или физически — и ответственность за этот выбор понесет сам. Вспомнилось семейное: «Причем тут я?»
— Я не могу исполнить приказ матушки, — четко произнес Жунь Юй. — Я не буду уничтожать мой народ. Прошу матушку принять мое решение.
…Потому что Императрица Ту Яо вовсе не отказалась от мысли казнить его. Она просто обставляла его уничтожение как можно более законными основаниями.
— Что ж, я предложила тебе выбор, — продолговатые глаза Императрицы сияли золотым огнем. — Либо ты разрываешь все связи с жителями озера Дунтин и сам казнишь их, включая присутствующих, либо ты возьмешь всю вину на себя и в одиночку ответишь за грехи матери.
Жунь Юй закрыл глаза, потому что на одно мгновение испытал постыдную слабость. Ему было трудно дышать. Но разве это не то, чего он всегда хотел? Разве он не хотел стать мертвым еще тысячу лет назад на берегу озера?.. Глупые, лишние, впустую потраченные годы.
Его дрожащая челюсть выдвинулась вперед:
— Я… оступился. Я готов отдать свою жизнь.
— Жунь Юй! — припал к полу Повелитель Змей, но алебарда стражника вернула его в подобающее положение.
— Чудесно! — сыто сощурилась Императрица. — Ты знаешь правила. Не так ли?
— Я беру на себя вину моей матери и жителей озера Дунтин, — серое лицо Жунь Юя окаменело.
— Повелители Грома и Молний! — Ту Яо разрумянилась, словно она юная девица за просмотром брачных даров, которых ждала столь долго. — Тысяча небесных громов, несметные Молнии и мое Пламя Лотоса Забвения! Даже Цюнци не совладать с этим. Интересно, сможет ли Повелитель ночей вынести всю тяжесть наказания?..
Широким жестом разведя рукава, Жунь Юй поклонился в пол.
— Очень хорошо. Начинайте.
— Ваше Величество! — замялась Повелительница Молний. — Мы в Небесном дворце. Его Высочество сын Императора…
— Выполнять! — сжала кулаки Императрица.
Маленький Ли-эр закричал и заплакал. Но кому до него было дело. Даже стража с алебардами замерла, прикипев взглядами к лиловым всполохам. В зале стоял треск и грохот. Звуковая волна грома рвала ушные перепонки, но еще хуже были ветвистые молнии, бьющие в одну точку. Императрица жалела, что за всем этим шумом и плачем мелкого пасынка Су Ли не слышит криков ее родного сына. Но зато она хорошо видела его искаженное лицо. Насладившись картиной, она зажгла в руках свой золотой Лотос и ударила по груди Жунь Юя. Ударная волна подняла его в воздух. По его лицу со стиснутыми зубами градом лил пот, брови сошлись над зажмуренными глазами, одежда стала тлеть и в какой-то миг оказалась охвачена пламенем. Повелитель Грома опустил свой жезл, Повелительница Молний подняла свой вертикально, треск затих. В этой паузе стал слышен высокий, не прекращаемый стон.
— Разве я приказывала вам остановиться?! — вскричала Императрица, удерживая Жунь Юя потоком золотого пламени. — Продолжайте!
Исполнители подчинились. Изо рта Жунь Юя точками выплескивалась темная кровь. Его сведенное судорогой тело дергалось из стороны в сторону, как бумажная похоронная кукла под ветром. Что-то сияющее, бликующее во всполохах молний и золотого огня потекло по его одежде. Повелитель Змей прижал к себе голову мелкого Ли-эра подбородком, поскольку руки были связаны. Интересно, счел бы он данный сюжет достойным оперы.
Император Тай Вэй в своих покоях наблюдал расправу в волшебном зеркале. Он дважды порывался встать и дважды усилием воли заставлял себя оставаться на месте. Его нежный и изящный сын вовсе не был слабаком. Это следовало признать сейчас, чтобы не оказаться обманутым впоследствии.
— Я считал его не ровней Сюй Фэну, — бормотал император, промакивая виски. — Кто бы мог подумать.
Наконец, тело Жунь Юя потеряло тонус. Хотя он был в сознании, его глаза открылись — он почти не выглядел живым. Безучастное лицо под слоем копоти и сожженные лохмотья траурных одежд делали дальнейшую расправу бесполезной. Сколько бы ни продолжалось наказание — его пик уже миновал.
Императрица свернула пламя плавным жестом рук. Жезлы грома и молний опустились.
Тяжело, как не пристало Небожителям, Жунь Юй рухнул вниз. Его золотое ядро было разбито.
________________________________________________________
Примечания:
*Ледяная пыль — в оригинале «ледяной жемчуг», но тут и так слишком много жемчуга. Мифический яд. Есть своя прелесть в допущении, что ледяной жемчуг и есть «драконий»; если его растолочь – он станет ядом. Кто знает, может это и вправду так.
**цунь — 寸 (cùn) — древнекитайская мера длины: 3,33 см
***час Обезьяны — 申 (shēn): 15.00 – 17.00