Системно-векторный анализ персонажей романа
2. Двойная подача Этого Достопочтенного
Как и в каноне, прежде чем перейти к белому божеству — познакомимся с человеком.
У Мо Вэйюя в романе две личности: тиран Тасянь-цзюнь (версия 0.5) и Мо Жань (версии 1.0 и 2.0).
Эти два характера имеют как различия, так и сходства. Основное из них — очень сильный сексуальный аппетит. У героя огромное либидо, с чем в романе связано много похабных шуток. Такая сексуальность есть лишь у двух векторов из восьми: у анального и у уретрального.
Каждый вектор по-разному сказывается на внешности. Но Мо Жань описан автором так, как не может выглядеть ни один из вышеуказанных векторов.
Уретральный вектор — доминантный, сила сексуального желания тут наибольшая. Он хочет всех женщин, и все женщины хотят его. Он пахнет лучше всех — потому что это запах будущего, смелого цветущего «завтра»; его феромоны полны самой жизнью. Такие люди чаще всего имеют средний рост и пламенное, ладное телосложение, словно устремленное вдаль — в то грядущее, куда надо войти, как нож в масло. В них чувствуется экспансия, порыв, удаль. Хорошие примеры — Моцарт, Кришна (с нормальных картинок, где Кришна — кшатрий и правитель Двараки, а не с пухлых открыток МОСК), Гагарин, Стенька Разин, Чапаев, Владимир Высоцкий и Александр Македонский1.
1Все, что читателю кажется странным, вроде затесавшихся музыкантов, непременно разъяснится.
Суть в том, что уретральный вождь, лидер, владыка чаяний и жизней своего поколения не может быть богатырем2. Он должен иметь такие габариты, которые облегчают ему полет вперед. Он поднимает за собой людей чистой витальной энергией.
2Моцарт имел рост 163 см, Гагарин — 165 см, Владимир Высоцкий — 170 см, Степан Разин, как и Пугачев — «два аршина четыре вершка с половиной» (то есть примерно 162 см), Чапаев — «обычный рост» (интернет дает 150 см) и Александр Македонский — 155 см, что по тем временам было «средне»
Уретральные люди почти всегда входят в легенды, стяжая народную любовь. И в этих легендах они выглядят прежде всего «героями», а не силачами; народная молва может приписать им огромный член или огромный рост, но эта гипербола всегда будет хорошо ощущаться именно как часть народного лубка. Потому что прославятся такие люди не этим. Щедрые, решительные, дерзкие, свободные, совершенно бесстрашные, жертвующие собой без всяких страданий, словно в кураже, и при том легко бросающие очередную княжну в воду (никто не осудил, только водки налили). Собственность у этих людей не накапливается, даже в виде любимой пленницы. Все нажитое победами, разбоем или талантом достается их товарищам: легко пришло — легко ушло.
Эти люди полигамны, потому что их миссия — расширение жизненного пространства (оплодотворить всех женщин, вплоть до старых и страшных, чтобы у них тоже все было, чтоб они чувствовали себя людьми, чтобы исполнили свою видовую роль; и чтобы они утешились в детях, когда мужчин убьют на войне). Конечно, если в дело не вмешиваются другие векторные меры (Моцарт — верный семьянин!)
Очевидно, что вилы порой стреляют. Некоторые уретральные мужчины бисексуальны. Но чистым гомосексуалом, даже активом, не может быть никто.
Анальный вектор дает монументальные стати, но одновременно с ними некоторую тяжеловесность, квадратность. Хотя, правды ради, рост тут бывает любым. Эти люди часто приземисты, широки в кости, полны тестостерона, словом — перед нами настоящий полковник. Он хороший хозяин и часто бьет свою жену, потому что ремнем надо воспитывать стерву, чтоб не смотрела по сторонам на других.
Анальные люди заполняют целый сегмент нашего интернета (например, сайт маскулист.ру), откуда разносятся проклятия в адрес охреневшего матриархата и гнилой гейропы, научные статьи о домострое и слезы по поводу разрушения института семьи.
Анальный вектор очень верен в браке, он создан для защиты своей и общинной собственности, здесь высок уровень ответственности за все, что завоевано культурой. Эти люди памятливы и могут быть сентиментальны, погружаясь в думы о былом. И очень аккуратны в своем стремлении к порядку. Из них выходят хорошие учителя, потому что сохранять и передавать культурные традиции будущим поколениям — значит, спасать общество от развала. Они чадолюбивы.
Но вилы стреляют. В этом векторе они просто палят, не переставая. При нормальном развитии личности у человека анального вектора в пубертате возникает блок: любовь к детям сублимируется в красивые отеческие или наставнические чувства3. А любовь к мужчинам — в крепкую мужскую дружбу (бесконечные братства и клубы), где можно меряться членами в бане, меситься вповалку на бейсбольном поле и обниматься после побед и поражений (общий душ по завершении матча обязателен, ничего такого, мы же все мужчины!) Вообще, как известно, взаимная дрочка для снятия напряжения — не велика беда, главное не пялиться в зад.
3В первобытные времена передача «знаний» осуществлялась напрямую, что сохранила древняя Греция: однополые сексуальные отношения между взрослыми мужчинами и мальчиками подросткового возраста сопровождались заботой старшего о развитии и воспитании юноши.
Словом… читатель уже понял, к чему все идет (ну, кроме латентной перверсии у защитников домостроя). Блок может не сработать, и именно отсюда приходят те самые педофилы и гомики, которых так осуждает анальный вектор.
Мо Вэйюй никого не осуждает. Он этим наслаждается.
* * *
Итак, речь идет о том, что все в мире любят уретральный вектор и мало кто любит анальный. При этом количество чистых уретральников стремится к нулю (5% населения, треть не доживает до сорока, так как погибает от наскока на реальность). В то время как анальные люди представлены массово.
Внешность канонического Мо Жаня совмещает в себе анальные и уретральные черты. Это комплементарные, дополняющие вектора. Мо Жань высок, мускулист и силен, как бы могуч, с большим болтом — и в то же время строен, горяч, грудь нараспашку. Всем ясно, что Мо Жань — это мечта женщины из анимэ про этих, однако закон есть закон, и в векторном анализе такой можаньский результат может быть достигнут только сочетанием анальности и уретральности.
Уретральности в Мо Жане меньше. Вся она осталась в его бордельной бесшабашной юности и пришла позже — осмысленная, сублимированная, но все же не достаточная, чтобы сделать его тем самым Данко, который вырывает себе сердце и освещает им мировую ночь во имя счастья всех людей.
Как Чу Сюнь.
Мо Жань умер, чтобы искупить свои грехи. Он потерял свою душу ради любимого человека. Это понимаете ли, совсем не то.
…Ну, хороший читатель уже понял, кто у нас тут лев, альфа-самец и директор прайда. Этот же хороший читатель наверняка недоумевает, отчего в романе все так запущено, где все беременные женщины и почему доминантного самца дерут как сидорову козу.
На это надо ответить так: всему свой срок!
* * *
На первый взгляд кажется, что раздвоенность Мо Вэйюя делит его по векторам: анальный Тасянь-цзюнь и уретральный Мо-цзунши. Пока оставим это как есть. Но про уретральность мы поговорим в другом месте. А пока посмотрим на императора Тасянь-цзюня (в этой главе Мо Жань тоже будет не раз упомянут, потому что характер у персонажа — один, просто один вариант фрустрированный и жутковатый, а другой красивый).
ЭТОТ ДОСТОПОЧТЕННЫЙ НЕСПРАВЕДЛИВО ОБВИНЕН
Есть разные виды обиды, и есть векторы, которые вообще не способны обижаться. Они либо огорчаются, то есть переживают горечь (от концентрации бытия), либо грустят (ах, как некрасиво вышло), либо перешагивают через обидчика, который дрянь-человек. Кто-то чувствует, что его не поняли, и, может быть, вообще никогда не поймут. Кто-то глубоко разочаровывается в себе, так как не оправдал собственных ожиданий, теперь ест себя поедом, называет неудачником.
И только один вектор чувствует настоящую обиду. Это обида от несправедливости. Всем додали — ему не додали. Всех наградили — его обнесли. Наказали за чужие косяки, под горячую руку. Не извинились. Не покаялись, как должны были, чтобы вернуть попранное достоинство. Не уважили. Не полюбили, как любят остальных.
Не поблагодарили за изнурительный труд. Растоптали глубокие чувства, наплевали в душу, и даже не заметили. Смешали с говном.
Черная, тяжелая обида будет ворочаться внутри очень долго, очень громоздко, вязко и очень больно — как те самые каловые массы.
Да, это анальный вектор.
Его достоинство — не пустой звук. Человек анального вектора призван находиться в центре стаи, чтобы растерзывать добычу и разделять ее поровну между всеми членами коллектива (всем по справедливости!). Он создан, чтобы поддерживать огонь и хранить очаг, обеспечивая стабильность (как в том домике, где в эпилоге романа остались Мо Жань и Чу Ваньнин), а когда придет беда — защищать тех, кто слабее.
Анальный вектор часто не может подобрать верных слов, чтобы выразить, что у него на душе. Он долго и мучительно думает, а если время поджимает — окончательно впадает в ступор. В Эрхе мы много раз можем наблюдать подобное косноязычие и торможение, источник как комедии, так и драмы. Зато грязная брань и оскорбления у анальника выходят без всякого труда.
Этих людей нельзя прерывать в середине любого процесса, особенно в постели. Взявшись за дело, они доведут его до конца, пусть даже ценой инфаркта.
…То есть — до конца в их понимании. Неважно, сколько времени это займет на сторонний взгляд. Как не вспомнить Павильон Чу Фэй. И этот же павильон из конца романа, где встречу любовников сопровождают ветер и дождь. Разбитый кувшин в лицо слуге, нарушившему процесс.
Люди анального вектора внешне статны и основательны. Их одежда не претендует на оригинальность, часто это некий хорошо зарекомендовавший себя образец (образ). Вспомним, как одевался император Тасянь-цзюнь: его дизайнером была жена («дневной разведчик», о чем позже), которая просто одела его как стандартного Императора Поднебесной. Консерватизм, традиции, добротные ткани, дорогая отделка.
Дом анальника столь же добротен. Сколько бы людей ни убил Тасянь-цзюнь, как бы сильно он ни разрушил школу пика Сышен — когда он поселился на Сышене, там все было крепко организовано, отремонтировано, перестроено и декорировано. Слугам выданы четкие инструкции. И даже три могилы вырыты рядком, словно по линейке. Своя собственная притом — заранее.
Анальный вектор — собственник, и именно потому ему свойственна патологическая ревность. А также мелкие, нудные, неприятные придирки, обращенные на близких. Однако самое большое преступление — это нарушить его личное пространство. Речь о покушении на собственность. Именно поэтому Сюн Цютун скончалась раньше срока. Даже мертвый Чу Ваньнин был имуществом (сокровищем) императора, которого ей не стоило касаться неосторожным словом.
Гнев, обида и мстительность анальника бывают патологическими. Другими чертами типа являются скрытность и упрямство.
Известно, что в мифологии многих культур есть персонажи, испражняющиеся золотом (монетами, дукатами, слитками и т.д.). Связь золота и дерьма закреплена в русском языке словом «золотарь» (ассинезатор). В целом, очевидно, что для анального вектора крайне ценно то, что выходит из организма (это относится как к творческим актам, которые злые люди показательно зовут «высерами», так и к физиологии). Так что соединение выгребной ямы и золота, именование одного через другое, замещение понятий на уровне бессознательных стремлений ожидаемо. При всей своей широте души император Тасянь-цзюнь уважал золото. Знаковым является его черно-золотое одеяние и превращение разоренного, разбитого пика Сышен (куча трупов) в золотую гору. Ну, навалил, да.
Удивительно, с какой проблемой анальник сталкивается при необходимости пройти «дырку» дверного проема. Он подходит к двери и начинает топтаться, искать повод задержаться… Или выходит из нее не сразу, то боком, то спиной вперед, и после топчется за порогом. Сколько таких мест в Эрхе! Словно герой только и ждет, чтобы ему придали ускорение, например, пинком. И нет гарантий, что персонаж не хочет именно этого. Правда, бессознательно.
Тут стоит сказать и о психомеханике подобных процессов, на первый взгляд не связанных с анальностью: например, о долгом накапливании в себе раздражения и последующем экстатическом вываливании его на объект (печальная сцена с первым изготовлением фишек для «запретных шахмат», когда Мо Жань попался Чу Ваньнину и вместо «спокойной ночи» припомнил ему все грехи плюс смерть Ши Мэя. Про поведение императора Тасянь-цзюня и речи нет — там один сплошной самосвал). Сюда же относятся задержки того и иного рода — например, мыслительного процесса («долго доходит»), утаивание правды или отсрочки признания (прежде всего — самому себе). И огромное облегчение, когда процесс, наконец, разрешился.
Долгая раскачка анального вектора (которую сам он считает основательностью или все еще идущей подготовкой) связана со страхом начать нечто давно необходимое.
За этим страхом начать стоит страх боли. И чем дольше анальник откладывает начало — тем ему страшней, подобно тому, как страшно начинать процесс дефекации после долгого перерыва. Мышцы потеряли эластичность и будет больно. В Эрхе есть много подтверждений этой детской трусости. Апогеем же является сцена с курильницей в пещере Лонсюшань. Мо Жань пропустил все шансы начать («дойти до конца» с учителем), и получил в итоге нереальную боль, как ему и обещало подсознание.
Где-то тут находится и бытовой садизм анального вектора. Сам бью партнера, сам лечу его и забочусь, чтобы потом снова бить. Потому что ведь больно-то бывает только в начале, а потом наступает такое блаженство, такая эмоциональная радость! Поэтому когда анальный садист доставляет партнеру боль, по сути — психологически — он хочет дать ему удовольствие. Трудное, выстраданное, как объемный каменный цветок. Он никогда не убьет партнера, ему нужно только его страдание, потому что в целом анальник человек хороший, и знает, что за болью будет оргастическая эйфория и облегчение.
Психологический садизм — особая статья. Крафт-Эбинг4 говорит, что сущность садизма заключается не в причинении боли как таковой, а в сладострастном вожделении к власти или рабству. «Болевожделение» им рассматривается в том числе и как издевательство над душой.
4Рихард фон Крафт-Эбинг — австрийский психиатр, невропатолог, криминалист, один из основоположников сексологии; основоположник клинического анализа паранойи.
Но про унижения и девальвацию любимого человека, про низведение его до «опущенного», принудительный тайный брак, накачку афродизиаками, постоянный шантаж смертью последнего ученика, подчеркивание непристойности и грязи, которые стали обыденностью, и про другие прелести жизни с императором все читатели знают и так. Сексуальный темперамент анального вектора высок, как и сексуальный интеллект (качество общения). Но, как говорится, есть нюансы.
Анальный вектор очень чистоплотен и любит чистоту как фактически, так и метафорически. Чистота — залог здоровья. Аккуратная уборка тут не скучная обязанность, а потребность души, психотерапия (как не вспомнить многократные уборки Мо Жаня в павильоне Чу Ваньнина, его способность и даже желание разложить все по полкам, навести порядок. Кстати, именно Мо Жань впервые обратил внимание на одежду Чу Ваньнина, которую надо выстирать). Чистота в отношениях не допускает измен; анальник имеет кинк на девственность и первый раз; его супруга должна быть выше подозрений.
Темы моральной чистоты, глубокой порядочности, незапятнанной репутации — это анальные темы.
Поэтому нет худшего позора, чем оказаться в грязи, смердящим и обмазанным, у всех на виду.
Соответственно, все оскорбления, возмущение, недовольство, проявления вражды — выглядят тут как лишение противника всего вышеперечисленного. Да, любезный читатель. Врага надо лишить репутации, моральной чистоты, девственности, и обмазать у всех на виду. Сраные пидоры, долбиться в очко, говноеды, грязные шлюхи, давалки всех мастей — это словарь анальника (как и более приличные «распутники» и «бесстыдники»). Если врага нельзя унизить действием — это надо сделать на словах.
Проблема в том, что все эти слова сексуально-заряжены, а потому в своей основе амбивалентны, неоднозначны. Секс дело хорошее, но не самое чистое.
Где-то на свете есть люди, для которых секс чист, красив, целомудрен, полон возвышенного эротизма, даже священен. Анальник о них не слышал.
Разновидностью психологического садизма является садизм вербальный (сквернословие, ругательства, пошлости, оскорбления, грубость)5.
Считается, что в анальном векторе садизм идет от культурного запрета на всю анально-фекальную тему (первое правило — не пачкать штаны). Запрет приводит к накоплению раздражения против социума, скрытому желанию отыграться за свои беды. Учитывая умение таких людей доводить дело до конца, в запущенных случаях тут следует ждать страшные по силе взрывы жестокости и насилия. Чем, собственно, и характерен Тасянь-цзюнь (Цветок Восьми Страданий на сердце как запретительный знак).
Нельзя не вспомнить и первое убийство Мо Жаня, когда еще не было никакого цветка, а сам Мо Жань был юн и жил в цветочном доме. Нет смысла его описывать. Лучше привести цитату-признание десятилетнего мальчика из книги по психоанализу:
«Я выдрал все перья у живой курицы и пустил ее гулять. Глаза у нее были, как мокрые вишни. Мы вместе с бабушкой долго искали того, кто это сделал».
Ну да, домочадцы и власти долго искали, Мо Жань скромно молчал. И не нашли.
…Автор хорошо понимает, что у всех поступков Мо Жаня, вроде этого убийства, были причины (характерно, что Мо Жаню ложно приписали изнасилование — то есть как бы сделали его «грязным» и виновным в «загрязнении»). Жажда справедливости, самозащита, месть и прочее. Это просто факт. Он дополняет картину.
Использованные источники:
✓ В.К. Толкачев. Роскошь системного мышления
✓ Вячеслав Юнев. Проект «ВектораВсем» на ютубе