Глава 22
— Сделай это, — четко произнес Жунь Юй и подался вперед. Звякнуло железо.
На миг зрение Сюй Фэна пропало; перед глазами встала чернота, после чего из мутной пелены выплыли знакомые предметы. Они дрожали и расплывались, как с перепоя. Накатила жаркая тошнота. Пришлось сцепить зубы и остановиться.
…Феникс уже злился по пути сюда, но списывал душевную смуту на свои колебания. Казалось, за последние годы уединения он научился мыслить трезво. Его рука, что порой покрывалась льдом и отказывала, служила хорошим напоминанием о сдержанности; воистину, не все под Небесами зависит от человека, даже если он Небожитель. Сюй Фэн шел исполнять свой долг, уже принял его, как свою судьбу. Однако не до конца представлял, что будет делать. Его решение было сырым.
На Небесах сверкали инеем ступени дворцов. Белое солнце играло на золоте крыш, расцвечивало радугой морозный пар. Стража молча пропустила феникса с мечом Пурпурных Облаков в руке. Предатели. Единственным небожителем, что встретил его, оказалась дева Куань Лу.
Куань Лу бросилась ему под ноги:
— Прошу, пощади его! Его Величество подписал указ о покаянии, он не представляет угрозы! Он заперт и никому не причиняет вреда!..
От слов девы на феникса повеяло безумием, словно речь о животном. Дева не ждала от него ничего, кроме безыскусной жестокости. Она пятилась спиной вперед — и таким образом невольно указывала дорогу. Конечно, Жунь Юй был не в Пурпурном дворце. Он был в своей исконной обители, во Дворце Небесных Сфер. Круг замкнулся.
— Он сковал себя… — кричала Куань Лу посреди пустых Небес. — Не убивай его…
— Что, все попрятались? — процедил феникс, оттесняя ее. Небеса были пусты, но не разрушены. Сюй Фэн представил себе дрожащие старческие рты, восковые пальцы на створках дверей и окон. Отведенные глаза за ширмами — в сетке глубоких морщин. Крошки имбирного печенья в лужице пролитого чая, страх в бегающих зрачках. Это были спонтанные и не подходящие Небесам картины, ведь здесь все сильны и молоды. Наверное, он слишком много времени провел среди смертных.
Что-то холодное и свирепое закипало в груди. Дева Куань Лу закрыла собой двери, прилипла к створкам. Ее глупая, бессильная преданность была последней каплей. Сюй Фэн с ноги распахнул двери.
Знакомый зал почти не изменился. Те же бирюзовые завесы спускались с потолка, создавая мягкий полумрак, как на речном дне. Те же предметы покрывали столы. Но в застывшем воздухе различалось тяжелое, с трудом сдерживаемое дыхание. Зоркие глаза феникса, способные вмиг охватывать всю панораму, уже уловили тусклый блеск со стороны кровати, напряженные сухожилия, что-то темное и хрупкое, в одеждах цвета цинь. Оно метнулось навстречу, звякнули и натянулись тяжелые цепи:
— Ты вовремя! — низкий хриплый голос источал нетерпение, жажду, полнился возбужденным рокотом: — Сделай это!
Сюй Фэн видел лишь черный разошедшийся зрачок, когда его нагнали последующие слова:
— Убей меня!
…Сцепив зубы, он стоял и ждал, когда перед глазами прояснится. Прошло так много времени, случилось так много событий — но он все еще заложник своего рождения. Ему уже вливали в уши этот яд: либо он, либо Жунь Юй. И что? Разве смог он этого избежать?..
Разве его умный осторожный брат помог ему? Изменил их общую судьбу?..
Нет, он сдался. Вся безжалостность их родства, все уроки, которые усвоил Сюй Фэн, были напрасны. И все, что Сюй Фэн научился отвергать, тоже было зря.
Перед ним был не зверь и не чудовище — перед ним был его давний неутолимый грех. Босой, с растрепанными волосами, в зелени неприбранных одежд, с пульсом горячих вен на шее, с влагой на висках. Зачарованный металл цепей шел от его запястий, но что он мог сдержать?.. Каждая клетка этого тела, иссушенного сопротивлением, дышала страстью. Вся она обрушилась на Сюй Фэна. Но направлена была не на него.
Жунь Юя, подлинного принца тьмы, влекла только расплата. Это она горела на дне его тронутых зеленью глаз, она размыкала его бледные губы, с трудом хватающие воздух, она заставляла запрокидывать голову, словно он забыл себя. Стремление к небытию натягивало его оковы, лишало голос всех фальшивых интонаций, било по обонянию страшным, сладким запахом цереуса, сметающим прочь ледяную стерильность этих стен. Мускусный привкус чудовища рассеивал остатки морока. Степень собственной ненависти феникс не мог описать словами.
Жунь Юй был его последним пристанищем в мире, что уже не будет прежним. И что в итоге? Весь мир, включая Жунь Юя, делал феникса палачом.
Не владея собой, Сюй Фэн занес меч. Жунь Юй рванулся к нему, лихорадка и угроза сгустились вокруг него темным облаком. Куань Лу упала на пол, обняла ноги Сюй Фэна, умоляя о пощаде. Она билась в плаче, но что значат желания женщины против воли двух мужчин?
Клинок вошел в грудь Жунь Юя, в самое проницаемое место с уродливыми рубцами шрамов. Область над сердцем — туда так легко вливать энергию ци. Какой смысл размышлять, хранила ли она что-либо, кроме боли и вины.
* * *
Небесный Лис слыл существом, постигшим подлинное Дао. Мало что в шести мирах могло лишить его душевного равновесия. Мудрец сохраняет интерес к жизни, закрывая глаза на всё, что не способен изменить. Созерцает же приносящее радость.
Радость Лису приносила новизна. Когда между чужими людьми вспыхивает искра взаимопонимания, создается то, чего не было прежде. Игра ума, расцвет чувств, прилив энтузиазма, единение различий — все это было красиво и занимательно, и помогало коротать бессчетные годы. Имя Небесного Лиса было Дань Чжу*, что означает «киноварь», а каждый последователь даосизма знает, что киноварь состоит из двух противоположных начал: серы и ртути. Так что Лис носил алое и устраивал браки по любви.
Конечно, у него случались неудачи. Как правило, по недосмотру. Люди жили слишком короткие жизни, чтобы научиться ценить правильные вещи. Бывало, что жадность или трусость застилали им взгляд, оказывались сильнее любви. Но в целом сердца людей были мягкими и тянулись к счастью.
Сердца Небожителей казались более твердым материалом, но тут Лис и не мог винить себя за просчеты. Те, кто живут несчастную жизнь, как правило хорошо знали, чем и за что заплатили.
Единственный раз Небесный Лис решил по-настоящему вмешаться в жизнь Небожителей, когда речь зашла о Сюй Фэне. Это была его родная кровь. Ни о каком недосмотре тут не могло идти речи. Лис хорошо понимал, что нарушил кучу предписаний, обошел помолвку каждого из своих племянников, оставил старшего — Жунь Юя — ни с чем, но история огненной птицы и ледяного цветка просто просила осуществления! Она была безупречна и с символической, и с поэтической стороны, красиво смотрелась бы на ширме, к тому же молодые Небожители действительно любили друг друга!
Поэтому к краху Лис был совершенно не готов.
Возможно, он легче принял бы смерть возлюбленных в конце истории — как известно, такой финал обещает встречу в новой жизни. Но с чем они остались на деле?.. Одна мертва, другой гробит свою жизнь на чужбине, ни славы, ни надежды, ни внятного духовного опыта, и к тому же есть еще Жунь Юй. Этот вообще пошел под откос, к тому же смерть уже дышит ему в затылок. Видно, в конце истории и впрямь будут два трупа, да не те. Неужели, именно они — пара, созданная на Небесах?..
Зачем он вмешался?
Как теперь смотреть на свое отражение в зеркале?..
Скорбные вздохи из дворца Брачных Уз были способны растрогать самое черствое сердце. Лис крепился. Ходил к старику Лао пить молодящие эликсиры. Ходил к матушке Доу Му, чтобы вопросить судьбу. Почтенная Доу Му подтвердила, что дева Цзинь Ми давно должна была умереть, примерно в одно время с ее отцом Ло Линем. Это записано в ее судьбе, досточтимый Ло Линь знал об этом и уже сделал все возможное. Пусть Лис не винит себя. Она, Доу Му, вообще не знает, отчего Цзинь Ми протянула так долго.
А как же Жунь Юй?.. Он что, должен был остаться вдовцом?..
— Нет, — ответила Доу Му. — Его помолвка была заключена Тай Вэем без всякой связи со звездами, по личной прихоти. Когда он соединил своего сына и дочь Владыки Вод, он знал лишь, что с этого момента детей у Ло Линя не будет. Это он проверил по всем гороскопам с большим тщанием. Так что брак Повелителя Ночей всегда был политическим обманом. Жунь Юй не успел бы жениться на Цзинь Ми. Ну, так оно и вышло.
— Хм, — впервые растерялся Лис, поздно поняв, какую союзницу в лице Доу Му веками оставлял без внимания. — А что Сюй Фэн?..
— Я сказала почтенному Лису достаточно, исключительно из уважения к его годам, — ответила Доу Му. — Мне дозволено говорить о прошлом, но не дозволено раскрывать будущее. Могу сделать предсказание по Книге Перемен или канону Золотой Киновари.
— Я весь внимание! — сложил руки Лис.
— Что ближе: название или сущность? — закрыв глаза, провозгласила Доу Му. — Что дороже: сама вещь или ее цена? Если поймешь основу Кань и Ли, то сможешь обрести великое Дао. В центре триграммы Ли пустота, это Инь, одухотворенное знание. В центре триграммы Кань полнота, это Ян, истинное знание. Разве когда-то прейдут они и потерпят ущерб?**
Когда делегация Небесных старейшин отправилась к Сюй Фэну с мечом Священной Армии наперевес — Лис все еще размышлял над услышанным. Если бы его последний брачный опыт не кончился так трагически, он был бы уверен, что речь о Фениксе и Цзинь Ми. Это они были огнем Ли и водой Кань, пустотой и полнотой, что пребудут вечно. Но теперь выходило, что это не так. Предсказания Доу Му имели великую силу и всегда были правдивы. Что это за вода, которая обладает истинным Ян и истинным знанием?..
Пора было прекращать обманывать себя.
В центре алого круга посреди дворца Брачных Уз, сняв подростковую личину и распустив седые волосы, Дань Чжу расправил девять хвостов.
* * *
Сюй Фэн смотрел лишь на лезвие своего меча, по которому шли запирающие знаки. Вокруг клинка вился черный дым. Левой рукой он держал печать поглощения, которую выучил слишком хорошо — еще с тех пор, как Цзинь Ми была жива.
Феникс хотел бы слышать крик, должен был слышать его — но звук, что достиг его ушей, был другим. Скрип клинка о кости и рык раненого зверя. Знакомые звуки, словно время повернулось вспять.
Зеленое марево окутало тела, встало над изголовьем. Медленно, но верно меч всасывал в себя энергию Цюнци, чтобы уничтожить ее. Тот факт, что это выходило, говорил о древней лжи. Цюнци не был непобедим. Просто никто не желал расстаться с ним до этого момента.
Наконец, клинок вышел из тела, и оно, покачнувшись, упало назад. Цепи сдержали его от падения навзничь. Сюй Фэн хмуро смотрел, как Куань Лу обнимает колени его ненавистного брата, размазывает по ткани кровь. Жунь Юй смотрел сквозь нее, вместе с кровью из него уходило и неестественное возбуждение. Его начал бить озноб. Взрослое, худое лицо наливалось меловой бледностью. Что-то вспыхнуло в памяти Сюй Фэна — тот же край кровати, то же измученное лицо и два золотых дракона, бросающие на бирюзу одежд яркие блики.
На лице Жунь Юя расцвела кривая усмешка. Наверное, он тоже что-то вспомнил.
— Что ты задумал? — спросил Сюй Фэн, уперев меч в его шею и вынудив Жунь Юя поднять голову. — Это то, что ты хотел? То, к чему так яростно стремился?.. Жалкое заточение в одиночестве? Ты ради этого перевернул небо и землю?.. Убил все, что нас связывало?..
Черные спокойные глаза Жунь Юя были полны той самой наивности, ради которой хотелось убивать. Но самым неприятным в них была жалость. Жунь Юй жалел глупого Сюй Фэна, неспособного понять великий План.
— Послушай меня, Сюй Фэн, — начал он, но феникс перебил:
— Зачем ты делаешь это с собой? Чего ты ждешь от каждого здесь?.. — он вздернул Жунь Юя вверх, на уровень взгляда. Снова звякнуло железо. — Ты позволил своим старейшинам встретиться со мной. Не ты ли сам их надоумил?.. Дева Куань Лу знает, что ее отец предал тебя? Что уговаривал меня казнить ее возлюбленного императора во имя счастья шести миров?.. Ты толкнул этих людей свергнуть нашего отца, а теперь позволяешь свергнуть себя!.. Что у тебя на уме?..
— Фэн-эр, — прошептал Жунь Юй, и его мягкий шепот был разрушительней сотни лавин. Феникс не мог поддаваться ему. Только не снова.
— Даже сейчас для тебя это лишь очередная игра! — сжал тонкую кисею его горловины Сюй Фэн. — Привык манипулировать всем под Небесами, словно камнями вэйци?..
— Остановись, — тихо сказал Жунь Юй, — и послушай меня. Дева Куань Лу, оставь нас.
Куань Лу встала с колен, на которые опустилась, как только феникс разошелся. Было неясно, знала ли она замысел отца, но ее походка была нетвердой и не столь непреклонной, как прежде. Плотно закрылась входная дверь.
— Я желал отомстить, Фен-эр, — посмотрел в глаза фениксу Жунь Юй, — и я отомстил. Все верно. Ради этого я манипулировал людьми. Я изучал и применял запретную магию, я нарушил ход ци в своем теле, извратил законы природы и переступил закон Небес. Я солгу, если скажу, что не сожалею. Но также солгу, сказав, что жалею об этом. Потому что верю в воздаяние. Поэтому я сделал все это с собой и с теми, кого следовало остановить. Ты понимаешь меня?..
Сюй Фэн прищурился и лишь крепче сжал горловину.
— Но это не уменьшает мою вину, — продолжил Жунь Юй. — Я развязал войну, она унесла сотни жизней. Я не сохранил твою возлюбленную. И лишил тебя всего, что было твоим по праву. Свобода от Цюнци никак не отменит сделанного. Небесное царство продолжает страдать из-за меня. Пришла пора вернуть все на свои места.
— Как именно? — снова встряхнул Жунь Юя феникс. — Как можно все вернуть назад?.. Никому не дано воскресить умерших людей! Ты даже не способен искренне сожалеть!..
— Ты прав, — смиренно подтвердил Жунь Юй, опустив голову. — Я не способен дать счастья ни одной душе. Но у тебя выдающиеся способности, Сюй Фэн, ты справедлив и рожден стать правителем. Хотя ты нажил много врагов в царстве Небес из-за своей строптивости, — брови Жунь Юя дрогнули, приковывая внимание к его меловому бесхитростному лицу, — ты изменился. Если ты свергнешь и убьешь меня, это будет огромным вкладом в грядущее благоденствие. Никто более не пострадает по чьей-либо вине.
— Что, прости?.. — прошипел Сюй Фэн, хотя и так было ясно, что он не ослышался. Старые чиновники вступили в заговор с полного одобрения императора Небес.
— Ты должен исполнить свой долг, Фэн-эр, — глаза Жунь Юя улыбнулись, став похожими на косточки абрикоса. Форма, сводящая с ума ценителей красоты, сейчас играла против своего носителя. Призванная смягчить удар и вразумить глупца, она лишь усиливала его упрямство. — Ты должен убрать действующую причину, что мешает шести мирам обрести равновесие. Это единственный путь. Только так Небесное царство не будет погружено в хаос и не останется без правителя. После того, как ты казнишь преступника, отнявшего трон у твоего отца и заточившего твою мать в темницу, восстановится изначальный порядок. Небожители помогут тебе взойти на трон. Они давно ждут этого, но не смеют вершить самосуд. Лучшего варианта не существует.
Теперь перед глазами феникса встала алая пелена, которая была не лучше черной. От невольного рывка его рук ткань чужой горловины порвалась, но треск кисеи остался за гранью слуха. Стук гневной крови в висках заглушал все.
Эти мерзкие увещевания были самым последним, что феникс желал слушать.
— Это и есть твой великий План? — сдавил он чужое горло. — Ты давно его вынашивал?.. Ответь мне правду, Жунь-гэ, ответь мне правду!..
— Это мой план, — подтвердил Жунь Юй. — Если бы ты не был мягкосердечным глупцом, он стал бы реальностью еще при жизни Цзинь Ми.
— Если бы ты не напал на царство Демонов — никакой план был бы не нужен! Зачем ты начал войну?.. Связался с Цюнци? Неужели так боялся мне проиграть?
— Ты всегда был сильнее меня, — горло Жунь Юя напряглось под пальцами, как тело пойманного удава. Он поднял было руки, чтобы защититься — но цепи натянулись, превратив плавное движение в смешной рывок. — Но пока ты стоял на стороне Небес, это было благом. Ты возродился в царстве Демонов, Сюй Фэн, и стал их владыкой. Это нарушило баланс, так что я не сдержался.
— Не сдержался?.. Это твое объяснение?
— Я не мог позволить владыке Демонов убить императора Небес. Этот курьёз перечеркнул бы все устои и унизил завоевания наших предков. В текущий момент ситуация стабилизировалась. Отомсти мне за смерть Цзинь Ми, Сюй Фэн. Я очень тебе завидовал… Но теперь мы равны.
— Говоришь так, чтобы вынудить меня потерять самоконтроль? — сузил покрасневшие глаза феникс. — Думаешь, я не посмею снести тебе голову?..
— Я больше не способен это выносить, — помолчав, содрогнулся Жунь Юй, и феникс разжал пальцы. — У меня нет сил убеждать тебя и искать другие решения. Проявляющий милость к преступнику сам преступник. — Жунь Юй отступил на шаг и схватился за свои цепи, чтобы не упасть. В своем жалком состоянии он выглядел непримиримым и все еще гордым. — Я виновен. Не лги себе, что императорская кровь дает нам право покрывать грехи нашей родни. Царство, где преступления остаются безнаказанными, не имеет будущего. Поэтому сейчас кто-то должен заставить меня заплатить за все. В этом мире нет никого, кто был бы на это способен, — Жунь Юй пошатнулся, порванная ткань сползла с его плеча. Он не обратил на это внимание, что говорило само за себя. — Мы с тобой разные, но мы сыновья одного отца. Ты моя родственная душа. Так что только ты можешь все исправить.
— Я не твоя родственная душа! — толкнул феникс Жунь Юя назад, чувствуя, что почти поддался. — Я твоя игрушка! Больше всего в жизни я ненавижу предательство! — он навис над Жунь Юем, пользуясь его покорностью, но эта же покорность его и бесила. — Предатели не смеют жить, потому что убивают надежды. Они делают души всех, кого коснулись, черными и мертвыми! Смена Императора требует смены министров, которые предали тебя! Что я должен делать с ними, по-твоему?..
— Ничего, — чистый взгляд Жунь Юя был полон уверенности. — Они не были виноваты прежде, не виновны и сейчас. Они те, кто есть. Всегда одни и те же. Зачем им платить за свою слабость и мои ошибки?..
— Значит, вот кем ты решил остаться в памяти людей?.. — прошипел феникс. — Будучи праведником по сути, желаешь быть свергнутым как кровавый тиран? Хочешь навеки запятнать свое имя без права на очищение?..
— Когда мое тело умрет, — бесстрастно произнес Жунь Юй, — а дух развеется, репутация будет значить не больше, чем облака. Зачем мне доброе имя после смерти?
— А как же я, Жунь-гэ?.. Мои память и чувства все еще не имеют значения?.. — волосы феникса все же воспламенились, но вспышка была короткой. — Не ты ли говорил, что смерть — слишком легкий путь искупления?.. Ты посмел заточить в Небесную тюрьму мою мать и держал ее там годами, не давая ни освобождения, ни надежды переродиться. С чего бы мне быть к тебе более милосердным?..
Жунь Юй снова усмехнулся.
— Твоя жена освободила ее, — отвел он глаза. — Месть девы Цзинь Ми была менее суровой, чем моя.
— Что ты сказал?! — нагнулся Сюй Фэн, не владея голосом. Голос дрогнул. — Что сделала с моей матерью Цзинь Ми?..
— Она принесла ей дар от ее возлюбленного, насколько я знаю, — звякнул цепью Жунь Юй. — От Лянь Чао. Не надумывай лишнего. В нашем мире единственное, ради чего стоит умирать — это несбывшаяся любовь. Во всяком случае, так принято думать.
Феникс резко отстранился. Какие-то фрагменты и осколки пришли в движение. Разбитая чаша склеивалась в уродливую, но вполне опознаваемую вещь. Подняв меч Пурпурных Облаков, Сюй Фэн разрубил левую цепь Жунь Юя. Но к правой перейти не успел.
Жунь Юй схватился за лезвие меча. Феникс рванул его к себе — но не смог освободить. Хватка Жунь Юя была стальной. На пол тут же закапало.
— Слово «любовь» все еще лишает тебя разума, — процедил Жунь Юй. — Ты так предсказуем, Сюй Фэн! Мне стоило чаще говорить тебе о несчастной любви, чтобы ты упускал все свои шансы.
— Отец вручил мне этот меч, чтобы я уничтожал зло! — ударил его Сюй Фэн, роняя на жесткие покрывала. — А не своего единственного брата! Я знаю, чего ты добиваешься! Этого не будет!
— А что будет, Сюй Фэн?.. — глаза Жунь Юя смотрели в потолок. Свободная рука с обрывком цепи вернула ему утраченную мобильность. Но теперь стало видно, как она дрожит. Холод, вечный спутник ранений, как никогда сочетался с инеем за окном. — Ты действительно веришь, что поток недовольных сократится? Что тебе удастся скрыться от тех, кто надеется на тебя и считает своим защитником?.. Что на земле или под землей есть место, где ты будешь незрим и свободен?.. Что небожители одумаются и полюбят меня? Ты еще наивнее, чем я полагал.
Жунь Юй разжал хватку на лезвии. Феникс уронил меч и без сил упал на край кровати. Рука Жунь Юй с рубиновыми каплями на концах пальцев приковывала взгляд. Феникс не понимал, почему он всегда опаздывает. Если он решил оставить Жунь Юю жизнь — его рану на груди следовало вылечить или хотя бы остановить кровотечение.
Жунь Юй не оценил добрых намерений, словно его сердце умерло, а в живых остался только прихотливый мозг.
— Не трать свои силы напрасно, Фэн-эр, — отцепил он чужую руку. — Довольно того, что ты вернулся на Небеса. Я не смею ждать большего от своей игрушки.
— Мои слова тебя задели? — сузил глаза Сюй Фэн. — Значит, они были правдивы.
Жунь Юй промолчал.
— Ты думаешь, хоть кто-то в этом мире способен принять подарок, сделанный из жалости? — нагнулся к его лицу Сюй Фэн. — Я не стану судить небесных старейшин, которых ты пожалел. С них станется и не такое. Но неужели ты думал, я смогу принять из твоих рук власть?.. Твою жизнь, брошенную мне, как подаяние?.. Ты настолько глуп?..
— Но я же принимал любовь из жалости, — бесцветно ответил Жунь Юй, и от этих слов пробирало сильней, чем от всех ядовитых планов, вместе взятых. — Я достоин презрения. Не заблуждайся на мой счет.
— Дева Цзинь Ми никогда тебя не жалела, — уверенно ответил феникс. — Она испытывала гнев, как и я. Гнев и досаду.
— Дева Цзинь Ми никогда не любила меня, — закрыл глаза Жунь Юй. — Я обманывал себя, полагая достаточным заботиться о ней, чтобы вызывать теплые чувства. Она была слишком честна, чтобы поддерживать эту ложь. Ее разум был согласен на наш союз, но не ее сердце и тем более не ее тело. Я был ей отвратителен. Это трудно понять, если не испытывал сам. Каждое мое прикосновение вызывало у нее либо оторопь, либо омерзение. Она не позволяла прикасаться к себе. Но оставалась со мной. Что это, если не жалость, Сюй Фэн?..
Впервые за сегодня фениксу было нечего сказать.
— Твоя мать прикасалась ко мне лишь во время наказаний, — продолжил Жунь Юй, отвернувшись. — Странно, но я считал это проявлением ее неравнодушия. Не удивлюсь, если она мыла руки небесной росой каждый раз после этого. Руки Куань Лу всегда дрожат, когда она застегивает мои одежды. Но как я могу не принять ее службу?.. Только оружие никогда не подводит меня. Поэтому не трогай своим ложным сочувствием рану, нанесенную твердой рукой. Мои раны — это все, что у меня есть. Что удивляться, если я жажду новых.
— Жунь-гэ…
— Мне отвратительны твоя жалость и твое безволие, — заключил Жунь Юй. — Пока я жив, тебе не видеть ни победы, ни успеха. Ты получишь только чужую любовь, Сюй Фэн. И я знаю, что тебе этого достаточно. Ты единственное существо в нашем мире, которого любовь вернула из мертвых. Не смей говорить мне про спасение и воскрешение мертвецов. Я видел это, шел по твоим следам. Но останусь убийцей. Самое ясное из моих решений привело Цзинь Ми к смерти. Я отпугнул ее, чтобы она ушла к тебе и осталась с тобой. Нет смысла привязывать к себе тех, кому ты безразличен. Но я страшно ошибся в ней.
— Я слышал что-то об эликсире разрушения, — развернул к себе лицо Жунь Юя феникс, вновь закипая. — Это правда? Ты восстановил его, чтобы Цзинь Ми не любила меня?..
— Пока Императрица была жива, ваша любовь не имела бы счастливого исхода.
— Но она и сейчас не имеет счастливого исхода! — вскричал феникс, стукнув кулаком по изголовью. — Мы просто потеряли бездну времени! Потеряли друг друга! Твои планы и расчеты привели к тому, что она отняла у меня жизнь! И страдала, пытаясь все исправить! Она пролила так много слез, и знаешь, Жунь-гэ — многие из них на твоей совести! Ответь — все ли потери ты рассчитал заранее?
— Да, — холодно ответил Жунь Юй. Его красивое лицо было сейчас самым ненавистным объектом в мире.
— Да? — ледяная ярость заставила кожу феникса посереть, а волосы вспыхнуть лиловым светом. — Правда? Тогда ты просчитал и свое наказание, не так ли?.. Неужели думал, что твоей смерти будет достаточно после всего, что ты сказал?..
— Мне безразлично все, что ты сделаешь, Сюй Фэн, — брови Жунь Юя сошлись, как два прямых клинка. — Нет ничего, что бы я не отдал тебе в качестве кары или компенсации. Потому что твоя ненависть ко мне исключает жалость.
…Каждое слово Жунь Юя падало в разум Сюй Фэна расплавленным оловом. Проваливалось вглубь. Бередило сотню старых ран. Зачем Жунь Юй сказал ему о своих?..
— Ты мог приковать себя к чему угодно, — глаза феникса зажглись темным огнем, — и самым подходящим местом видится Небесная тюрьма. Но ты выбрал эту кровать, полную воспоминаний. Не боишься, что я тебя правильно пойму?..
Жунь Юй прикрыл веки и медленно развел колени.
Теперь алая тьма перед глазами феникса пошла зелеными пятнами. Жунь Юй действительно знал Сюй Фэна до самых темных глубин его натуры. Ни одну из слабостей Сюй Фэна он не упускал из виду, не полагал незначительной, Жунь Юй был единственным существом, которого Сюй Фэн не мог обмануть.
— Почему сейчас? — феникс смял свободной рукой покрывало. Лучше порвать покрывало, чем это покорное тело, хотя бы в первые мгновения. Кисея цвета цинь была тонкой и пахла дождем, как в благие и полные глупостей времена. — Мои сожженные крылья заставляют тебя полагать, что огонь феникса не так горяч, как прежде?.. Ты правда думаешь, что я стану сдерживаться?..
— Во мне был Цюнци, — трезво отозвался Жунь Юй, не открывая глаз, но угол его рта дернулся. — Вряд ли ты разрушительнее его.
…В своей смертной жизни ваном И Сюй Фэн мечтал о подобном. Только он и Жунь Юй, лишенный гордости, в крови, в цепях, вынужденный идти у него на поводу без всяких внятных причин, без свидетелей и, что важно, без Цзинь Ми. Эту сторону его натуры дева не должна была знать, феникс ее стыдился. Любой, кто узнал бы об этом, вправе был презирать Сюй Фэна и считать его конченым существом, с такими наклонностями нельзя считаться небожителем, да и для смертного человека это скверно. Скверна — в Сюй Фэна всегда была скверна. И что теперь?.. Жунь Юй принес ему эту скверну без осуждения, превратив ее в благородное исполнение долга.
Уродливая склеенная чаша на миг показалась пригодной, как и нетронутая.
Проклиная небо и землю, Сюй Фэн располосовал зеленую кисею, как будто у него выросли птичьи когти. Жунь Юй кичился своим неправедным опытом, способностью совладать с древним чудовищем и, кажется, насмехался над природой Сюй Фэна. Это было хорошо. Не очень хороша была выдержка Жунь Юя, но пусть пеняет на себя.
С пеленой перед глазами Сюй Фэн впился в открывшуюся ему плоть, в шею, в ребра, шалея от знакомого запаха; эта кожа все еще пахла родным теплом, сладкими морскими водорослями, чистой тканью, что пропиталась утренним туманом и высохла на ветру. Судорожный рывок под ним был наградой; он желал заставить это тело сопротивляться и биться в его руках, быть живым, горячим, жаждущим освобождения. Кажется, ему в рот попала кровь, давно пора!..
…Мощный удар в скулу был как гром среди ясного неба. Собрав все силы в свободной руке, Жунь Юй с размаха ударил его по лицу.
Это был жест подлинного правителя неба и земли. Кажется, Жунь Юй тоже не ожидал от себя подобного. Во всяком случае, пока феникс тряс головой и массировал синяк, Жунь Юй со стоном свернулся клубком, прикрывшись обрывками одежд. Возможно, он надеялся вовсе исчезнуть, чтобы не слышать насмешки над собой.
— Прошу прощения, ваше величество, — ухмыльнулся феникс, расправляя его и хватая за свободную руку. — Я думал, мы договорились. Вы лишили меня возлюбленной. Теперь вы замените мне ее. Не вздумайте препятствовать моим чувствам.
Усилив в руке холодное пламя второго ранга, феникс вплавил обрубок цепи в стальной выступ изголовья. Широко раскрытые глаза Жунь Юя были прекрасны. Они ненавидели Сюй Фэна и весь свет, изгнав тень покорности, которая чуть было все не испортила.
Тело Жунь Юя, теперь полностью открытое взгляду, несло следы разрушений. Кроме раны над сердцем и пары шрамов, его впалый живот и всю диафрагму покрывали сотни белых ветвящихся зигзагов, похожих на морозный узор. Причина этого могла быть только одна: «несметные молнии». Сожженная кожа успела восстановиться, но след от оружия Повелителей Гроз трудно спутать с чем-то иным.
…Чем Жунь Юй занимался, пока феникс за ним не следил? Это украшение могло быть как результатом восхождения на трон, так и его причиной. Больше прочего оно говорило, что прошлого не вернуть. Кто-то неумолимый и властный уже все испортил. Кто-то, давно предавший каждого из них среди позолоты, гари и стыда.
— Это часть моего наказания? — метнулся Жунь Юй в своих оковах. — Трон Владыки Тьмы лишил тебя остатка пристойности?
— Ты преступник, Жунь-гэ, поэтому не смеешь и пальцем касаться праведных людей, — царственно погладил его феникс по странным узорам, особенно густо покрывшим даньтянь. — Более тебя достойных трона. А теперь скажи мне, где она?..
Жунь Юй мучительно свел брови. Его бледное лицо медленно заливала краска.
— Где она?.. — собрал его волосы феникс и отбросил их вбок, чтобы не мешали видеть играющие мышцы шеи. — Где эта поганая бумага?.. Из-за которой ты не дал мне единственную вещь, что мне была от тебя нужна?..
Жунь Юй со стоном закрыл глаза, движение было таким медленным, что позволило рассмотреть белки в просвете век.
Феникс сорвался с кровати. Широкими шагами достигнув стола, он смел на пол все, что на нем стояло. Разлетелись осколками два сосуда и нефритовая тушечница, сандаловая шкатулка ухнула об пол и заскользила, теряя какой-то блестящий хлам, может быть приданое Куань Лу? Старинная ваза с журавлями последовала вслед за ней. От отчаянного грохота и бессвязной брани задрожали окна: расправившись с одним столом, феникс перешел к другому. Он плохо помнил высокий опечатанный сосуд, но, кажется, тот был трехногим. Древняя форма плавильного котла, она встречалась здесь на каждом шагу. Винные чаши, серебряный чайник в виде черепахи на трех змеиных ножках, латунные емкости для сухих трав, плотное голубое стекло кувшинов. Или это все же была шкатулка?..
…Она нашлась на дальнем стеллаже среди звездных карт и старых свитков — резная, длинная, словно футляр для флейты. Помудрив с печатью, феникс вскрыл ее. Внутри лежал лишь один документ. Та самая бумага, свернутая в рулон и перевязанная алой ниткой. В ее нижнем углу красовалась его собственная подпись. С чего он взял, что его каллиграфия хороша?..
Сюй Фэн возник перед Жунь Юем, неся лист на вытянутых руках, словно тот отравлен. Величественно порвал его на две части. И выбросил обрывки за спину.
— Поздравляю, — от звуков погрома Жунь Юй взял себя в руки. — Теперь Повелитель Пламени свободен.
— Ты сказал мне, что Цзинь Ми испытывала к тебе отвращение, — склонился феникс, хрипло выталкивая слова, — чтобы я поверил, что у вас с ней ничего не было?.. И утешался тем, что она была мне верна?.. — его губы почти касались открытого уха. Феникс зло сдул пару волосков, что пересекли изящный хрящ. — Или чтобы я знал, что до сих пор никто… кроме подлого Янь Ю…
— Прекрати, — пробормотал Жунь Юй.
— Преступник не смеет возражать праведному человеку, — взял его за подбородок Сюй Фэн. На его темном лице возникло детское голодное выражение. — Ты очень сильно меня обидел. Играл с моей искренностью. Решил, что я тебя убью. Надеюсь, ты пожалеешь!
— Я никогда не заблуждался в твоих чувствах, Сюй Фэн, — отозвался Жунь Юй, и краска на его лице вполне могла быть краской гнева. — Я просто не хотел иметь с ними дела. Они всегда были для меня испытанием и обузой. Никогда — удовольствием. И гарантией мира — никогда.
* * *
Дева Куань Лу смотрела на морозный пар, прислонив голову к двери. В сердце было так стыло, одиноко и горестно, что окрестный холод не ощущался. Неужели это конец?.. Что она будет делать, когда Сюй Фэн исполнит свой долг?.. Утопится в пруду со шпилькой Жунь Юя в руках?.. Бросится вниз со Звездного Балкона?.. Смешно думать, что она останется исполнять свои обязанности, словно ничего не случилось. Однако большинство небожителей, наверняка, сделают вид, что перемены к лучшему. Лет через двести ее отец снова начнет сватать ее за какого-нибудь чиновника. Небесный Лис все также станет подсовывать алые нитки.
Последние годы Куань Лу не была счастлива — но у нее был повод продолжать жить. Который теперь истаивал с каждой минутой. Феникс может не убить ее господина сегодня. Но щадить его он не станет.
Словно в подтверждение этих мыслей изнутри раздался страшный грохот. Он сопровождался гневной бранью, звоном битого стекла, одним словом, теми звуками, которые так легко производил раздраженный Сюй Фэн. Как всегда, он что-то хотел от ее господина и не мог получить без насилия.
Но если в прежние времена, когда здесь обитал Повелитель Ночей, Куань Лу зареклась вмешиваться, поскольку ее господин явно выживал, как мог — теперь все изменилось. Она видела, что жить ее господин не хочет. Возможно, и не может. Цюнцы спалил его изнутри, и благородный жест Сюй Фэна лишь отсрочил агонию.
Куань Лу ненавидела беззаботного Сюй Фэна, не достойного своей силы. Даже закрыть кому-то глаза он не мог без сцен.
За прошедшие годы она очень повзрослела. Из двух видов невыносимости — не вмешиваться и сожалеть или вмешаться и раскаяться — она теперь предпочитала вторую. Так что Куань Лу бесстрашно раскрыла двери и вошла внутрь.
Кровать была облеплена чем-то черным, дымным, куполообразным. Пришлось присмотреться, чтобы распознать в этом крылья Сюй Фэна. Значит, вот как ныне выглядит будущий император Небесного царства, которого так хочет видеть на троне ее отец. Но куда ужасней было то, что он делал.
Больше всего это напоминало поедание падали. Сюй Фэн издавал странные звуки, зарывшись головой в тело под собой, он характерно двигался, и лишь глупец мог подумать, что его оперение является покровом скромности. Он просто не мог сдержать своей природы, которая разливалась по залу жаром, ощутимым даже у дверей. В просвете перьев белело дрожащее колено. Прикованная рука Жунь Юя кровоточила, и взгляд Куань Лу прилип к ней. Запрокинутое лицо ее господина, частично скрытое волосами, было иссяня-белым, почти не живым. Болезненно горели покрасневшие углы глаз. Он тяжело дышал раскрытым ртом.
Сколько это продлится?..
— Сюй Фэн! — крикнула Куань Лу, прикусив костяшки пальцев.
Феникс скользнул по ней мутным взглядом. Он явно не видел ничего вокруг и не узнал бы даже родную мать, окажись она здесь. В его подернутом пеленой взгляде читалось твердое намерение уничтожить любую помеху, так что если бы звездный свод вдруг обрушился ему на спину — он и тогда бы не остановился.
Сюй Фэн и раньше не понимал, к чему ведут его действия. Теперь тем более глупо вразумлять его словами. А если он понимает, что делает — то убить его будет благим делом.
Куань Лу сузила глаза, развернулась и захлопнула за собой дверь.
* * *
Почтенный Тай Сы сидел в павильоне посреди сада с белыми акациями и пил десятую чашку чая. Вокруг него грелись чаем старейшины, министр церемоний и два генерала Священной Армии. Этот сад в последнее время стал уютным местом. Но главным его достоинством было стратегическое расположение. Если повернуться спиной к Пурпурному дворцу, то слева находились внутренние императорские палаты и Храм Предков, с другой стороны — казармы, впереди пустырь, а за пустырем — правое крыло дворца Небесных Сфер. Очень хорошо просматривался хрустальный мост и часть тракта, ведущего от центральных дверей. Кто бы ни вышел оттуда — он стал бы заметен заранее, что давало участникам чаепития время на подготовку.
— Повелитель Пламени все еще там?.. — неясно к кому обратился министр церемоний. — Этот смиренный слуга подозревал, что родственные чувства осложнят принцу его задачу.
— Его Высочество принял меч из наших рук, — отставил чашку Тай Сы. — Это равнозначно согласию со сделанным предложением. Подождем.
— Его Величество очень умен, — огладил бороду старый Лао. — Если он снова захочет пожертвовать принцем Сюй Фэном, так и будет. Говорят, принца Сюй Фэна преследует странный недуг. Его пламя не столь непобедимо, как прежде.
— Император давно утратил человеческий облик, — мрачно возразил один из генералов. — Он крайне опасен и вряд ли способен вызвать родственные чувства. Но, разумеется, этот подданный не сомневается в принце Сюй Фэне.
— О, я вижу вашу дочь! — встрепенулся министр церемоний. — Полагаю, почтенный Тай Сы, час пробил.
Однако дочь Тай Сы, против ожиданий, вовсе не направлялась к собранию чиновников, о чем было условлено заранее. Она летела сквозь заиндевелые холмы в сторону родительского дома. Может быть, оказалась не в силах вынести кровавое зрелище?..
— Подождем выхода принца, — мудро решил Тай Сы. — Теперь нам некуда спешить.
Не успела ледяная вода в чайнике как следует закипеть второй раз — как дочь чиновника Тай Сы снова показалась за пустырем. Сейчас не каждый был способен ее узнать, но, конечно, отца не проведешь. Куань Лу облачилась в свои старые доспехи. Теперь они сидели на ней куда лучше прежнего, в ее руке сияло длинное боевое копье. Никогда еще небожители не видели эту скромную деву столь решительной.
— Что-то случилось, — безошибочно предположил один из генералов.
— Возможно, прикончить Цюнци оказалось не так легко, — изрек старый Лао. — Все же пламя принца Сюй Фэна…
— Подождем, — сжал край чайной доски почтенный Тай Сы.
* * *
Жар, исходивший от тела феникса, заставлял воздух гудеть, в нем таяли контуры знакомых предметов, даже цепи нагрелись, словно висели над жаровней. Мощная волна незримого пламени врывалась под чужую кожу, текла золотом по прохладным меридианам, пела огнем в венах. Вокруг тел встал алый ореол, и Сюй Фэн не смог удержать взлетевшие крылья, потому что они тоже желали обладать, обнимать каждый выступ и сустав, оставлять на них пепельные следы, впитывать влагу. Жунь Юй извратил законы природы и нарушил ход ци в своем теле, так что теперь оно принимало стихию феникса без всяких видимых осложнений. Что происходило с личностью Жунь Юя — феникса не волновало.
Он хотел его так сильно и так давно, что легко представлял себе надругательство над трупом. Может быть, Жунь Юя стоило растерзать и съесть. Главное, чтобы он не мешал. Не препятствовал трапезе. Не смотрел этими влажными глазами в душу, от которых просыпается совесть. Не превращал Сюй Фэна в одинокого, отвергнутого убийцу.
То, что Жунь Юй способен принять его в качестве убийцы, было свершившимся фактом.
Пусть теперь никого не винит за страсть к изысканным вещам, которые ломаются, не утрачивая своей красоты. «Красота, от которой ломит кости» — о ней говорил Небесный Лис, но знал ли он в полной мере, какова она не издали, а вблизи?
Голова Жунь Юя была запрокинута и повернута вбок, так что в поле зрения светлел лишь подбородок и край точеной скулы; хриплое дыхание поднимало его ребра, но лучше всего была бесконечная шея, такая непреклонная и холодная когда-то. Разогретая кожа покрылась испариной. Пальцы Жунь Юя впились в цепи, словно он боялся сорваться со своих опор или, напротив, стремился вырвать их из основания.
Голос Жунь Юя — феникс так и не слышал его в полной мере. Что-то прорывалось высокими всполохами сквозь дыхание. Но слух Сюй Фэна был так перегружен иными звуками, что он не остановился бы и от крика. Перед его глазами стояла молочная пелена. Он много раз соединялся с телами юных и привлекательных существ, и каждый раз в этом участвовал алкоголь. Сегодня Сюй Фэн был трезв, однако его сознание все равно плыло, упоенное вседозволенностью, долгим обидным воздержанием, пластикой неопытного, безотказного тела. Навстречу ему шел поток щемящей свежести. Волну, что топила его, поднимаясь от самых корней души, даже нельзя было назвать вожделением.
Наконец, пальцы Жунь Юя разжались. Он разом обмяк, только частое дыхание выдавало его состояние. Ярко выделился на правом предплечье ожог от огненного жемчуга, словно широкой воинский браслет.
Полнота обладания достигла своего апогея. Теперь с Жунь Юем можно действительно делать все. Он походил на цветущую ветвь, что отломилась от ствола и упала в руки Сэй Фэна. Покинуть его тело казалось нереальной задачей. Чужое утомление и запах ночной травы гнали по кровотоку феникса темный жар. У него осталось слишком много сил и фантазий, и все еще слишком много желания. Счастье и ужас переплелись в нем, пока он вслушивался в затухающий ритм чужого сердцебиения.
Ужаса было больше. Но вряд ли это шло в сравнение с тем, что мог скрывать Жунь Юй.
— Открой глаза, — попросил Сюй Фэн, очерчивая большим пальцем линию его челюсти. — Здесь только ты и я. Или, думаешь, мир изменился от того, что ты позволил себе слабость?
Жунь Юй открыл глаза и сразу прищурился, его покрасневшие веки были не хороши. Никак не говорили о пережитом счастье. Конечно, нельзя сказать, что участие Жунь Юя было полностью добровольным… Даже в качестве искупительного жеста… К тому же феникс не церемонился… Но Жунь Юй хотя бы не дрался и не сбрасывал Сюй Фэна. И разве не сам он это предложил?..
— Ответь мне, — встряхнул его феникс. — Ты жалеешь, что это произошло?.. Не можешь примириться со своей природой?.. Или я действительно для тебя угроза?..
— Ты сделал именно то, что я хотел, — отозвался Жунь Юй.
— Ты лжешь! — поднял его под лопатки феникс. — Все это я мог сделать, едва мне исполнилось двадцать! Зачем было ждать так долго?.. Ответь мне правду!
— Ты был не готов, — помолчав, произнес Жунь Юй тускло. — Ты имел слишком многое, Сюй Фэн, и горел слишком ярко… Ты любил других и строил будущее с другими. Я был тебе не нужен.
— Разве? — напрягся Сюй Фэн.
— Теперь ты разочарован и свободен. Мы в расчете.
— Я убью тебя! — оттолкнул его феникс и навис сверху гневной тучей: темные крылья поднялись и закрыли обзор. — Какое право ты имеешь судить обо мне и моих разочарованиях?! Я убью тебя!
— Да, прошу тебя, — расширенный зрачок Жунь Юя пьянил, пока он не прикрыл веки. Из-под них тут же потекла влага. — Сделай это. Это то, ради чего ты пришел.
— Я пришел не за этим! — упал на его грудь феникс.
Остывающие крылья бессильно растеклись по сторонам ложа. Мелкий пепел завис в воздухе. Гладкая кожа Жунь Юя была так тепла на жадных, гневных губах, кто смог бы удержаться?..
— Почему ты всегда ждешь от меня самого худшего?.. — бился в него феникс лбом, гладил ребра скулами. — Почему заставляешь желать тебе смерти? Почему хочешь, чтобы я причинял тебе вред? Ты все еще во мне не уверен?.. Ненавидишь меня?.. За что ты мне мстишь?..
По лицу Жунь Юя текли слезы. Он ничего не говорил. Казалось, из всех его пор льется и льется прозрачная водная ци, размягчающая и волю, и суставы. Сюй Фэн тонул, безболезненно, безотказно, бесповоротно.
— Прости, — бормотал Жунь Юй. — Прости. Ты выбрал не меня. Что я мог поделать?.. Ты выбрал не меня.
— Откуда ты можешь знать? — поднял мокрое лицо феникс. Все соки его тела кричали в данный момент о выборе, который очевиден.
— Я спросил тебя на Звездном балконе, — звякнул цепью Жунь Юй.
…Точно.
— И ты оставил меня в пустыне? — схватил его под спину Сюй Фэн, дернув на себя. — Оставил в пустыне, чтобы у меня кроме тебя никого не осталось?..
Жунь Юй не ответил, сжав челюсти, но все было ясно и без подтверждения.
Не владея собой, феникс припечатал его руку к спинке кровати. Жунь Юй сделал слабую попытку уйти от его огненного дыхания. Сюй Фэн сдавил его пальцы: — Нечего сказать?!
— Посмотри на меня, — напряг шею Жунь Юй, его яркие глаза сверкнули. — Посмотри на меня сейчас, Сюй Фэн, чтобы не заблуждаться. Ты думаешь, я слепой?.. Я видел тебя с Цзинь Ми. Ты полагал, что вы сохранили свою тайну от чужих глаз, но это не так. Неужели ты думаешь — я хотел для себя такого?.. Хотел занять ее место?.. Чтобы желать, Сюй Фэн, нужно иметь основания. Но даже имея их, я никогда не буду ее заменой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — в отчаянии воскликнул Сюй Фэн. — Есть много способов соединять свою энергию и без проникновения в меридианы. То, что происходит, возможно только с тобой!
— Но я не соединил с тобой свою энергию, — откинулся назад Жунь Юй, и его красный рот показался издевкой над этими словами. — Я просто разлил ее вокруг тебя. Рад, что тебе этого достаточно.
Феникс взвыл.
…Когда он закончил, Жунь Юй был без сознания.
Но теперь Сюй Фэн, хотя бы, не сомневался. Он был достаточно искушен для знания, каким препятствием бывает рассудок. Жунь Юй мешал сам себе, так что следовало избавить его от контроля. Даже если это значило выйти за пределы человеческой природы. Провалиться ниже слов, ниже усвоенных понятий, ниже бесформенной тьмы, где зажигаются драконьи зрачки, где сломано судорогой придушенное горло, измараться в том, что лицемеры считают нечестивым. Ну, такой и была изначальная мечта!
Феникс расплавил цепи и бездумно играл с добычей, стряхивал с кровати голубой жемчуг. Шептал нежности и старые упреки. Перекатывал по покрывалу. Зарывался лицом в спутанные волосы. Пульс Жунь Юя был прерывистым и слабым, но хорошо прослушивался. Ранение и Цюнци ослабили его, но когда он придет в себя, кто знает, что Сюй Фэну предстоит выслушать?..
Он был полностью поглощен исследованием странных морозных узоров, которые на вкус и впрямь отдавали грозой, когда за спиной послышались уверенные шаги, и вслед за тем между его крыльями уткнулся острый металл.
— Развернись! — крикнул гневный девичий голос. — Сюй Фэн! Встань, или я убью тебя в спину, как труса!
Это было ново и впечатляюще. Сюй Фэн неспешно запахнул свои одежды и поднялся. Дева Куань Лу, железный страж, смотрела в его глаза. Только в них, а не на разоренную кровать. Острое копье царапнуло феникса по грудине. Сюй Фэн развел руки и сделал шаг вперед. Дева отступила и снова вдавила в него копье. Так шаг за шагом они продвинулись к центру зала, и здесь дева вросла в землю, не опуская своего оружия.
— Думаешь, я не трону тебя? — нахмурилась дева. — Думаешь, тут все хотят твоего восшествия на трон?.. Я просто не хочу, чтобы твоя грязная кровь осквернила Повелителя Ночей еще больше!
— Он все еще Повелитель Ночей для тебя? — хохотнул Сюй Фэн, так что реплика вышла не просто двусмысленной, а совершенно бесстыдной.
— Если ты хочешь его убить, — сжала губы дева, чтобы удержать их дрожь, — то сначала убей меня. Поднимай свой меч, Сюй Фэн, я подожду.
— Да с чего Повелительница Полнолуния взяла, что я хочу кого-то убивать?.. — примирительно склонил на бок голову Сюй Фэн. — От этого не умирают. Может быть, дева ревнует?.. Тогда пусть она так и скажет…
— Меня давно не трогают твои слова! — чувствительно вдавила копье в Сюй Фэна Куань Лу. — Ты знаешь, сколько осталось жить Его Величеству?.. Почему ты так уверен?.. Ты до сих пор не понял, почему он позволил тебе прикоснуться к себе?.. Ты глупое, темное, падшее создание!..
— Почему? — жарко выдохнул Сюй Фэн, подавшись к Куань Лу. Он без труда отклонил копье, но дева тут же перехватила его на манер алебарды, сдерживая натиск. — Что ты можешь знать о том, какие между нами счета?!..
— Он отдал твоей Цзинь Ми половину своего бессмертия! — в слезах закричала Куань Лу, копье тряслось в ее руках. — И половину жизненных сил! Его золотое ядро повреждено! Его раны не заживают! Он держался только на Цюнци!
— Что?!.. — страшный шепот Сюй Фэна мог заморозить мрамор. — Отдал Цзинь Ми?..
— У него ничего не осталось! — не слушала его дева. — Он позвал тебя, чтобы ты это закончил! Твоя Цзинь Ми повредила сердце, воскрешая тебя, и он дал ей свою жизнь! Ты женился на ней, но знаешь ли ты, кто тебе это подарил?.. И ты еще смел поднять на него руку! Теперь доволен?..
В ушах Сюй Фэна разросся гул, как когда-то давно в этом зале. «Любовь все еще лишает тебя разума, ты так предсказуем, Сюй Фэн… стоит чаще говорить тебе о несчастной любви, чтобы ты упускал все свои шансы». Какой же он непроходимый глупец.
— Ты все равно убиваешь его! — снова выставила копье дева. — Не смог решиться сразу? Выбрал такой способ?.. Пожалуйста, умри!
Сюй Фэн рванул на себя копье и выломал его из рук Куань Лу. После этого он бросился к кровати. Ресницы Жунь Юя не двигались, вокруг продолжала плескаться водная ци. Словно естественные замки, хранящие ее в теле, отказали. Все-таки добился своего. Так или иначе добился своего!.. Потому что Сюй Фэн предсказуем. На что жадный феникс надеялся?..
— Что ты наделал?.. — массировал его руки Сюй Фэн, сведя края зеленой кисеи. — Что ты наделал? Почему ничего не говорил?.. Не веришь мне?.. Как прикажете теперь быть, ваше величество? Ваше величество?..
Сюй Фэн упал на колени перед кроватью и уперся лбом в резную лодыжку, его кости ломило сейчас не от красоты, а от непоправимости случившегося. За что Жунь Юй так с ним поступил? Зачем было давать надежду?.. Хотя тот, кто угасает в одиночестве, не ведает надежд.
…Решил отдать Сюй Фэну последнее?.. Разбить об него свою чистоту и уйти оскверненным?.. Поскольку доброе имя ничего не значит после смерти?..
Или просто избавил Сюй Фэна от наваждения? Потому что Сюй Фэн ни разу ни словом, ни делом не выразил, что из всех существ мира выбирает именно его?..
— Что, говоришь, он сделал с Цзинь Ми?.. — наконец оглянулся феникс. — Дева Куань Лу успеет убить меня и ничего не потеряет, если скажет!
— Он использовал запрещенную технику, — ответила дева. Реакция Сюй Фэна испугала ее, но желание убивать прошло. Похоже, он страдал. Так ему и надо. — Она меняет судьбу. Но забирает половину сил и срока.
— Где она? — вскочил Сюй Фэн, его волосы вспыхнули лиловым огнем и с плеч посыпались искры. — Дай мне ее незамедлительно! Она здесь?
Куань Лу кивнула и вышла через внутренний двор. Она давно спрятала у себя проклятый свиток, чтобы никто в императорских покоях не смог натолкнуться на него. Даже в архиве хранить такую вещь было опасно, слухи беспощадны к чужим слабостям. Когда она вернулась, феникс держал голову ее господина на своей руке, до плеча покрытой льдом.
— Эти две техники Его Величество применил вместе, — протянула свитки Куань Лу. — Принц Сюй Фэн сделает правильный выбор, если поступит также.
Сюй Фэн вырвал бамбуковый футляр из ее рук и погрузился в чтение. Он встал, чтобы спокойно мерять комнату шагами, что всегда помогало ему сосредоточиться. Пока он изучал записи, Жунь Юй пришел в себя.
— Ваше величество! — бросилась к нему Куань Лу.
— Зачем ты здесь? — привстал на руке Жунь Юй и с отвращением запахнулся.
— Да, — оглянулся Сюй Фэн, массируя руку. — Зачем ты здесь? Дева Куань Лу может полностью мне доверять. Я сделаю то, о чем она просит.
— Что ты задумал?.. — смерил его быстрым взглядом Жунь Юй и подался вперед. — Твоя рука все еще…
— Ваше величество, — умоляюще склонилась Куань Лу. — Ваша жизнь вам не принадлежит. Я сочла необходимым привлечь принца Сюй Фэна к ее спасению… Дух Крови…
— Нет! — страшным голосом воскликнул Жунь Юй, — Как ты могла?! Куань Лу!
— Дева Куань Лу полна тайн, — подошел феникс, — Но сегодня она поступила правильно.
— Нет, Сюй Фэн! — вскочил Жунь Юй и пошатнулся. — Ты не знаешь, что это за заклятие. Ты не смеешь им пользоваться! Оно не твое! В Небесном царстве подобное запрещено!
— Да отчего же? — поднял брови Сюй Фэн. — Это очень простое заклятие. Или ты просто брезгуешь моей помощью?
— Я тебе запрещаю! — Жунь Юй схватился за грудь и упал на колени, звякнули обрывки цепей. Опираясь на руку, он поднял покрасневшие глаза. — Я приказываю тебе остановиться!
Длинные волосы свисали с его плеч, как у жуткого призрака, на шее проступили лиловые пятна. Сплюнув кровь, Жунь Юй сжал кулак.
— Я все еще твой император!
Сюй Фэн отступил. Но его лицо выражало недоверие и полную неспособность изменить решение.
— Да-да, — сказал он. — Ваше величество, вы мой император. И очень плохой брат. И лживый любовник. И преступник, лишенный права голоса. Будет лучше, если ваше величество побережет последние силы и не станет вмешиваться.
Жунь Юй побледнел, сложил перед собой руки и поклонился в пол.
— Умоляю, — вымолвил он. — Умоляю принца Сюй Фэна прислушаться к моей просьбе. Всю мою жизнь я защищал его и совершил много ошибок. — Жунь Юй поднял лоб и начал кланяться, как чиновник девятого ранга, совершивший оплошность. — Умоляю не умножать мою вину… Прошу не лишать мою жизнь смысла… Прошу проявить снисхождение и внять моим словам…
— Да что на тебя нашло? — Сюй Фэну стало страшно. Ему уже давно было не по себе, но ужас от этого самоумаления не шел ни в какое сравнение с пережитым прежде. Что происходит?..
— Прошу Ваше Высочество понять, — Жунь Юй пополз на руках, на коленях, как в дурном сне, — Ваша жизнь бесценна. Я был рожден, чтобы ее хранить. Все, что я делал, было только для ее защиты… Прошу вас… Я стал врагом вашему высочеству, чтобы вы жили полной жизнью… Умоляю не лишать меня этого права… Можете делать со мной, что хотите… Только не вредите себе…
Выносить это было нельзя, и Сюй Фэн кинулся поднимать Жунь Юя. Жунь Юй не дался. Он прятал лицо и продолжал биться лбом в руки Сюй Фэна:
— Я был эгоистичен. Прошу меня простить. Прошу меня простить. Цзинь Ми вернется к принцу Сюй Фэну. Вы будете счастливы. Прошу меня простить. Я не хотел покупать благодарность принца Сюй Фэна. Мой эгоизм достоин наказания. Я хотел получить внимание принца Сюй Фэна, пока Цзинь Ми не вернулась к нему… Это было малодушием… Вы не можете сократить свою жизнь, она принадлежит ей. Она безумно любит вас, она достойна счастья…
Сюй Фэн чувствовал, что его глаза лезут на лоб и одновременно из них льют слезы. Как такое возможно?
Вцепившись в волосы Жунь Юя, он прервал его поклоны, запрокинул залитое влагой лицо. Разбитые губы шевелились.
— Заткнись! — дернул его Сюй Фэн и заткнул единственным способом, который годился. Жунь Юй не сопротивлялся и не отвечал, его трясло.
— Заткнись, — перехватил его Сюй Фэн удобней, натянув волосы и нажав на подбородок.
Куань Лу вышла. Холодное озеро успокаивало взгляд. Две фигуры сплелись на полу.
Солнце садилось, окрасив хрустальный мост в алые и рыжие тона. Поднялся ветер. Ночное небо привычно затягивали тучи. Они должны были скрыть Луну, сегодня всем было не до нее. Тучи были тяжелые, набрякшие сыростью. Темнело.
* * *
— Сутра, — шептал Сюй Фэн в шею Жунь Юя, гладил яркие следы, — ваше величество позволит использовать хотя бы Сутру?.. Вы должны понять, я не отступлюсь… Я бываю очень убедителен…
— Я просил тебя… — сжимал его плечо Жунь Юй. — Как мне еще просить тебя…
— Ваше величество должны понимать, что я вам больше не верю, — феникс потянул за длинные волосы, обнажая нилин. Сегодня нилин имел вкус крови. — Откуда мне знать, что вы мне еще уготовили…
— Я не приму половину твоей жизни, — уперся в него рукой Жунь Юй. — Половина вечности — это вечность. Вечность неделима. Мне суждены долгие годы…
— Твоя ци распечатана, — из раны, действительно, хлестала энергия, как из бамбуковой трубки. — Интересно, сколько ваше величество протянет?.. — феникс переплел свою руку со скованными пальцами и с силой ударил ими о жесткий мрамор. После этого поднес к губам разбитые фаланги. — Юй-хуанди… Ваша кожа такая тонкая… Вы не только не можете мне сопротивляться, вы даже ходить не в состоянии… Вы же не думали, что вам удастся сбежать?.. Бросить трон, проявив такое неуважение… Как я могу оставить Небесам такого слабого императора?.. Как мне смотреть людям в глаза, ваше величество?.. Вам должно быть стыдно.
Жунь Юй засмеялся. Сюй Фэн нагрелся. Малости хватило, чтобы по меридианам Жунь Юя потек золотой огонь.
— Я скажу тебе, — выгнул спину Жунь Юй, и Сюй Фэну казалось: он видит свое золото в его венах, отливающих во тьме перламутром. — Есть другой способ… Он не запрещен… Но ты свяжешь свою жизнь с моей.
— Эка невидаль, ваше величество, — толкнулся в него феникс. — Не забывай, тебя произвели на свет для моего удовольствия. Наши жизни давно связаны. Поэтому не томи.
— Ты прочел техники моей матери, — остановил его Жунь Юй. — Я знаю, как она совершенствовала их, и подобно ей могу их изменять. Дух Крови не имеет обратного хода. Поэтому он под запретом. Сутра Прерванных Снов изменяет судьбу и требует платы в годах жизни. Но что такое время, Сюй Фэн?.. Время, которое течет в твоих жилах?.. Это жидкий свет. Он не имеет источника, как Дао. Изнашивается только плоть, разбиваются меридианы, каменеет сердце — но время и свет нетленны. Ты должен дать мне доступ к своему живому времени, только и всего. Влага всех океанов сообщается, все воды мира сливаются друг с другом, и стареют у них лишь берега.
— Как? — золотые глаза Сюй Фэна смотрели на Жунь Юя словно в первый раз. — Как?
— Это замыкание контура… которого я избегал, — Жунь Юй отвел глаза.
— Что еще тебя способно смутить? — феникс завел ладони под его голову, коснулся лбом линии волос. — Есть что-то в этой области, чего я не знаю?..
— Это техника, а не весенняя забава, — отозвался Жунь Юй, — и использовать ее можно лишь раз. Как ты думаешь, стал бы я подвергать тебя…
— Но я всегда этого хотел! — уверенно сказал феникс, — Может быть, как раз такого мне и не хватало для счастья! Ваше величество не имеет права скрывать от своих подданных то, что приведет их к благу.
* * *
Ночью пошел дождь. Достойные чиновники вернулись под теплые кровли, недоумевая, как можно так долго решать столь простое дело. Но хотя бы одно прояснилось: до утра ничего эпохального не произойдет. На пустых улицах таял иней. Непривычно горчило старое вино.
Дворец Небесных Сфер снова опустел. Утром Куань Лу зашла со стороны озера и увидела лишь следы погрома, свое копье, пару ленивых оленей с туманными глазами, что слизывали с пола голубой жемчуг, и разбитые цепи. Охрана Пурпурного дворца утверждала, что во внутреннем дворе видела Сюй Фэна, но может и поблазнилось в темноте. Небесные стражи были молоды, к тому же ночью лило.
К полудню тучи разошлись. Вместе с ними по Небесному царству разлетелась весть: принц Сюй Фэн, сын Тай Вэя и Наследник Престола, обладатель императорской печати и меча Пурпурных Облаков, собирает всех жителей Небес в тронном зале. Императорская гвардия также обязана явиться.
Это значило, что эпохальное событие, наконец, случилось. Всех ожидают новые времена, а кого-то и награды!
Целый час возбужденные Небожители собирались перед Пурпурным дворцом, в толпе была даже замечена похудевшая от тяжкой работы, но ярко накрашенная Суй Хэ. И вот двери зала раскрылись, запуская стройные церемонные ряды.
Принц Сюй Фэн вольготно сидел на ступенях трона, как и пристало его свободолюбивой натуре. В одной руке он держал легендарный меч Небес, другой поигрывал печатью. Он был с ног до головы в черном, что делало его старше и серьезнее. Сегодня любую деталь или странность Небожители истолковали бы в самом льстивом ключе.
Когда зал заполнился и придворные склонились в поклоне, Сюй Фэн встал.
— Пусть Небеса услышат мои слова! — громко произнес он. — Я, второй сын императора Тай Вэя и единственный наследник рода фениксов по линии императрицы Ту Яо, был призван сюда свершить справедливый суд и восстановить порядок на Небесах. Мне было оказано высокое доверие. Я исполнил возложенную на меня волю, расследовал совершенные преступления и привел в исполнение Небесный Закон. А теперь слушайте мой приказ!
Лица чиновников через одного сияли понимающими улыбками. Вот что значит никогда не терять надежды и иметь большое терпение!
— Досточтимый Лао-цзюнь, Старейшина Тянь Сян, Старейший министр церемоний Лиань Чжень, Старейшина Тянь Фу*** и почтенный министр военного снабжения Тай Сы! В соответствии с последним постановлением Небес вы уволены!
…По залу пролетел смешок, и сразу наступила гулкая, потерянная тишина. Как можно уволить старика Лао?.. Изготовителя пилюль бессмертия! Откуда?.. Какое такое Небесное постановление? Разве кто-то видел его в глаза?.. И чьё!..
— Согласно тысячелетней традиции, которую я призван восстановить, — спустился на ступень феникс, — повелеваю заменить не прошедшее проверку временем постановление исконной мерой — смертной казнью.
Едва шок прошел, тишина треснула.
— Смилуйтесь! — повалились на землю четыре сановника, старый Лао застыл столбом. — Мы виноваты! Просим благородного Сюй Фэна о снисхождении!
— Смилуйтесь, ваше императорское величество! — раздался более молодой голос из задних рядов.
— Ты кто?! — поднял меч Сюй Фэн. — Как зовут?
— Чиновник Сянь Ши, ваше величество!
— Ты будешь казнен вместе с указанными выше.
…Шепотки затихли. Кто-то начал догадываться, что перемена власти не всегда к лучшему, особенно если в деле дурная кровь Тай Вэя. Скрипела жесткая небесная тафта, пугливо дрожали ресницы сплетниц.
— Левый и правый генералы Священной Армии, столь смело показавшие себя в войне против царства Демонов, но предавшие своего Главнокомандующего не далее как на днях, будут понижены в звании на три ранга и помещены под арест до особых распоряжений. Отныне и навек им запрещено подниматься выше капитанов своих подразделений. Измене не место на Небесах!
Темный жар прокатился по зале. Виновные встали на колени, не решаясь подать голос.
— Восемь хранителей императорских покоев, все чиновники распорядка внутреннего двора, семь советников по этикету, смотритель королевской спальни, распорядитель королевской кухни и десять смотрительниц императорских одежд — за небрежение в службе и попустительство к особам королевской крови получат двадцать ударов кнута каждый.
Теперь на колени повалились все.
— Возьмите преступников под стражу! — поднял императорскую печать Сюй Фэн. Его грозный голос еще не затих под сводами, как зал оцепила имперская гвардия, и возле каждого виновного выросли по два воина. Старому Лао-цзюню они при том почтительно поклонились.
— Последние годы всем нам жилось не сладко! — спустился с последней ступени феникс. — Мы боялись перемен, лицемерили, распускали сплетни, предавали, строили козни. Мы забыли о Небесной чистоте и презрели благодарность! Многие из вас, вечных Небожителей, пережили нескольких правителей, но их смерти вас ничему не научили. Вы остались презренными льстецами и обманщиками! Вы уважаете силу и дрожите перед ней! Вы всегда готовы оправдать жестокость! Вы слабые и жалкие создания. Вы достойны самого худшего!
В гробовой тишине Сюй Фэн одним движением расправил черные крылья. Они были такими огромными, в багровых всполохах, что полностью закрыли и трон, и золотые эмблемы за ним, и, кажется, сам дневной свет. Правда, многие потом утверждали, что не видели ничего такого, просто на солнце нашла туча, однако глаза Сюй Фэна, горевшие красноватым огнем, разглядел каждый. По его волосам пробегали искры.
— Ни один закон неба и земли не сможет вас оправдать! Согласно любому из известных мне предписаний вы должны быть сурово наказаны за свои деяния, пособничество чужим преступлениям и за трусливое молчание, когда перед вами творилась несправедливость! Вас может спасти только императорская милость, но я ее вам не дам!
Сюй Фэн поднял меч.
— Я клянусь этим мечом Пурпурных Облаков, который вручил мне мой отец, что отныне ни одно ваше непочтительное слово о правителе Небес, ни один неосторожный слух и ни одна ваша мелкая, невольная ошибка перед троном не останутся без воздаяния!
…Лежащие лицом в пол Небесные чиновники внимали с большим тщанием. Они понимали, что заслужили многое из сказанного, а что было незаслуженно — пойдет впрок новой власти. Стиль покойного Тай Вэя внушал трепет узнавания и в целом гарантировал твердость устоев.
— Отныне каждый из вас, от почтенных старейшин до чиновников последнего ранга, включая дев, учеников и слуг, будет ежедневно совершать три поклона перед вратами этого тронного зала независимо от того, занят трон Небесным Императором или он пуст. Это ваш долг и та мера уважения, которую вы обязаны отдавать власти, которую сами избрали.
Феникс прибрал крылья и развернулся спиной к собравшимся. Положил на ступени трона печать и меч. И поднял руки:
— А теперь выразите свою любовь и преданность Императору Небес! — и почтительно склонился в пол.
* * *
Много еще непредвиденного и странного случилось в этот день. Так, никто не ждал внезапного появления Жунь Юя, но он вышел — с прямой спиной, до подбородка закутанный в серебряный шелк, в сияющей тиаре с нефритовыми и жемчужными подвесками.
— Слушайте слово Императора Небес, — нежным голосом произнес император. — Мой приказ о покаянии вступил в силу. Согласно ему я буду править вами в строгости и без излишеств, пока мое искупление не завершится. За все время моего правления я не возьму жены или наложницы, полностью посвятив себя благу Небесного престола.
…Новость была не так невинна. Она значила, что Нефритовый император будет править вечно. Учитывая его страсть к воздержанию, на детей и распри между наследниками можно было не рассчитывать.
— Я оставляю за собой титул Повелителя Ночей, — поддернул мантию Жунь Юй. — Обратившиеся так к Императору не будут наказаны. Этого хотела моя невеста, и в память о ней я исполняю ее волю.
— Принимаем волю Императора Юй-хуанди! — хором возвестили подданные.
— Из уважения к принцу Сюй Фэну, который помог мне осознать мои ошибки, — продолжил Жунь Юй, — я не отменю ни одно из его решений. Однако приказываю не держаться за старые традиции и заменить смертную казнь снятием с постов. Почтенный Лао-цзюнь может не беспокоиться: при условии невмешательства в политику его статус не пострадает.
Дальше случилось невероятное:
— Принц Сюй Фэн за многократные угрозы Небесному царству, своеволие и грубость в отношении Императора лишается титула Наследника Престола. Я изгоняю его с Небес и приказываю исполнять обязанности Повелителя Пламени в мире Смертных.
Принц Сюй Фэн поднял голову.
— Отныне судьба Повелителя Пламени не связана с Небесным Царством. Только раз в шестидесятилетний цикл ему позволено подниматься на Небеса, дабы следить за соблюдением своей клятвы, данной на мече нашего отца. Как Повелитель Пламени он сохранит за собой право карать подданных Небесного престола, если их действия окажутся несовместимы с его совестью и его словом.
Жунь Юй взмахнул рукой, и в ладони Сюй Фэна образовался нефритовый жетон с мерцающим иероглифом «Мин»****.
— Это решение не может быть отменено, хотя многих Небожителей оно лишит радости, а мне принесло печаль. Но радости и печали не входят в обязанности Императора.
— Милость Императора безгранична, — торжественно поклонился Сюй Фэн.
__________________________________________________________
Примечания:
*Дань Чжу — 丹朱 (dānzhū) — киноварь; красный.
**Чжан Бо-Дуань, «Четыреста иероглифов золотой киновари». Ли (☲) — триграмма огня, пустая внутри, что символизирует инь. Кань (☵) — триграмма воды, заполненная внутри, что символизирует ян. На этом основан древний канон об огненном фениксе-инь (проявлен в том числе в одеждах невест и императриц) и лазурном драконе-ян (одежда императоров). В эпоху Мин женские брачные одежды были алыми, мужские — зелеными или синими.
***Тянь Сян (Tian Xiang) — звезда Министра; Лиань Чжень (Lian Zhen) — звезда Политика; Тянь Фу (Tian Fu) — звезда хранителя Сокровищ. Символические звезды Цзывэй Доушу.
****Мин (ming) — одно из самых многозначных понятий, имеет массу иероглифических начертаний и значений. Вот некоторые из них: 明 — светлый, яркий, зоркий; 名 — человек; 命 — приказ, повеление, верительная бирка; судьба; рок; предопределение; 冥 — бездна; небесная высь, сокровенная суть; тайна; дух, божество; 溟 — беспредельный, необъятный; 盟 — заключать союз, приносить клятву верности союзнику. Читатель вправе выбрать любое.