Снарри
Над болотами Девоншира стоял сырой, мерцающий туман.
Его запахом, казалось, пропиталась вся Англия - от мегаполисов вплоть до границ Закрытых территорий. Мартовский ветер доносил из низин, с реки, с окраинных улиц необыкновенный привкус этого тумана, который - если верить книгам - прячут в свои мешки фейри, чтобы разносить его по миру и сводить с ума людей.
Опираясь на трость, Северус Снейп добрался до своей каморки на Гриммуальд-плейз, и рывком распахнул дверь. Был пятый час вечера субботы, и дом еще пустовал - но бывшим профессором зелий давно двигала привычка, благодаря которой он уже не поддерживал гневный имидж, не рисовался перед пустотой или возможным свидетелем - он действовал машинально. Родная дверь должна быть выбита. Так было всегда. За восемнадцать лет преподавания в Хогвартсе дверь его кабинета стала куда податливей, крепче и глаже на ходу, чем до того. Даже издавала тихий, заранее приготовленный визг.
Так случится и с этой.
На самом деле Северус Снейп не был разъярен или взволнован. Он был угнетен. Он принял единственное возможное - как ему казалось - решение, и если ставка не сыграет, он пропал. Тихо, буднично, достойно сожаления.
Его пальцы дрожали, когда он зашвырнул трость в угол за столом. Он сделает вид, что у него завидное здоровье. Обопрется на стол, это даже удобней трости. Потому что никто не захочет иметь дело с больным, на ходу рассыпающимся старым пнем.
В дверь поскребли.
- Войдите! - гаркнул Снейп, не оборачиваясь. Голос прозвучал на удивление глухо.
- Вы просили подойти к пяти, п-профессор, - раздалось знакомое заикание. Очень хорошо. Лучше раньше.
- Пройдите, Поттер, - ухмыльнулся профессор, ткнул палочкой на дверь и прохромал к единственному креслу. Ухмылка была призвана разрядить ситуацию, вроде некого извинения за затекшую конечность.
Потому что ситуация выглядела нелепо: владелец дома, где расположился штаб их общей организации, лепетал перед жильцом, пущенным на поруки. О, конечно не из милости - а исключительно благодаря компетентности жильца в темных искусствах, частным случаем которых является изготовление и уничтожение хоркруксов.
Если бы все это происходило еще в школе - Снейп получил бы повод злорадствовать.
Сейчас он чувствовал себя нездорово.
- Да, э... да. Спасибо, - кивнул Поттер и поправил очки. - Я хотел бы обсудить легилименцию. Т-то есть окклюменцию. - Поттер аккуратно пересек комнатенку и присел на край «гостевого» стула. Показная вежливость и демонстрация доброжелательного нейтралитета резала Снейпа по глазам. Он отлично знал, что Поттер относится к нему как угодно, только не нейтрально. Особенно теперь.
- Обсуждать нечего, - облокотился на спинку кресла Снейп. - Я буду заниматься с вами. Если потребуется - на грядущих каникулах тоже. Это последнее желание директора. Кроме того, вы настолько не владеете защитой своего сознания, что год от года выглядите все глупей. И поступаете также. Это вредит... делу.
Поттер склонил голову на бок и вежливо проглотил резюме.
Стерпел.
- А... когда? - он только немного округлил глаза и посмотрел на Снейпа с выражением беспросветного оптимизма, который ждет от окружающих обещанных чудес.
- Когда что? - резко нагнул голову Снейп, впиваясь глазами в отсвечивающие окуляры. - Когда вы овладеете дисциплиной? Не представляю. Возможно, у вас вообще нет способностей к легилименции. Но основы я вам дам.
Поттер какое-то время пялился через стол, потом опустил голову. Ждал. Это он научился делать почти профессионально.
- Вы знаете, что такое легилименция на самом деле? - скучающе посмотрел на книжные полки Снейп, садясь тем непередаваемым образом, который превращал его в единоличного властелина на любой территории. - Это реклама в чужом мозгу, Поттер. Вы должны обладать большой убедительностью или чертовской харизмой. Вам должны хотеть верить, и именно ваша интерпретация событий должна вызывать внутреннее согласие. Легилименция - это не принуждение. Это искусство.
- Да. В общих чертах... т-так я и думал. Сэр.
...Но в выражении его рта читалось: «Разумеется, сволочь, лигилименты чертовски убедительны, иначе тебя бы тут не было!»
- Надеюсь, вы понимаете, - поджал губы Снейп, - что невозможно откорректировать картину в воображении собеседника, если сами вы не в состоянии ни отделить правду от лжи, ни прочесть основной символ, несущий всю конструкцию, ни полностью освободиться от чужих влияний?.. Вы понимаете, что управлять иллюзиями может только тот, кто сам их лишен?
- Да-да, - кивал Поттер. - Конечно. Освободить сознание.
«Боже, он еще тупее, чем я думал», - скрипнул зубами Снейп. Однако на сердце у него по неясной причине потеплело.
- Поэтому мы снова начнем с окклюменции, чтобы вы разобрались с вашими собственными иллюзиями раз и навсегда. Умение отбрасывать чужие и благоприобретенные штампы - и есть суть ментальной блокировки. Когда ваши результаты будут приемлемыми, я перейду к легилименции. Если...
...Снейп хотел сказать «доживу», но вовремя осекся.
Поттер учуял эту недосказанность и вскинулся, чтобы схватить отсвет ускользающего тревожного смысла. Обычно все недосказанности бывшего декана имели стратегическое и судьбоносное значение. Но волевым усилием он тут же заставил себя не гнаться за химерой, а изобразить рассеянную внимательность, которая если что и упустила - то лишь из уважения к чужой манере разговора. Снейп прекрасно отфиксировал эту игру и получил удовольствие от подтекста. Подтекст гласил: расположенные друг к другу воспитанные люди да не смутят друг друга.
Посмотрим на третье дно, - сказал себе Снейп.
Какое-то время оба молчали.
Мирно жужжал попавший в ловушку окна ранний шмель.
«Боже, отчего бы не просидеть так часа два? - мысленно взвыл Снейп. - Пока все вокруг меня так гармонично. Тихий, невредимый и запертый у меня Поттер. Сонная жужелица, которая скоро заткнется. Откатившая дурнота. Мягкий свет. Устойчивое кресло. И ни-ко-го».
Поттер прочистил горло.
- Совершено верно, - сказал Снейп, откинувшись на спинку кресла. - Но у меня будет к вам личная просьба. Можно сказать - условие.
Поттер поднял глаза. Снейп долго изучал его зеленые честные зрачки. Он мог сейчас свободно применить лигилименцию во всем ее безжалостном объеме. В конечном итоге, его интересовал лишь результат. Возможно, легилиментный взлом будет куда эффективней и правильнее, чем игра на нюансах подростковых чувств и факультетских добродетелях.
- Дело в том, мистер Поттер, - скучающим тоном сказал он, - что я, хотя вам это вряд ли интересно, все еще нахожусь в скользком положении, невзирая на благосклонно предоставленный мне здесь приют... И мое состояние таково, что я могу не дотянуть до ваших последних зачетов. - Поттер смотрел на профессора, и его глаза не выражали ничего, кроме внимания. - Я понимаю, что в случае моей смерти вы вздохнете с облегчением и даже почувствуете себя, наконец, отомщенным. Также я отлично понимаю, что шутка про похороны зальевара, которого трижды закапывали на бис, все еще популярна, хоть и весьма стара («О, заткнись!» - пожелал себе профессор). - Поттер сглотнул и дернул рукой, словно хотел перебить - но Снейп ему не дал.
- Вы знаете, что это такое? - Снейп сощурился и вытянул из-под высокой горловины тугую цепь с темным камнем. Покачал перед мальчишеским лицом. В очках тут же отразились блики: туда-сюда.
- Н-нет, профессор.
Он лжет, - понял Снейп. Слухи вездесущи.
- Это, мистер Поттер, подарок... Не вдаваясь в подробности, которые вы можете воссоздать сами, этот подарок лучше называть проклятьем, чтобы никого не вводить в заблуждение. Я не могу это снять, и я не мог это не надеть... И эта вещь находится со мной в симбиозе. Она - как любит выражаться Известное Лицо, чтобы не выглядеть вульгарно - питается энергией янь. Ответьте, Поттер - вы понимаете, что я говорю?..
- А... Да, да, п-продолжайте. - За последний год Поттер явно научился владеть собой. Профессор Снейп не удивился бы, узнав, что по спине мальчишки градом катится холодный пот. Однако защитная маска непробиваемой тупости, прилипшая к нему после смерти Дамблдора, вызывала почти восхищение.
Профессор Снейп по привычке пользовался своей - агрессивной и неуязвимой личиной Знатока.
- Отлично, - продолжил он и шевельнул пальцами, подавив спазм. - Аппетит этой вещи таков, что моей собственной энергии янь ей хватает на день. Я познакомился с ней несколько лет назад, когда вы были только в проекте... но это не относится к делу. Итак, эта вещь питается определенным видом человеческой энергии. После этого она выедает все, до чего может дотянуться. Восполнение пригодной энергии происходит единственным путем - во время полового акта. Теперь позволю себе перейти к главному. Кроме того, что вещь эта отпугивает от меня женщин - что забавно само по себе, учитывая мои внешние данные - любое участие женщины в сексуальных играх рядом с амулетом уничтожает его запасы, и хозяину все приходится начинать с чистого листа. Разумеется, мои пристрастия в этой области были последним, что учитывал даритель. Я ношу эту вещь с января, мистер Поттер. - Мальчик побледнел. - Она была застегнула на моей шее в присутствии определенного круга людей, поэтому к тому моменту, когда амулет одолела жажда, все мои приятели были в курсе, чего я могу от них хотеть. И, разумеется, ни один из них мне не дал... вступить с ним в переговоры. Потому что когда носатый урод мечется в поисках неприличных утех - это очень смешно, поверьте на слово.
- Но...
- Вы хотите возразить?
- Я...
- Извольте дослушать до конца. Совершенно очевидно, что я нахожусь не в том положении, чтобы удачно таскаться по ночным клубам или барам известного толка. В стенах этого дома (Поттер покраснел) половина ваших гостей - старики и импотенты, другая половина - женщины. Все прочие - несовершеннолетние дети, их защищает моя собственная мораль и общественный закон. Когда я использовал все шансы, которые у меня были, мистер Поттер, я обратился в небезызвестную лавку Зонко. Сын ее владельца сведущ в работе с разного рода консервантами, в том числе с накопителями магической силы. Он заглушает жажду моего ошейника ежедневно примерно на шесть часов. Это удовольствие стоит один галеон. Моя, с позволения сказать, рента или пенсия, мистер Поттер, составляет тридцать галеонов в месяц. Это значит, что шесть часов ежедневного покоя равны восемнадцати часам мучений минус новые книги, минус новые ингредиенты, минус обеды по выходным, минус виски в «Кабаньей голове» даже на рождество. Я очень устал, мистер Поттер. Я хотел бы умереть, пожалуй... Но, понимая расчеты Известного Лица, это было бы... слишком просто.
- Но... - вскочил Поттер. - Я... то есть...
...Профессор Снейп в лучшие свои времена мог бы поздравить себя с отменной проповедью. Она в нужных пропорциях сочетала правду, полуправду, безразличие к собственной судьбе, труды и дни, а также давила на жалость. Но он был не в лучшей форме, и не мог рассчитывать на милость собеседника. К тому же его подозрительно мутило, вело, и снова подергивался угол губы.
- Я взял на себя труд обратиться к вам, мистер Поттер, только потому, что вы единственный человек в моем окружении, которому моя совесть позволит сделать данное предложение. Не исключая взаимовыгодную сделку... Вы достаточно невинны, чтобы не испугаться сразу, и достаточно честны, чтобы не бегать от данного слова. К тому же вы так и так смертник. Разумеется, вы можете отказаться. Я знаю, что не нравлюсь вам, и ни одно мое ценное качество - будь то уроки окклюменции, штабные заседания, закорючка по дополнительному зельеварению в дипломе или полезный совет, которым вы, конечно, принебрежете - ничто из этого не пересилит насквозь аморальной, противоествественной, болезненной и абсурдной процедуры... даже если я специально подчеркну, что речь идет не об удовольствии, а о помощи... Однако, выражаясь нейтральным языком - вынужден спросить напрямик: не могли бы вы поделиться со мной вашей энергией янь?
Поттер совершенно округлил глаза, сел и обреченно смотрел перед собой.
Другого человека этот ступор ввел бы в заблуждение.
Но не профессора Снейпа. Тонкая пленка юношеского сознания изобиловала прорехами, сквозь которые Северус Снейп читал, как в книге: «Ну вот, я знал, знал!.. А все-таки единственный, кому он это говорит - Я!! И как я с ним управлюсь??.. Даже не верится, моя взяла!!.. Долго же он ходил кругами... А где же этот урод Люциус??!.. Что я скажу Джинни? Что подумает Джинни??!.. Можно ли закончить Хогвартс и не оказаться голубым?.. Он будет меня целовать? Я увижу его голым?? Может, лучше выпить перед этим самым?.. Что он со мной сделает?.. И... где?.. И что, это вместе с окклюменцией?!.. Допрыгался. А послезавтра финал по квиддичу! Интересно, я буду законченным педиком, или не очень?.. Что будет, если я откажусь?..»
На этом месте Снейп не выдержал - и сказал:
- Я жду, Поттер.
- Я... мне надо подумать, сэр.
Снейп скривился, словно съел лимон, и резким взмахом палочки открыл дверь.
- Убирайтесь, - сказал он негромко.
Поттер сидел. У этого могло быть и простое объяснение: формально это был его дом.
- Спасибо за понимание, мистер Поттер, - встал Снейп. - Урок по окклюменции у вас завтра здесь, в восемнадцать ноль-ноль.
Снейп сжал кулаки, чтобы сдержать судороги - и отвернулся.
Поттер сидел. Потом он кашлянул.
Снейп резко повернул голову. Его глаза горели - но в них вовсе не было гнева или ярости. Они просто горели, и, как показалось Поттеру, обугливались. В них была ненормальная глубина, они были насмешливы - и Поттер вздрогнул. Он не думал, что профессору Снейпу больно. Физически, а не как-то еще.
- Ступайте, Поттер, - выплюнул Снейп.
- А... во сколько мне прийти, чтобы... ну... помочь вам?
- Решились?
- Ну... да.
- И сколько человек к утру будет знать об этом?..
- А?.. Нисколько, - хлопнул ресницами Поттер, и Снейп сжал кулаки сильнее.
- Отчего я должен вам верить?
- А... зачем им?.. - поправил галстук Поттер и нелепо улыбнулся. Снейп смерил его взглядом и убедился, что для Поттера это действительно объяснение.
- Пошел вон, - сказал он тягучим, скучающим тоном.
- Но... я же согласился!
- Пошел вон!! - развернулся Снейп, разжав кулаки и хищно пригнув голову. Горящие глаза были алчны и, казалось, могли пересчитать все поттеровы ребра. Профессор так напоминал скрученную пружину, даже воздух вокруг дрожал, что до Поттера дошло. Если он не уберется немедленно, профессор Снейп, пользуясь формальным согласием, парализует его своим желанием и отымеет прямо на полу, сквозь мантию, причем чем громче будут гаррины вопли, тем больше радости это доставит зельевару..
Поттер вскочил, повалив стул, и вылетел за дверь.
- Восемнадцать ноль-ноль! - донеслось в его спину.
* * *
...Поттер стоял у хогвартской раковины и смотрел на трещины в мраморной стене. С мокрой головы текло. Черные разводы на отшлифованных плитах походили на плесень в рокфоре. Больше ничего не изменилось. Он не ослышался.
Его уже не поражала откровенность профессора Снейпа. Мир сошел с ума. Еще вчера. А сегодня это почти нормально. Он, честно говоря, давно ждал, что ему перепадет какой-то кусок правды из мира взрослых. В четырнадцать лет так бесит, что все вокруг считают тебя ребенком, скрывают все подряд, а о важном говорят словами воскресной проповеди. Какой разительный контраст с мнением и болтовней однокурсников. Но у однокурсников никогда не было нужной информации. В пятнадцать лет тон взрослых немного изменился, но его по-прежнему оставляли за бортом. В шестнадцать он мечтал о равенстве, но вокруг уже были одни могилы. Сотня «почему?» осталась без адресата, и, конечно, Снейп - последний, к кому бы он пошел за разъяснениями. Он... не хотел, чтобы Снейп видел его слабости. Но он...ждал. А от кого еще можно было ждать ответа? Если бы Ремус Люпин знал, он давно проговорился бы - словами воскресной проповеди... Если бы Дамблдор был жив... Если бы Аластор Грюм был жив...
Какую именно правду желал знать семнадцатилетний Гарри - он толком не смог бы объяснить. Даже после подробностей об Известном Лице, его змеиной кладке и жутких способах ее уничтожения. Даже после каждого фрагмента этой мозаики, которой занимался Орден Феникса почти год. Правда - это полнота. Она разом объясняет все «почему» и закрашивает белые пятна. Позволяет верить хорошим людям и не верить плохим. Всегда знать, что именно ты делаешь. Имея правду, не надо строить догадки и путаться в подозрениях.
И вот некая правда вышла наружу. Резко, без подготовки... Как бы ни с того, ни с сего...
...Да ладно тебе, - извивались трещины на мраморе. - Вы говорили зимой весьма откровенно... И вы переписывались еще в конце прошлого лета, когда он был в бегах... безо всяких прикрас... И... он говорил с тобой один раз, у мусорных баков в переулке за Гримуальд-плейз. Сидел, прислоняясь к контейнерам, и цедил свои откровения про ваших общих товарищей из ОФ. Про подноготную той жизни, о которой ты толком не знаешь, и по привычке считаешь ее рутинной службой, уступкой трусости или сведением старых счетов. Он показал тебе, что счеты постоянно обновляются, и рабочие будни куда горше, чем видно со стороны. Теперь, Поттер, поговорим о вашей самозащите... о круциатусе... о моей роли... о конце прошлого семестра... о последствиях вашей эскопады в аврорате... Ты знал, что ему не нужно сочувствие - это не тот человек, который ищет утешения. Поэтому ты его и не жалел. Его речи о непростительных заклятьях напоминали карканье - отрывистое, скупое, подробное, оглушительное. Он даже не смотрел на тебя - словно ему стыдно за нелепую необходимость просвещения. Каждый твой шаг застревал в его теле так, так и эдак, поэтому, мистер Поттер, я просил бы вас впредь... Он хотел, чтобы ты понял, во что ввязался. Чтобы ты просто что-то понял. Хотел быть в твоих глазах... чище?
Ужас, а не учебный год.
Теперь многое состыковалось окончательно. Волдеморт, стало быть, принял Снейпа с распростертыми объятиями, как директор и рассчитывал. Но директор отстал от жизни.
Волдеморт наградил своего слугу - Снейп же всегда кричал, что хочет Орден Мерлина? - стало быть, ему перепало за хорошую службу. И эта награда полностью выключила декана из Дела. Не дотянет до конца семестра... Очень умно. Бедняга, наверное, позеленел, пока решался обратиться к Поттеру.
А почему, кстати, не к Люпину?..
...Когда я исчерпал все свои шансы...
Гарри похолодел. Собрания Ордена Феникса перестали казаться невинными, а секреты задержавшихся взрослых... да уж, это действительно могло быть не для детских ушей... Понятно, почему его гнали с кухни, когда Люпин и Снейп принимались мерить друг друга взглядами и нетерпеливо притопывать по полу. Понятно.
Ублюдок! - уперся Гарри лбом в мрамор. - Умный, злорадный, коварный ублюдок. Но Снейп тоже хорош! Снейп - со всей его тягой к темным искусствам и лощеными знакомствами - не может найти выход? Или постоянного партнера... где-нибудь?.. На собственном факультете?..
...А он разве не сказал тебе, Гарри?... А может... а может...
Нет. Нет. Это просто совпадение. Безвыходность. Гарри, конечно, поможет - ну, чисто как гриффиндорец. Отчего не помочь ценному сотруднику? Плевать не все. На все! Снейп - взрослый и опытный, и порочный, как положено слизеринцу, и вообще. Вот пусть у него голова и болит. А Гарри ничего не знает и не умеет - и ему наплевать. А энергии у него хоть отбавляй. Пожалуйста.
Профессор Снейп стоял у рукомойника и рассматривал трещины на змеевике. Дорогой, прочный, красивый материал. Такой был у него в хогвартских подземельях, спасибо Совету Попечителей за вложение.
Ублюдок Люциус. Всегда готов помочь деньгами, и никогда - по подлинной нужде. Радостно соглашаясь, текла с рук вода. С другой стороны, помощь - это не из той оперы. Тут каждый сам за себя. К тому же Люциус, только-только вышедший из тюрьмы, боится этой связи, полагая, что Снейп его разрушит. Это верное чувство. Теперь бы он еще и сознательно вложился. К несчастью, Люциус совершенно перестал его интересовать. И раньше-то был малопригоден. Но раньше была хотя бы молодость, а вместе с ней некий азарт. Прощупывание почвы - кто сдастся первым. Теперь границы давно определены, местность изучена, а урожаи плачевны. Старые колкости, старые клички, брезгливая жена, развод не за горами, и даже оскорбления утомительны, как скрип ступки по стеклу. Катись к дьяволу.
Гарри. Как эта мысль вообще пришла в его голову?..
А, собственно, разве у него были варианты?
Весь мир словно сговорился. Ему навязали этот удел - пугать младенцев. В классах и вне их стен. Вы знаете, Поттер, что такое настоящая школа жизни?..
О, заткнись! - пожелал он себе. - Если бы не Темный Лорд, у тебя не было бы никакого шанса оправдаться. Два года назад краснеющий Поттер лепетал тебе над Думосливом, что не получил никакого удовольствия от подсмотренного - и на какой мысли ты себя поймал?.. И выгнал его так же, как и теперь, рефлексы неизменны.
Ну и что? - выключил он воду, проведя пальцами по блестящему змеевику. Почему я не имею права не питать отвращения к тому, что защищаю? Есть ведь на свете счастливцы, у которых долг и симпатия совпадают?.. Конечно, все они закончили Гриффиндор... Но мне только 38 лет. Я не согласен, что моя жизнь - закончена.
«Что ты будешь с ним делать завтра?» - спросил внутренний голос, просто, чтобы удостовериться в полноте картины.
О, что я буду делать... Я хотел бы... но это слишком горячо. Или, возможно... хотя и тривиально... посмотрим. Может быть... но не в первый раз. К тому же нет никакой уверенности, что до этого дойдет. Нельзя забывать, что я неудачник. Завтра днем на Хогвартс нападет дракон, и спаситель магического мира найдет себе прямое применение. Потом он отлежится в больничном крыле. Тебя же вызовут в Известное Место, а когда ты вернешься - тут будет полно журналистов и охотников до драконьей туши. А потом начнутся летние каникулы. И это исключая банальное, но столь обыденное обстоятельство: Поттер передумает. Сунет голову под кран, протрезвеет - и передумает.
...Поэтому потратить галеон на виски ты сможешь не сегодня.
Возможно, ты и умрешь трезвенником.
* * *
...В обеденный час следующего дня профессор Снейп, опираясь на трость, пересек вестибюль и вышел на улицу. От еды его мутило, от общества Люпина и Тонкс тоже, а запасы дьявольских силков (составляющая многих зелий-ловушек) подошли к концу.
Гарри Поттер, прибывший по случаю воскресенья пораньше, намеревался пропустить обед, потому что продолжал мучительно думать о предстоящем, и боялся выдать себя в присутствии друзей, соратников и пищи. Все это неожиданно встало у него поперек горла. Теперь он продышался лондонским туманом и направлялся в дом, чтобы закрыться учебником по Зельям (словно они могли ему чем-то помочь) и избежать ненужных вопросов.
- Поттер, - остановился Снейп, на всем ходу задев плечом бывшего студента, вынырнувшего к дверям из-за кованой ограды.
- А... что?! - в глазах плескался привычный тошнотворный ужас. Снейп скривился.
- Покажите вашу зачетку.
Поттер без звука, по-деловому залез в карман и выдал, что просили. Его глаза пожирали профессорское лицо.
Снейп прислонил к себе трость, раскрыл зачетку, подергал бровью на оценки. Вдалеке, звеня по рельсам, проехало наземное метро. Угол крыши отбрасывал на исписанный лист глубокую синюю тень.
Снейп незаметно ударил палочкой по графе «СОВ: теория и практика Зелий».
В ней появилась непревзойденная оценка за еле сданный на пятом курсе экзамен. Теперь Гарри мог игнорировать ТРИТОн в расчете на автомат. Или проваливать его: непревзойденная оценка Северуса Снейпа даже за 5 курс ценилась в аврорате, половина которого не заслужила по Зельям ничего похожего.
Поттер сглотнул. «Удачно продался», - было написано на его лбу.
- Буду рад, мистер Поттер, впредь НИКОГДА не поднимать этот вопрос. Надеюсь, я вам больше ничего не задолжал?..
...В голосе Снейпа сочился яд пополам с медом, и Гарри понял, что рискует впасть в постыдный ступор. Он пару раз моргнул, проблеяв что-то вроде «да, спасибо, сэр», и обнаружил, что не может двинуться с места.
Черные глаза из тени волос смотрели на него не так, как положено. Недосказанность и отчаяние настолько не вязались со словами, что Гарри ощутил знакомый гриффиндорский зуд немедленно прийти на помощь. Разорвать сети, которые сплетены вокруг происходящего. Остановить катящиеся камни. Но... но... Все, что он мог спросить - давно имело ответы, а все, что хотел сделать, было ужасным и неуместным.
«Три часа до казни», - ухмыльнулся Снейп. - «Бедняга».
Но вслух ничего не сказал.
- Не задерживаю, - вручил он зачетку Поттеру и захромал к переулку.
Его лихорадило.
* * *
В семнадцать пятьдесят он, проклиная сырость и голоса из кухни, поднялся по лестнице с плетью дьявольских силков в руке. И замедлил шаг.Поттер стоял перед его дверью.
Во сколько он тут появился, Снейп не знал. Но явно, не только что.
Чем ближе подходил профессор, тем белее делалось поттерово лицо. На нем была написана тупая и покорная решимость.
- Заходите, - выплюнул Снейп резче, чем хотел, и вышиб здоровым коленом двери.
Дьявольские силки полетели на стол.
Поттер просочился следом, зашуршали шаги. Двери захлопнулись.
Никаких соплей профессор допустить не мог.
- Как вы предпочитаете, Поттер? - сходу спросил он, расстегивая мантию. Спину грело чужое дыхание. - Лежа? Сидя? Стоя? Стул? Стол? Есть какие-либо предпочтения?
- А?.. Нет. - Отчеканил Поттер и, судя по всему, остановился.
- У вас девушки были? - бросил палочку профессор рядом с силками.
- Ну... да.
Снейп развернулся. Этого еще не хватало. Поттер раскрывал рот, словно тщился поделиться подробностями - но звук не шел. В общем, Снейп в нем и не нуждался.
- Садитесь! - поддел он ногой стул, а рукой - рукав Гарри Поттера.
Поттер рухнул, как подкошенный, на вовремя подставленное колено.
Один миг все было неустойчиво и шатко. Потом Снейп решил, что в первый раз не до хорошего. Хотя свобода рук, конечно...
- Не так. Повернитесь.
Поттер встал и послушно пересел лицом к Снейпу. Его ноги едва доставали до пола. Рука робко взялась за спинку стула.
Отличный вес, - подумал Снейп. - Хорошая глубина посадки. Гребаный квиддич.
Это было даже лучше, чем он ожидал. Словно замкнулись какие-то парные детали. Но часть их была избыточно напряжена.
- Расслабьтесь, - он положил руку на поттерову лопатку.
Ощутив опору, Поттер выдохнул и немного ссутулился.
- Закройте глаза, - посоветовал Снейп, уперев другую руку ему в грудь.
Поттер послушно исполнил. Но как бы быстро он это ни сделал - Снейпу казалось, что веки скользят вниз бесконечно медленно, томно и неохотно.
Впившись пальцами в мальчишеский позвоночник, Снейп осторожно снял с него очки.
* * *
...Одна прекрасная иллюзия, Гарри. Я любил тебя всю жизнь. Еще до того, как я узнал твоего отца, до Хогвартс-экспресса, с того самого момента, как научился произносить собственное имя. Мне как воздух был необходим человек, в которого я мог бы верить. Есть Мерлин, пропитавший собой твердь волшебной Британии, есть и всегда были Темные Лорды, льющие ее кровь. Нет человека между этими полюсами, а я - обычный человек, и хочу верить в человека.
Верить в кого-то - это не иррациональная муть об абстрактом Творце, который всем воздаст по заслугам. Это немой крик радости от того, что кто-то в мире действительно настолько хорош или настолько чист, что за него можно спокойно умереть или жить ради него в аду.
Тебя еще не было, Гарри, а мой ад уже был. Потому что я знал о тебе то, чего ты не знал очень и очень долго - Пророчество. Я мог терпеть и смиряться ради тебя. Такое Пророчество не изрекают о случайных людях. К несчастью для себя, я знаю больше твоего.
Дитя предназначения - это называется так. Дело не в могуществе, не в предопределении, не в мировом порядке и добре - дело в том, что твоя сила... видишь ли, Гарри, я должен был хотя бы раз УВИДЕТЬ любовь. Чтобы не умереть от удушья.
Я задыхаюсь с самого рожденья. Не потому, что ничья любовь не обращена на меня - а потому, что вокруг меня ничья любовь не обращена хотя бы на кого-нибудь. Никто вокруг меня не испытывает любви в том смысле, который не марает этого слова.
Любить - это значит ставить Другого на царство. Жертвовать своими интересами для Другого. Быть абсолютно и глупо бескорыстным. И все это называть счастьем.
Я служил Альбусу Дамблдору только потому, что все это время речь шла о Тебе.
Я служу Темному Лорду только оттого, что речь идет о Тебе.
И здесь я именно по этой причине.
Семнадцать похабных и травматичных лет посвящены только Тебе.
Мое лицо в чужих глазах - с вечной жаждой реванша, голодная мстительность, ублюдочный характер, ненависть, ярлык предателя, моя неприкасаемость - это такая малая жертва по сравнению с тем, что случилось бы, просочись правда наружу. Конечно, я маскируюсь. Не вижу никакого иного выхода.
Я никогда не думал, что мне выпадет невозможный, нереальный, незаслуженный, столь необходимый мне миг соприкоснуться с носителем и подзащитным этого чувства.
Тебя наградила им Лили. Таким образом, дело даже не в тебе, обычном мальчике-заике, а в животворной и сияющей тени волшебства, равного которому нет на свете.
Представляю, как было бы глупо, нелепо, преступно - если бы ты владел искусством чтения мыслей и понял все, что я могу передать тебе только прикосновением.
Мне не нужно твое сердце. Мне тем более не нужно твое тело. Мне не нужно ничего для упрочения моего самолюбия - я хочу только дышать. Только дышать.
* * *
...Рука Снейпа скользила по позвонкам Гарри, забирая вбок. На горячей коже она ощущалась прохладной, искусной, но при том очень личной, словно сотканной из гарриных желаний... словно там ей самое место. Гарри мотнул головой, потерял границы своего тела - и машинально схватился руками за спинку стула.Тот шатнулся, накренившись назад. Профессор напряг колени - и качнул стул вперед. Поттер по инерции упал спиной на ребро стола, его голова запрокинулась, открыв смуглую шею с выступившим кадыком. Миг вселенского покоя. Профессор полностью выдернул его рубашку из брюк и положил руку на грудь, словно там была дверь, которой пора открыться. Минута неустойчивого равновесия... и Гарри вслепую двинулся навстречу. Рот профессора уперся в выемку сбоку от подбородка. Невесомое дыхание или шепот... Нельзя открывать глаза!
Жесткие губы то ли улыбаются, то ли стремятся разомкнуться... Ноет низ живота. Борьба с собственными ощущениями... что происходит? Что происходит?!
...Снейп не торопится, слишком не торопится, двигаясь серией резких, пропускающих шаги движений... выщелк ремня из шлиц. Чьего?!.. Мягкое шуршание ткани... пока губы колдуют над ухом... пока мурашки идут по спине, как тень от затмения...Что, уже?! Нет, это просто руки. Почти нейтральные, знакомые руки... они не вожделеют, они... обнимают? Зачем?
Незримые послания правдивы. Солнечный оттиск на коже. Зачем ему это надо? Мне - не надо. Я просто держу свое слово.
...Кого ты обманываешь, Гарри? Только не меня. Ты доверился мне - и я сделаю то, чего напрасно добивались женщины, друзья, враги и дети. Я дам тебе полноту света и тьмы как огромный космос, где опыт не противостоит незрелости, а страсть управляема, потому что воля царствует над чувством и над разумом - и поэтому нет победителей и побежденных. Мне не нужно испытывать похоть или разрядку, чтобы добиться желаемого. Ты должен видеть сквозь закрытые веки суть любви, смысл люби, милость любви. Нельзя бояться. Нельзя ждать удара в спину. Я - твой щит, и я пробужу твое желание не дурацкими приемами, а внедрением в ток твоих энергий.
Шаткий стул заходил ходуном. Его глаза по-прежнему закрыты.
Медленно, но непреклонно Снейп тянет вниз поттеровы джинсы. Это освобождение. Вытряхивается из штанины нога, неспешно сползает джинсовая ткань с другой, под собственным весом. Звон об пол карманной заклепки или пуговицы... представляю, как он пятится. Сейчас полезет трогать своими пальцами, изучать лабораторную мышь... Это... будет грязно! Или нет? Почему бы ему меня не потрогать? Потому что он грязный, грязный ублюдок! Брось, Гарри, тебя никогда не возбуждала грязь... Отчего он не разденется? Я смог бы... Сколько человек кончало ему на мантию?...
...Боже, Гарри, о чем ты думаешь?...
...Я черт возьми и так уже на все согласился, я имею право чувствовать под задницей нечто большее!.. Чем твидовые брюки!..
...О нет, Гарри, никаких прав - ты от всего отказался, у тебя нет предпочтений... не так ли?
...Пожалуйста, уберите их... у меня есть предпочтения!
...Да неужели?
...Тогда я сам!...
- Руки! - напомнил профессор Снейп, неожиданно поднимая плечи и сбивая ладонь Поттера, устремившуюся к его ширинке.
- Да, сэр... - пробормотал Поттер, откидывая голову и сводя брови в мучительной гримасе. Левая рука профессора бродила по его позвоночнику, вышибая из него искры, а пара мест, куда надавили чувствительные пальцы, вызвала неконтролируемое желание разрыдаться. Поттер застонал и поник головой на его плечо. Словно сломались какие-то шлюзы. Я тоже человек и хочу счастья! И меня никто не любил, кроме мамы, а мама...господибоже мой, при чем здесь мама?!?..
...В этот момент, придерживая его голову впадиной плеча, Снейп расстегнул ремень и раскрыл молнию.
«Как странно пахнут его волосы... Резкий, холодный запах мщения, крови и вожделения. Наверное, моего вожделения... Какие-то пряности...»
Гарри был рад отвлечься на любой внешний фактор - запахи, ткань сюртука, твердый бицепс под пальцами, звяк ремня - потому что он находился в глубоком шоке, и цеплялся за знакомые детали, чтобы хоть как-то владеть собой. Но выходило плохо. Он никогда не был так с другим человеком, и полагал, что есть граница, из-за которой он будет просто наблюдать за приключениями своего тела. С Джинни, например, всегда было именно так. Приятное времяпрепровождение, в котором нет ни смущения, ни удивления, ни потери себя.
Сейчас Гарри прилагал усилия, чтобы воспринять происходящее как нечто обыденное. Но знал, что проигрывает. Сладкий ужас топил его с головой. Он был в шоке сам от себя. От своей старой, вытесненной жажды и - отдельно - от себя наедине со Снейпом.
- М-м... сэр... пожалуйста, - Поттер открыл невидящие глаза и яростно вцепился в снейпов сюртук в дюйме от заклятого амулета. Сюртук он судорожно тянул на себя за горловину. Это был рефлекс глубокого сближения, а вовсе не желание задушить обидчика - но Снейп все равно огрел его по рукам, дважды. После этого он встал.
Очень вовремя: огретый по рукам Поттер качнулся назад и окончательно потерял опору.
Теперь он рухнул спиной на стол и стремительно проехал по нему головой вперед, снося какие-то колбы, чернильницы, флаконы и сминая бумаги. Руками он зацепился за край столешницы, а кольцом колен - за человека, лишившего его равновесия. Иллюзия контроля. Стальное лицо Снейпа с недоброй усмешкой нависло над ним, край неровно подстриженных волос коснулся подбородка.
... Это уже оно?!.. Это... ужасно!!
...Повторить еще раз, поудачней?..
...Если вы пошевелитесь, я умру...
...Непременно, Поттер; я после расскажу тебе про очарование детских могил...
...А... отчего так скользко и тепло?...
...У людей обычно это именно так.
... И... медленно?!
...О, заткнись...
... Я так и знал!... Я конченый педик.
...Ну отчего ты не можешь хоть раз закрыть свое сознание...
...О... О! Теперь я понимаю Джинни...
...Мерлин, я тебя заставлю думать не так громко...
Склонив голову, профессор подцепил зубами тонкую кожу под ухом и, соскользнув, впился в выступ над ключицей. Поттер издал протестный звук. И тут разразилась буря.
Хриплое смешанное дыхание, ходящие ходуном ребра, грохот отъехавшего стула, шершавая ткань застегнута до горла, но я весь твой, сейчас, меня сносит к тебе, как это вышло - искусанные губы, качается огромный серый свод потолка, кренится палуба, закрой глаза, Гарри, мне невыносимо видеть в них только ошеломление.
...Боже, я умираю.
...Я вижу
...Я схожу с ума...
...Я знаю
...Я ничего не вижу...
...Я верю
...Это... это невыносимо...
...А в это не верю...
...Принадлежать тебе...
...И в это не верю...
...Мне кажется, что я тебя люблю...
...Бесподобно, Поттер... А как же Джинни?
- К черту Джинни!
- Вот как? - прорычал Снейп, и Гарри снова поехал по столу - в другую сторону. Его выступающий кадык пульсировал, глаза метались под закрытыми веками. Собственная беспомощность горчила и одуряла одновременно.
И тут все замерло.
Что-то шевельнулось внутри у Гарри и разжалось, залив глаза красным, золотым, фиолетовым, синим... Гарри потерял опору под спиной - в который раз? Из него повсеместно хлестала, текла какая-то старая, косная основа, и рядом с ней переливался невероятный, обновленный мир, в котором следовало захлебнуться, чтобы никогда не разлучаться с ним - но, конечно, он этого не видел. Он ничего не видел - ни своей выгнутой дугой спины, ни сотрясавших его конвульсий, ни влаги в углах глаз, ни глотавшего воздух рта, ни алчного блеска впитывавшего свою пищу амулета.
Гарри дернулся и раскрыл веки.
Под вращавшимся сводом на него, раскинутого поперек стола, внимательно и неподвижно смотрели черные, пристальные глаза. Изучали. Без всякого торжества, что было приятно. Но и без тени особой приязни. Честно говоря, в них вообще ничего нельзя было прочитать. Кроме общей склонности профессора Снейпа к тестированию ингредиентуры.
Гарри Поттер боялся этого человека.
Теперь еще больше.
Может быть, что-то пошло не так? Джинни бы вся лучилась! Он хоть удовольствие-то получил?
На щеке угасал след терапевтической пощечины.
И абсолютно на все, включая наследственные стены, было наплевать.
Никто не предупреждал, что будет приятно. Никто не говорил о благодарности.
Непонятно теперь, куда девать собственную.
Гарри закрыл отяжелевшие веки. Изучающий, близкий взгляд его на удивление не смущал. Даже успокаивал. Гарантировал своевременную хирургическую помощь. Истома безответственности качалась рядом, как колыбель. Доешьте остатки, сэр, теперь тут все ваше.
- Вам пора, мистер Поттер, - констатировал Снейп, отстранившись.
Зачем так безжалостно время. Разбитые колыбели. Как обычно.
Не раскрывая глаз, Гарри приподнялся на локтях и сел. Повел носом. Близко и невесомо ощущался запах родного человека.
...Закрытые поттеровы глаза были наградой: профессор Снейп даже под всеми своими масками не мог скрыть очевидного - идиот Гарри Поттер вызывает в нем непозволительную нежность. Позволять себе ее он и не намеревался. Разве что только один раз - после всего, что уже было позволено.
Отсутствующим в его арсенале движением он привлек мечтательную юношескую голову за затылок и поцеловал ее в лоб. Практически, символично.
...И за минуту до того, как окончательно открыть глаза, Гарри Поттер понял, что все у него пошло как надо, потому что бездушный агент двух разведок коснулся губами его шрама. Пролетела мысль: «Очень символично!»
В дверь постучали.
* * *
- Я занят! - гаркнул Снейп со всей ненавистью человека, привыкшего к вранью.
- Это мисс Гренджер, профессор, - аккуратное лепетание было лишним, но Гарри же предупредили, что ему пора? В дверь снова поскребли.
- Какого черта вам надо?
- А... Гарри у вас?...
- Спасайте мир в одиночестве, мисс Гренджер! - сорвал со стола Поттера Снейп и отвернулся. Пока профессор методично приводил себя в порядок, прятал в мантии палочку и столь же методично огрызался через дверь, а Гермиона с терпением, приобретенным долгими школьными тренировками, ему возражала - Гарри рассеянно натянул штаны, путаясь в штанинах, и поверхностно себя осмотрел. Его мантия была сплошь заляпана спермой, отчего-то с двух сторон, и отчего-то его это развеселило. На мерзавце Снейпе не было ни пятна. Гарри как раз решал вопрос, сколько человек кончило на его мантию, когда Снейп распахнул дверь.
За ней стояла по обыкновению тревожная Гермиона. Гарри Поттер был предлогом. Профессора Снейпа просила сойти вниз Минерва Макгонагал по некой медицинской проблеме. Гарри кивнул ей из глубины комнаты.
- Я спущусь через десять минут, - отчеканил Снейп.
- Я подожду Гарри на лестнице, - сказала Гермиона.
Профессор закрыл дверь.
- Поттер, - развернулся он.
...Несмотря на долго культивированный максимализм и победоносность, Гарри почувствовал неприятный холодок в желудке. Он и раньше-то возражал Снейпу с трудом, причем каждый раз тот расценивал гаррину независимость как «хамство». А после смерти Дамблдора, учитывая, что Снейп так и не сел в тюрьму, и Орден Феникса покровительственно взял его под наблюдение, ему и вовсе расхотелось пикироваться. Видимо, если никто не в состоянии обуздать профессора Снейпа и избавиться от него - Гарри тоже переключится на задачи поважнее. Время всех рассудит.
...По неизвестным причинам это вызывало к жизни старую рефлекторную оторопь перед неуязвимым учителем. Теперь же, когда он побывал перед Снейпом без штанов, чего о самом Снейпе сказать было никак нельзя, эта оторопь еще и казалась заслуженной.
Голос профессора Снейпа был елейным, что не сулило ничего хорошего. По определению.
- Сейчас, - погладил палочку Снейп, - я сотру из вашей памяти последние полчаса. Пожалуй, даже час.
- А... - лицо Поттера вытянулось.
- Будьте добры приготовиться.
- Н-нет, - нежиданно выдавил Поттер и отскочил. - Не с-стоит. Профессор.
- Что вы лепечете?.. - прищурился Снейп.
- Пожалуйста, не надо, п-профессор! - прокашлялся Поттер и сжал собственную палочку. - Я не согласен!
- Вы крупно пожалеете, Поттер. Поверьте.
- Нет!
Зеленые глаза за круглыми стеклами приобрели холодную ясность. Снейп поискал на их дне истинный мотив, поморщился от сентиментального кладбища найденных там сентенций вроде «Мой первый мужчина», «А я переспал с преподавателем!», «Никогда ничего не забывайте!», «Надо будет попробовать так с Джинни» и «Слить в думосбор и отправить Шаклболту, ха-ха!», ухмыльнулся, и отошел от двери.
- Тогда, если угодно, Поттер, сделайте две вещи, - медленно произнес он, привалившись к выступу стеллажа. - Первое. Я жду от вас ко вторнику эссе на тему «Чего хотят от меня девушки». От вас, Поттер, разумеется. Не от меня. Можно усилить формулировку: «Мой долг перед женщинами, и моя вина перед ними». Это необходимо для выстраивания вашей окклюментной защиты.
- А... Почему? - впился в Снейпа глазами Поттер. - Такая тема?..
- Она продиктована мне вашим внутренним монологом. - Снейп погладил выступающий корешок книги. - Извольте не спрашивать, у меня мало времени.
- А какой объем ?
- Сколько из вас вытечет.
- Понятно.
- Второе. Снимите мантию и отдайте ее в чистку.
- А что с ней не так? - невинно хлопнул ресницами Поттер.
- Бравировать некультурно. До свиданья.
Снейп раскрыл взмахом палочки дверь, выжидая, когда Поттер перекинет мантию через плечо и просочится наружу.
- Во сколько мне завтра подойти? - спросил Поттер дежурно.
- В семь вечера.
- Угу.
Удаляющаяся спина Гарри Поттера была залита чернилами. Профессор Снейп нащупал в кармане россыпь сиклей, перевел в граммы и градусы, и блаженно улыбнулся.
* * *
...И все было бы удачно, если бы не одно но.
Улыбка предвкушения не задержалась на лице Северуса Снейпа и минуты, исчезнув за миг перед тем, как он снова закрыл дверь.
Вызванная простым математическим расчетом, эта улыбка была абсолютно профессиональной и абсолютно фальшивой.
Дверь закрылась.
Колени подогнулись.
Северус Снейп, чувствуя себя вымотанным и бессильным, сполз по створке и спрятал лицо в руках.
Он все еще хотел Гарри Поттера.
Теперь еще больше.
Он произвел работу, и все радости ушли на известную сторону. Потому что такие, как он, не достойны счастья. Течение их чувств извращено. Сотня женщин должна была пройти мимо, чтобы он сломался на подростке. И то благодаря подачке с той стороны.
Кто-то вместе с Минервой очень ждал его внизу. Может быть, его коллеги по Той Стороне наворотили ужасных дел, нужна консультация. Может быть, в запретном лесу откопали прошлогодний труп, и все, кто его потрогал, заболели. Может быть, в Школе кто-то кого-то проклял, не дотерпев до экзамена - или как раз потому. Гудели вдалеке голоса. Стыла на столе мятая бумага. Синел за окном весенний туман. Стелился сумрак над мостами и улицами. Тикали неумолимые часы. Сейчас, сейчас, скоро-скоро, встать-выйти, старый идиот. Что ты наделал?
* * *
- Гарри! - сказала Гермиона. - Надеюсь, ты не сделал ничего такого... Рон рассчитывает...
- Рон? - спросил рассеянный Гарри. - А что с ним?..
- Ты что, забыл??
- Нет, а что? Нет, я помню, ему нужна была последняя тренировка...
- Гарри, Рон надеется, что, не взирая на твою неприязнь к Снейпу, ты не выведешь его из себя окончательно и не погрязнешь во всем этом! И послезавтра мы сделаем, что договорились!..
- Да. Конечно, - сказал Гарри и посмотрел в окно. - Все нормально.
- Снейп запустил в тебя чернильницей? - прищурилась зоркая Гермиона. - Ты точно уверен, что он в состоянии научить тебя окклюменции?
- Угу.
- Гарри. Посмотри-ка мне в глаза.
- Ну вот. Смотрю.
- Откуда у тебя это пятно?
- Мы... тренировались. Я упал на стол, обычное дело. Ты чего?..
- По-моему, ты немного не в себе. Вот и все.
- Я думаю над заданием. Мне надо будет написать три листа... в общем, надо к послезавтрашнему вечеру.
- Ты же говорил, что у тебя больше не будет домашних заданий!
- Угу. Слушай, Гермиона, я тебе ничего такого особенного не должен?.. Честно. Может, я перед тобой в чем-то виноват?..
Дурак! - вспыхнула Гермиона. Развернулась и скрылась за углом.
Профессор Снейп убрал руки с лица.
Удивительная простота, с которой Альбус Дамблдор вызывал доверие и любовь к себе - и неизбежно купался в ней всю жизнь - стояла комом в горле. У Альбуса Дамблдора не осталось ни одного наместника. Он никому не передал и не рассказал ВСЕ. Был сторонником чистоты эксперимента. С великолепной беспечностью всем обладавшего счастливца, он оставил после себя мир таким же, каким нашел его в час рождения. Мудрая природа и воля Мерлина все сделают сами.
...Северус, мальчик мой, все не так уж сложно. Самые великие вещи - всегда самые простые...
Судя по всему, не очень-то просто взять в долю Гарри Поттера, донести до него суть той чудесной силы, которой он обладает. Превратить слепое орудие в орудие осмысленное. Замкнуть в Поттере этот контакт между его предназначением и его душой.
Смерть была проста. Поражение будет еще проще. Теперь не смей мне советовать, старый, сентиментальный болван.
Но с чего он, Северус Снейп, взял, что ему удастся?
Гарри Поттер сидел в гриффиндорской гостиной и пытался понять, что он думает о женщинах. Работа такого рода не могла быть показана ни одной живой душе - а душ вокруг вилось много. И они очень отвлекали. Он слышал собственное имя, утопавшее в хихиканье. Рон толкал его локтем и интересовался, как «все прошло». Поминутно поминал снейповы сальные волосы и зазывал к озеру, пока Филч не вышел на обход. Джинни подходила заглядывать через плечо. Не верила, что он именно сегодня собирается писать эссе «Двадцать сильнейших способов концентрации».
Гарри запустил руку в лохматую голову и с ненавистью вывел: «Двадцать сильнейших способов концентрации». Пусть пялятся. «1. Обострение внимания. 2. Очистить собственный разум. 3. Очертить свои границы. 4. Что делать, если границу нарушает женщина.» И задумался снова.
Женщин не убивают. Если это не Беллатрикс Лестренж, конечно. Женщины очень обижаются, если их не пускают за границу. Что надо Джинни на его листке бумаги? Гарри всегда смотрел на девочек, как на потенциальных друзей. Он никогда не осудит друга. Он принадлежит своим друзьям. Он должен всегда и все им рассказывать, быть в курсе их дел, и если что-то скроет - то будет виноват. Так и с женщинами. Это то, чего хотел Снейп? Или нет? Когда он невольно обижал женщину, ему было очень паршиво. Сначала он обижал женщину - а потом она теряла к нему интерес. И сама переставала его интересовать. Как Джоу. И он вообще оставался без женщины. Это то, к чему ведет Снейп?..
Профессор Северус Снейп следил за бликами свечей в волосах Минервы Макгонагалл. Она почти час уточняла диагноз по скрупулезно изложенным симптомам, и теперь строчила для больничного крыла рецептуру. Пока пламя золотило ее уверенные, техничные, выбеленные временем руки - он думал о своем.
Его никогда не утруждала техника. Но страстям и эмоциям, вызываемым техникой, он знал точную меру: она была невысока. Так же как страстям, вызванным Судьбоносной Информацией. Во имя причастности к великой тайне или к великому рычагу люди способны на ужасные, необыкновенные вещи. Но отчетливый мотив их действий - гордыня, власть, самолюбование и еще раз гордыня.
Это подмена мотива обесценивала всю необыкновенность поступков. Невеликая цена - невеликая и ценность. Логично.
Великая ценность - у точного броска копья судьбы. Но верно направить его может только бескорыстная рука. Очень грубо говоря - рука избранника.
Бросок из состояния ненависти - это несерьезно.
Но с чего он взял, что упивающийся Смертью, которого никогда не любили на уровне его собственных представлений об этом, сможет передать или внушить напряжение любви? С чего он взял, что сможет пробить свою темень, свою метку, свою принадлежность другому лагерю, полное к себе недоверие, и вырваться из проклятого круга? Кто он такой?
Это дело для великого мастера трансмутаций или для подданных феникса. Возможно, это дело для врачевателя. В его же составе - пробой.
Ноет сердце. Прямо в душу смотрят зеленые, вопрошающие глаза. Глаза человека, не привыкшего бороться за любовь.
Неужели у меня были такие же?...
- Гарри, это тебя так факультатив прихватил? - подсела Джинни, как бы случайно наступив Поттерту на ногу под столом. - Может быть, я дам тебе что-нибудь списать?.. А то мне скучно!
Джинни была уютна и весела. Поэтому Гарри, у которого уже десять минут в голове не было ни одной мысли (даже на фальшивый перечень), честно сказал:
- Слушай, мне надо тебя кое о чем спросить. Ты не можешь... как бы перечислить вещи, которых от меня ждешь? Ну, то есть не вещи, а как бы сформулировать потребности... некие требования ко мне?
...По мере того, как Поттер говорил, лицо Джинни делалось все более жестким, пока не вытянулось из девичьей мордочки-сердечка в выцветший овал будущей мегеры. Гарри испугался. Даже отшатнулся. Джинни встала.
- Я ничего не жду от тебя, подонок, заруби на носу, - тихо сказала она. - Если ты не в состоянии быть человеком... когда к тебе относятся по-человечески... тогда сиди и вылизывай свои отчеты перед Снейпом.
- Спасибо, Джинни, - сказал Гарри.
...К концу вечера основной мыслью его эссе все еще являлось:
«В сексуальном обломе женщины всегда виноват я, потому что должен играть активную, ведущую роль».
Профессор Снейп встретил ночь в Хемпстед Хит. В густой зеленой дымке, на валуне, без малейшего стеснения он пил из горла местный виски. Каждый глоток вызывал неприличные ассоциации, а заросли бузины казались полны мантий-невидимок. Он думал о ходах ва-банк и мире без границ.
Гарри Поттер встретил ночь в своей школьной кровати, на закрытом пологе которой плясали тени оконных решеток. Он думал о счастье отдаваться без остатка, и чтобы все были сыты. Хоть когда-нибудь. И оставили бы его в покое. И о лице профессора Снейпа. Того уже давно ничто не волнует. Неужели и у Гарри будет такое же?..
Профессор Снейп проснулся с ощущением покоя. У него не болела ни одна кость, и было ясно в голове. Потому что если вести нормальную жизнь - то есть пить, нарушать въевшийся за годы график, шляться после полуночи, поздно ложиться и заниматься противоестественным сексом на непригодных предметах - можно поправить любое здоровье.
Гарри Поттер проснулся с ощущением непоправимого горя. Он понял, что всю ночь желал спросить что-то важное у профессора Снейпа, ощущал его тепловые следы в коридорах и классах, словно он все еще здесь, желал его голой горячей кожи, его самого и сокрушительного чувства равенства между ними, но почему-то думал, что все это относится к Джинни. У него горел лоб, в теле поселилась болезненное томление, ломило все суставы после вчерашнего опуса, а перед глазами плыла неподобающая картина: он и профессор Снейп меняются местами.
К завтраку Гарри узнал, что заболел. Потому что к этому времени три человека спросили, не нужна ли ему медицинская помощь.
* * *
День прошел в суете, тумане и бреду. Из-за того, что собственное тело вдруг стало Гарри Поттеру куда интереснее практикума по ЗОТС, Гриффиндор потерял пятьдесят баллов. Впрочем, привыкшие к несправедливости студенты смогли пережить это почти без печали.
В семь часов вечера Гарри постучал в дверь профессора зелий, и после внятного «Войдите!» зашел внутрь.
Снейп сидел за низким столиком с разнообразными колбами всех цветов радуги спиной к двери, и чинил перо.
Это была ни с чем несообразная, домашняя картина. Сколько Гарри помнил себя, профессор не поворачивался спиной даже к Альбусу Дамблдору.
- Вы написали, что я просил? - спросил Снейп, не оборачиваясь.
- Нет, - ответил Гарри и уронил сумку. - Я... мне надо еще подумать.
- То есть окклюменцией заниматься вы не намерены? - сказал Снейп без обычного раздражения, констатируя факт.
- Как хотите, - подобрался Гарри ближе, теребя галстук. От профессорских волос шел едкий запах чайного дерева.
Снейп взглянул на него через плечо, отложил перо и встал. Гарри перебрался нервными пальцами с галстука на рукав чужой мантии, и теперь машинально теребил его.
- Поттер, чем вы вчера занимались? - отступил Снейп. Его длинный рукав вытянулся, оставшись в пальцах Гарри. Гарри придвинулся. Черный косой треугольник провис. Снейп развернулся и пошел вглубь, за глухую портьеру. Гарри, не выпуская хвоста, пошел за ним.
За портьерой стояла профессорская кровать, когда-то принадлежавшая Регулусу Блэку, и видавшая виды тумба, залитая свечным воском.
Профессор Снейп сел на сбитое покрывало, ссутулился и вытянул ноги. Гарри плюхнулся рядом.
- Давайте поговорим о ваших затруднениях, Поттер, - сказал Снейп. - Может быть, вы чувствуете себя виновным прямо сейчас? - он нехорошо ухмыльнулся. Поттер скользнул глазами по его губам, опаленным ресницам, приподнятой брови - прокашлялся и сказал:
- Н-нет. Ничего подобного.
- Когда я смогу увидеть вашу гениальную работу?
- Я... работаю, - Гарри потянулся к мантии Снейпа и опасливо расстегнул верхний крючок.
- Ну... работайте! - поднял глаза к потолку Снейп с видимым безразличием. Уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку. Гарри осмелел.
Казалось, действия Поттера, похожие на ходку разведчика вглубь вражеских территорий, не вызывают в Снейпе никаких эмоций. Даже критики. Это было ни с чем не сообразно. Если бы ему хотелось быть раздетым - он должен был как-то...
...В этот момент Снейп, едва шевельнувшись, выскользнул из ботинок и резко развернулся вдоль своего ложа - черного, как школьная мантия. Широкой дугой взметнулись и опали длинные углы рукавов. Один попал Гарри по щеке. Потянувшийся вперед Поттер уперся в согнутое колено. Где-то впереди мерещились порочные, недоступные губы, полные скепсиса. Гарри забрался с ногами на кровать. Стукнулись об пол сброшенные кроссовки. Колено въехало между поттеровых бедер и слегка опустилось. Руки Гарри легли на карманы профессорских брюк.
Под раскрытым сюртуком клубилась черная, глухо застегнутая рубашка.
Непривычный беспорядок в профессорской одежде был почти кричащим, и крайне возбуждал.
Поттер поддел ткань пальцами - и скользул руками внутрь. Его ладони казались ему горячими и ненасытными. Ребра под пальцами были точно такими же. Гарри прикусил губу и поехал руками вперед, с каждым дюймом теряя голову. Пока не уперся в ключицы. Более всего он теперь хотел избавиться от собственной рубахи и лечь на это животом.
- Вам нравится то, что происходит? - индифферентно спросил профессор Снейп.
- М-мм, - сказал Гарри, рванувшись было назад, словно его застали за непотребством (а чем это, в сущности, являлось?!) Запутался в чужой рубашке, нога декана дернулась, задев пах, Гарри утратил остатки разума и рухнул лицом в район профессорской диафрагмы.
Поза его была, видимо, не просто ужасна, задом вверх, а вызывающа. Потому что Снейп засмеялся, опустил коленку и расслабился.
Гарри поднял голову и пополз вперед.
Это было восхитительное ощущение.
По дороге он сумел задрать деканскую рубаху подбородком, и немного расстегнуть свою.
В конце пути его встретили глаза, полные потустороннего сочувствия.
- Раздевайтесь, Поттер, - вздохнул декан, ощупывая матерчатый хомут на своей шее.
Пока Гарри вылезал из мантии и снимал через голову рубаху, а потом выпрастывался из брюк, декан освободился от хомута и каким-то змеиным образом изменил свое положение.
Через две минуты Гарри упал между его колен и впечатался в распростертую под ним плоть, лег на нее щекой, обхватил руками. В глубине грудной клетки еле слышно, как из огромной дали, красными всполохами пульсировал метроном. Сердце ненавистного профессора Снейпа. Словно колеса Хогвартс-экспресса, идущего за сотню миль через туннель. Своего сердца Гарри не слышал. Потому что в этот момент он понял, что попал под колеса.
* * *
О том, что с ним произошло потом, Гарри Поттер никогда не упоминал.
Гигантский магнит притянул его к человеку без имени и рода определенных занятий, и все границы разом расплылись. Его тело, так развлекавшее его накануне, предало его в самый неподходящий момент. Оно растворилось. Но возможно, с телом было все в порядке, а расплылась у Гарри голова.
Проклятая легилименция.
В кратких, скульптурных фрагментах, сохраненных зрительной памятью, он обнаруживал себя опрокинутым на спину, а на своей груди - твердый подбородок. Внимательные черные глаза смотрят близко, глубоко, пока над головой шуршат огромными листьями вязы Годриковой Лощины. Тьма перед глазами - и сквозь черные простыни летят навстречу рождественские огни, фары, кладбищенские факелы, чужая рука фиксирует загривок. Его пронзают зрительными образами. Его порабощают ими, и он захлебывается с непривычки.
Но отчего из него самого хлещет одна долгая судебная процедура?.. Не над ним, над Другим. Потому что Другой помогает, вынимает все без остатка?..
...Ты всегда, с самого начала, был передо мной виноват! Я вырасту и буду судить тебя за все, что ты сделал мне и моим друзьям! И своим друзьям тоже, потому что я стану аврором, и мы оба это знаем. Я не буду понимать, виноват ты или нет, на деле. Тяжелая кожаная папка «Дела» хлопает на стальную столешницу. Звенит цепь, которой ты прикован к свинцовому сиденью. Выглядывают из папки желтые, обветшалые уголки страниц, это еще с процесса 81 года, а новые подшиты снизу. Я должен это делать, но ведь напротив - ты, как я могу быть объективным?
...Тебе не нужно быть объективным, Поттер, это невозможно. Я буду виновен по закону. И ты будешь совершенно необъективен со мной по Закону другому.
...Вы это заранее спланировали, да?.. Зачем? Ведь я уже простил вас. Я... был с вами. Недолго. Но так... ярко!
...А отчего, Поттер, это было так недолго?.. Хотя и ярко?
...И вам еще смешно!
...Конечно, над боггартами положено смеяться. Сейчас они покажут тебе, как ты вытряхиваешь из меня правду вручную. Ты с очевидностью сорвешься. Чтобы поддержать в аврорате свой авторитет. А если нет - я буду тебя презирать. Что хуже?..
...Прекратите!
Лицо в крови, спутанные волосы падают на невинную, безжалостную улыбку. Цепь гремит ритмично, как метроном. Палочка вибрирует напротив его напряженного горла. Белые пальцы впились в край стального стола.
...И что мне сделать, чтобы не было этого... кошмара? Что и когда я сделал не так?..
...Я, Поттер, не сказал этого ни Аврорату, ни Визенгамоту. И, конечно, не скажу этого тебе.
...Вы хотите, чтобы я вас приговорил и убил. Чтобы это сделал я? Чтобы я был на это способен?
Блеск тусклых наручников отвлекает. Скрещенные запястья поднимаются, убирая волосы с глаз. Какие у вас тонкие руки... сэр. Как тепло они скользят по моей груди. Зачем я вижу их в оковах?
...Подумайте, Поттер, что вы еще решили себе запретить? И когда?
...При чем тут мои запреты?..
...На что мне еще пойти, Поттер, чтобы ты хоть раз в жизни обошелся без шпаргалки?..
...Я не хочу вас судить!
...Я не хотел умирать.
...Я не хочу вас убивать!
...Однако, Гарри, ты так и не сказал, что хочешь, чтобы я жил. Ты просто простил меня.
...Как мне вас... освободить?
...Где твоя заявленная власть над смертью и та сила, что одним жестом поднимает из мертвых или вгоняет в гроб?
...О чем вас спрашивали авроры?
...Протоколы допросов у тебя. Я вижу, как они трепещут под переплетом...
...Не хочу их читать.
...Страшно осознавать, отчего ко мне прислали именно тебя?..
...Ну - вы же знаете нечто важное, и никому не говорите!
...Конечно, Поттер. Тебе осталось лишь спросить.
...Скажите мне про... как создаются хоркруксы?
...неверно.
...а где...
...неверно!
...как нам...
...неверно.
...скажите мне...
...прощай, прощай, прощай.
...Нет, не сейчас!
Светлая шея запрокидывается далеко, словно выскальзывая из гарриных объятий, а с ней из-под его рук выдвигается остальное, огромная змея ползет вперед, охватывает его кольцами, фиксирует хвостом, и это не страшно, а так гармонично, прекрасно, словно защитный живой кокон. Прямо в душу смотрят неподвижные змеиные глаза. Что ты знаешь о смерти? Что ты знаешь о плате? О материи, из которой соткана судьба, и о цене, которая назначена за бросок копья? Что ты знаешь о волшебстве? Что ты знаешь о силе? О смысле боли? О том, как теряют себя? И о том, как следует это делать? С далеких девонширских болот поднимается пар, сверкает под торфом давно потерянный, острый копейный наконечник, падают в осоку сиротские слезы, красные ягоды в инее терпки, как капли крови, до наших замков далеко, и туман скрывает чужие грехи, проплывая над аллеями. Ты можешь всю жизнь провести в исследованиях вражеских территорий, потому что теперь все можно, а вражда - это так утомительно. Даже когда я вижу тебя с другими - в твоем воображении - я не могу ни гневаться, ни удивляться. Мне жаль тебя.
...Я хочу всю жизнь провести в исследованиях вражеских территорий, сэр, потому что теперь все можно, а вражда - это так утомительно. Так утомительно! Даже когда я вижу вас с другими - в вашей памяти - я не могу ни ревновать, ни изумляться. Мне давно не жаль вас.
Я с самого начала знал, что Волдеморт вам не враг. Вы стоите к нему слишком близко. Вы трогаете его без отвращения. Вы его развлекаете?.. Вы его обманываете? Он из-за вас так доволен?.. Я никогда не верил, что вы хотите от него избавиться. Почему он наклоняется над вами, когда вы харкаете кровью? Исследует разрушения? Любопытствует, когда вы начнете делать то, что он хочет? Интересуется, сколько вам осталось?.. Изучает, что именно вы предпочитаете?.. Каким небрежным и равнодушным вы его показываете мне... Каким небрежным вы бываете сами... Я знаю, что он не человек... Вы видите его слабость...Вы не ненавидите его, как я... Вы растворяете его, как и меня...
Я легко приму, что он вам не нужен. Особенно сейчас, когда вы - реальнее, чем он. Не понимаю только, как он это допустил.
Нечем крыть? Или вы влезли в него так же глубоко, как в меня?
И я не хочу ничего знать про этот ошейник!.. Почему - теперь?! В такой... неподходящий момент?! Чтобы я понял, как это делают взрослые, опытные люди?? Вот ЭТИ люди?!
- В чем дело, Поттер? - пробормотал Снейп, отрывая от своего горла руку Гарри. - Решили меня придушить?.. Сожалеете о потерянной девственности?
- Нет. Ничего, - сказал Поттер мрачно. Ребра ходили ходуном. Горячее бедро под ногой напряглось, взывая к продолжению.
- Желаете перейти к менее популярным ласкам?.. Попробовать связывание?..
- Да причем тут! - вспыхнул Гарри. У него не укладывалось в голове, как можно чувствовать одно, и говорить о совершенно другом. Чувство юмора у декана Слизерина было очень сильным и давно вышло за границы обычного злословия. - Я... как угодно, сэр. А... вы что желаете?
- Я желал бы знать, как вы переживаете происходящее.
- Мне... трудно, - честно сказал Гарри. - Я... натурал.
- Я знаю, - елейно согласился Снейп. - Я тоже.
И убрал руки с гарриной спины.
Гарри почувствовал себя подонком.
Лицо декана стало столь же потусторонним, как в самом начале. Но гораздо, гораздо более красивым! Может быть потому, что его сжирал некий внутренний огонь.
При этом мысль о связывании успела заселить мозг Поттера и овладеть воображением. Подонство свое Гарри ощутил вдвойне. Темная сторона силы властно заявляла свои права. Все, что Гарри хотел, пока думал, как ему трудно - было грязным и непоправимым. Наверное, Снейп прав. И Гарри хочет, очень хочет зафиксировать старого врага в самой распутной позе, чтобы перед глазами был человек-без-свойств, человек-орган, человек-возмездие, тюремщик-в-тюрьме. Я опасен, сэр - вам разве не говорили?.. Вы же хотите в этом убедиться?.. Он думал об этом еще на третьем курсе. И на четвертом. На пятом он видел сон... Сладкая отрава этих старых мыслей была его утешением в черный час унижений. Безымянный партнер - безгласный партнер. Снейп не будет особенно сопротивляться, высокомерное фырканье - это просто поза, он к этому готов, и это было самым главным, самым вдохновляющим!.. Кто угодно уже наверняка проделывал с ним такое, а про Сами-Знаете-Кого и речи нет! Он же специально толкает меня к этому!
...Темная сторона силы - которую Гарри прятал от себя с самого рожденья, скрывал от друзей и родственников матери, от проницательного Дамблдора, от учителей и подозрительных газетчиков, и даже от сами-знаете-кого - темная сторона развернулась, как скатанный занавес, и поползла на свет.
Нагое тело под ним пахло тленом и похотью.
Удачно! Все в моей власти.
Пара империусов была бы крайне уместна!
- Я дал вам над собой неограниченную власть, - тихо произнес Снейп. - И ничего определенного от вас не жду. Кроме свободы.
...Я не цензор, Поттер.
- Свободы в каком смысле? - шепотом спросил Гарри, пожирая глазами бледное лицо.
- В любом из доступных вашему пониманию.
- Я... - охрип Поттер. - Можно, я вас свяжу?
Профессор Снейп прикрыл глаза. Потом скрестил руки и, убрав со лба волосы, равнодушно протянул их вперед. Жест был плавный, но оттого еще более узнаваемым. Воображаемая картина наливалась реальностью на глазах. Это было чересчур. Во рту у Гарри совершено пересохло.
Скрещенные руки замерли на миг. И плавно опустились рядом с Гарриным коленом.
...Ты подонок, Поттер, и никак не примиришься с этим.
...Чего вы хотите?
...Это не тот вопрос.
Бьет в нос кладбищенская сырость и перегной.
Медленно заливает простыни кровь из разбитого рта и обрубка руки. Проламывается истлевшая грудная клетка. Пока дрожащие пальцы вяжут из галстука петлю, уползает в могильную траву белая, слепая змея.
...Пожалуйста!.. Прекратите!
...Тогда закрой свое сознание Поттер. Закрой его от меня.
...Но я не могу! Я никогда не хотел ничего подобного!.. Это Вы! Вы этого жаждете!
...Неумелая ложь. Ты хочешь меня в свое полное подчинение, но не представляешь, что будешь с этим делать. Разве что - уничтожить... И скрыть в земле...
Руки - реальные, а не воображаемые - резко расходятся в стороны, одним мучительным броском. Выгибается навстречу спина. Я полностью открыт перед тобой, Поттер. Потому, что я могу себе это позволить.
Гарри закрыл лицо руками, отбросив удавку. Он... его никогда не простят. Как можно было желать поработить то, что и так к его услугам? То, что по доброй воле скользит к своему пределу?..
Теплые ладони ложатся на его бедра и передвигают их в самое ужасное, восхитительное положение. В положение, которое лишало Гарри воли к сопротивлению. За это умение он Снейпа ненавидел. Всегда.
Он ненавидел Снейпа за верную, старую догадку: самое огромное наслаждение Гарри сможет получить именно от него.
И за то, что ему самому - непрощенному - это наслаждение покажется вдвойне острым.
Он ненавидит себя за то, что глотает это наслаждение открытым ртом, затрудненным дыханием, без малейшего стыда.
За то, что Гарри сам теперь - в рабстве.
...Я знаю, профессор, что вы здесь со мной по двум причинам: кормите свой амулет и получаете удовольствие от легилименции. Честно говоря, я всегда знал, что просто заняться сексом с вами невозможно. Даже когда понял, что хочу.
- Легилименция, Поттер, - произнес профессор Снейп вслух, - делает людей совершенно честными. Либо с самого начала, либо к концу.
- К концу? - прошептал Гарри. - Изволите двусмысленно шутить?
- Изволите скользко интерпретировать?
* * *
В следующий миг Гарри накрыла чернота. Ни с чем несообразная, пустая. Безобразная чернота полной покинутости.
Его сознание разом опустело.
Жаркий пульс не спасал положения, увеличивая печаль.
Из черноты медленно выплыло напрягшееся тело профессора Снейпа с раскинутыми в стороны руками, сведенным плечом и огромными пустыми глазами, смотрящими на стык потолка и стены.
- Что?! - спросил Гарри, замирая, застывая.
- Так, Поттер, - глухим менторским тоном произнес Снейп, рассматривая нечто за гарриной спиной. - Продолжаем. Это вызов. Не прерывайся.
- Какой вызов? - припал к снейповой груди Гарри, как хищник к земле.
- Сам-знаешь-какой! - зло прошипел Снейп. - И сегодня мне угодно его проиметь. В прямом смысле слова!
- А... что вам будет?
- Желаешь немедленно уйти?
- Н-нет...
- Мне - ничего не будет, Поттер, - Снейп согнул колено и резко передвинул Гарри в более удобное для себя положение, - Я и сейчас... на задании.
...Кое-кто утрется, и я потом с нескрываемым наслаждением объясню причину... Даже покажу картинки.
...Вернитесь ко мне... Я должен понять нечто важное... Самое важное.
...Нет. Потому что теперь из меня на тебя будет смотреть ОН.
...Пожалуйста!
...Даже не заикайся.
...Северус. - Гарри провел ладонью по откинутой деканской руке и задержался на черной, изменяющей очертания отметине. На его лбу сошлись брови. Сознание было опустошено и полно обычным мальчишеским барахлом: вот бы кто меня увидел - не поверил. Круто потрахался. Скоро тренировка... Как поговорить с Джинни? Хорошо бы мы с ней смотрелись на афише «Пушек Педдл»! Куда поехать летом? Надо сделать здесь ремонт. Заведу сексодром побольше. Старый мотоцикл Сириуса еще можно починить... Послезавтра чертова контрольная... Надо подучить с Гермионой чары... Ужасно хочется есть!
- Заканчивайте, Поттер! - прошептал Снейп, сцепив зубы, и сжал поттеров член. - К несчастью, мне настоятельно советуют променять пастораль на бег по пересеченной местности.
- Вы... так вы пойдете?!
- Нет. Но лимит удовольствия на сегодня исчерпан.
...Через три минуты Гарри рухнул влажным лбом на простыни. От белой снейповой руки шел холод и еле уловимый запах чернозема.
...Пожалуйста, никогда не умирайте, сэр... Пожалуйста, умрите скорее. Мгновенно. Без моего участия. Я чуть не отдал вам душу, а вы - вы никогда не будете хозяином своей!.. Вы... ненадежны!
- Что с вами, Поттер? - насмешливый голос отрезвлял.
- Можно я сделаю кое-что?
- Еще осталось что-то, для чего требуется разрешение, мистер Поттер?
- Вы вчера поцеловали мой шрам...
- Неужели? - искренне удивился Снейп.
- Да, и я хочу... - Гарри пополз прямо к метке, облизывая губы. - Я хочу ее...
Выражение лица профессора Снейпа стало горьким. Он сдвинул брови и отвернулся. К счастью, Гарри ничего не замечал.
Он впился в метку губами, языком, все своим существом. Словно высасывал яд.
- Давайте, Поттер, - пробормотал Снейп совершенно беззвучно. - Вдруг да рассосется...
Через десять минут метка перестала наливаться гнилью и чернью, мерцать и призывать к исполнению долга. Она уплотнилась и выхолостилась, как обычная татуировка.
Золотой закатный луч коснулся внутренней стороны век. Гарри лежал в полузабытьи, и мог так пролежать целое столетие. Без сожаления. Без стыда. Без исполнения долга.
Заслуженный, неотторгаемый покой. Конец опустошения.
...Спи, Гарри. Все кончилось. Это так просто - променять старые клятвы, достоинство и уверенность в завтрашнем дне на одну ослепительную реальность без гарантии. Где-то высоко в башне чистит перья Фоукс, звенят волшебные вращающиеся сферы, качаются латунные весы, бьются между стекол майские шмели, наливается соками земля под пологом тумана. Где-то далеко носятся по траве сытые оборотни, прячутся по карманам мародерские карты, льется в чашки чай, засахариваются лимоны, плетут дубовые венки кентавры, покрываются росой листья дремлющей ивы. Никогда у меня не было этого огромного и заранее искупленного мира. И даже если его никогда не будет, я слышу и ощущаю его в эту минуту. Я знаю, как проста и доступна таинственная сила, которой все по плечу.
Нужно только один-единственный раз во имя нее пойти до конца, до самого конца. Нельзя сворачивать с полдороги.
Теперь обманутый владыка может убивать меня. В любой момент. Я совершенно ему не верен.
Я был с тобой.
Я ни о чем не жалею.
Потому что ТЫ сможешь одолеть его, не поднимая оружия.
С этого момента.
И я закрою тебя в любом бою.
...Какой-то час, прошедший после этого, профессор Снейп думал, что Гарри догадается и - позор, позор! - он этого хотел.
Нет. Конечно, нет.
___________________* * *___________________
- А... где профессор Снейп? - спросил Гарри, оглядев штаб Ордена Феникса после того, как спустился сверху. Дверь в профессорскую каморку была заперта, и все сроки ожидания вышли.
- Не знаю, Гарри, - ответил Люпин, повернувшись от очага, где что-то булькало. - Я думал, ты знаешь!
- Нет, но у нас как бы встреча, - Гарри прошел и сел за стол. Напротив него сидела Тонкс и изучала телефонный справочник. - Просто... я должен понять, ждать мне или уже нет. Я думал, вы в курсе.
- Он ушел ночью, - сказала Тонкс, переворачивая страницу, и подняла на Гарри свои лучистые глаза. В свете майских сумерек они казались выцветшими.
Гарри прилип к этому странному взгляду и тут же увидел, как голая Тонкс, завернутая в мятую простыню, шарит впотьмах по кухонным ящикам в поисках какого-то снадобья, в поисках зачаточного зелья, ну ни черта себе, падает ваза с печеньем, салфетка зацепилась, босые ноги Тонкс пробираются между осколками, а по лестнице спускается Снейп. «Простите», - говорит Тонкс, - «Голова разболелась». «Можете больше не сдерживаться», - отвечает злой Снейп, - «И впредь я просил бы вас заранее предупреждать меня о ваших игрищах». «Я не знала, что вам слышно», - смеется Тонкс, скрываясь за дверью.
- Что, Гарри? - вздрагивает Тонкс, потирая висок. - Я плохо выгляжу?
- А... Нет, тебе идет мигрень, - говорит Гарри.
- Да ладно! - отшучивается Тонкс. - Это просто влажность... или погода.
- Вот! - сказал Люпин, водрузив на стол котелок. - Давайте, ребята! Пока Молли все не забраковала.
- Спасибо! - сказал Гарри. - Я тут подумал... Ведь все люди, которые кого-то убили, - он придвинул к себе котелок, словно рассуждал о команде болельщиков в последнем матче, - имеют разделенную душу. То есть, это ведь правда, что когда кого-то убиваешь - душа трескается?.. Говорят, у убийц вся душа в шрамах. Да? - Зеленые глаза уставились прямо в лицо Люпина.
- Ну, - тот кинул взгляд на Тонкс и помрачнел. - Неподходящее, кончено, ты время выбрал для разговора...
- Но вы же преподавали защиту и знаете!
- Да, можно так сказать, Гарри, - сдался Люпин.
- Ты имеешь в виду Снейпа? - спросила Тонкс, пробуя люпиново варево. - Как вкусно!
- Ну, вы же все кого-то убили, - бестактно ответил Гарри, зачерпывая массу из котла куском хлеба. - То есть, я не только Снейпа имел в виду.
- Существуют разные смерти и разные поводы для убийств, Гарри, - положил руки на стол Люпин. - Ты ведь и сам знаешь. Убийство в случае самооброны, по нелепости или на войне трудно считать тем убийством, от которого разделяется душа! Да, мы все убивали, это была необходимость или неосознанная глупость...
- Я, когда убью Волдеморта, тоже разделю свою душу, да? - Гарри осторожно положил перед собой надкусанный ломоть. - Я знаю, что это военная необходимость и все такое, но я же собираюсь убить его осознанно, специально. Только ответьте честно.
- Хорошо, Гарри, - нагнул голову Люпин. - Дорогая, ты не принесешь мне табаку? Я, кажется, оставил его на втором этаже вместе с трубкой... Ну, и если там нет, посмотри у себя... Да, Гарри, - проводил он глазами Тонкс. - Что ж, каков вопрос, таков ответ... Твоя душа действительно разделится на две части. Между ними пройдет трещина. Но обе эти части будут живы в тебе, и с течением времени трещина затянется. Твоя душа снова будет целой, на ней просто останется шрам. В этом месте ты потеряешь чувствительность, как бывает с коленкой, если очень много раз падать на нее и обдирать до крови. Но это не значит, что твоя душа будет неполноценной или искалеченной, как и та самая зажившая коленка. Ты не потеряешь человеческий облик. Просто... ты будешь меньше плакать. Вот и все.
- Спасибо, - опустил глаза Гарри. - А почему мне никогда ничего про это не говорили? Это же... Это же то самое, что сказал Дамблдор Малфою перед смертью!
- Прости?.. - еще ниже нагнулся Люпин.
- Нет, не важно. То есть... я хотел сказать, что убивать страшно только в первый раз, и лучше, когда это делают те, кто уже... меньше плачет. Да?
- Да, Гарри. К несчастью, мы не всегда можем на это рассчитывать.
- А... если душа уже разделилась, потому что кто-то убит - как затолкать ее в хоркрукс? То есть, мне просто это важно.
- Конечно, Гарри, - улыбнулся Люпин напряженно, - я и мысли не допускаю, что после всего ты собираешься делать себе хоркрукс... Видишь ли, это утраченная информация. Но как бы то ни было, она из области очень Темных Искусств. Не думаю, что даже Снейп знает это.
Гарри посмотрел Люпину в глаза и прочитал там только седые лунные равнины. Дымная завеса опустилась на них, выкидывая Гарри обратно, на кухню. Вот значит как! Ну ладно.
- Ну да, мне говорили, - прочистил он горло и осмотрелся по сторонам, словно его попытка вскрыть череп Люпина была непреднамеренной и спонтанной, и сам он вовсе ее не заметил. - Просто я подумал... если все утрачено, и никто точно ничего не знает, то почему после разрушения хоркрукса часть души должна непременно погибнуть? Отчего мы в этом уверены?.. Ведь человек не может совсем уничтожить чью-то душу, разве нет? Я же видел душу Седрика и своих родителей, а их убил сам Волдморт. Я хочу сказать, что душа как бы просто выходит наружу после смерти человека. А вдруг... вдруг ее часть будет стремиться присоединиться к целому? И там прирасти, пока ее снова не затолкали во что-то?
- Ты хочешь спросить меня, не возвращаем ли мы Сам-Знаешь-Кому части его души, уничтожая его хоркруксы?
- Да, вроде того. Мне кажется, поэтому он и не заметил, что какие-то части его души уничтожены. Потому что они не уничтожены, а снова в нем. Оттого он и сделался сильнее. Не в смысле магической силы, а... в смысле эмоций там, психически. И вообще.
- Хм, - распрямился Люпин и посмотрел в окно. - Это... возможно. Да. Но разве это меняет наше положение? Чтобы Сам-Знаешь-Кто не возвращался постоянно, надо уничтожить его хоркруксы, а потом убить нашего врага. С целой душой или нет. Все это никак не меняет дела.
- Ну... да, - согласился Гарри. - Спасибо за откровенность.
- О! - резко вскочил Люпин, - а вот и мой табак!
- Уже поздно, - сказала Тонкс, задевая плечом висящий на гвозде дуршлаг. - То есть, Гарри! Я хочу сказать, что Снейп уже не придет, видимо, так что оставайся просто так! Скоро придет Артур а, может быть, и Джинни!
- А он точно вам ничего не говорил? - с фальшивой веселостью схватил бутерброд Гарри, проигнорировав наживку с Джинни. - Даже накануне? Вы же тут чай наверное по утрам пьете или вроде того. Может, его, ну... вызвали?
Люпин переглянулся с Тонкс и тоже прокашлялся.
- Гарри, - сказал он, накрыв его руку своей. - Как бы мы не относились к Снейпу, он делает общее дело. И если он отсутствует - у этого, кончено, есть причина. Мы только что об этом говорили... - он поймал гаррин взгляд и заговорщицки скосил глаза. - На твоем месте я не стал бы ничего бояться. У Снейпа теперь... хорошая репутация. ТАМ.
- Я не боюсь, - вырвал Гарри руку. - Просто... я вообще с ним на эту тему не разговаривал, и подумал, что если что - я уже и не поговорю... Просто он учит меня окклюменции, и это будет понятно, если Волдеморт снова попытается... И тогда он догадается, что Снейп работает против него. И... получится, что в этом виноват я. И... после Сириуса и директора это будет... это будет... - Гарри запустил руку в волосы и резко придвинул к себе сахарницу.
- Я понял, Гарри, что Снейп чему-то тебя научил, - кивнул головой Люпин и поднял голову к Тонкс. Та положила на стол кисет и приобняла Ремуса за плечи. - Это очень хорошо, знаешь, я всегда знал, что у тебя получится! - похлопал он ее по руке. - Но его собственный уровень, говорят, так высок, что никто и никогда не дознается у него правды. - Люпин поднял палец: - Так что лучше будь осторожен сам. Ну... на всякий случай. И не волнуйся попусту. И, действительно, давайте просто пить чай.
* * *
В половине шестого утра, когда за окнами едва посветлело, Северус Снейп, держась за стену, проковылял в кухню дома 12 на площади Гриммо.
В восемь часов утра его застал там Ремус Люпин. В заплатанных штанах и серой фуфайке, протирая глаза, Люпин сомнамбулически двигался к очагу варить кофе. Мятое лицо Люпина источало покой и умиротворение, к волосам прилипло белое перо. В дверях он зевнул, и едва не вывихнул челюсть, заметив чернильную фигуру, сидевшую на фоне окна с бутылкой виски в руках.
- Привет! - сказал Люпин не очень любезно. - Где ты был?
- В борделе! - ответил Снейп и сделал большой глоток.
- Да? - лениво изумился Люпин, нащупывая джезву. Под ложечкой меж тем нехорошо, тревожно засосало. - И как оно?
- Паршиво, - скупо резюмировал Снейп. - Кофейный порошок в воде не перемешивают. Впрочем, виски лучше.
- Ага, - кивнул своим мыслям Люпин, разводя огонь и борясь с желанием приклеиться к Снейпу глазами. Выглядел тот ужасно, словно вылез из-под грязного пресса, но это только подстегивало воображение. - Вот как... Просто, видишь ли, Гарри очень волновался, не изрезали ли тебя на куски. И я как бы хотел тебя попросить впредь... если это не стоит тебе титанических усилий... потрудись оставлять информацию о том, где ты и что с тобой.
- А вы тут, значит, провели познавательный вечер с Поттером? - отпил Снейп и поставил бутылку на подоконник. Двигался он рывками от медлительной плавности до резких выбросов, сопровождаемых стуком стекла. - Надеюсь, ты его утешил!
- Да, утешил, - убавил огонь Люпин и водрузил джезву. Потом, наконец, впился в Снейпа глазами. - Но знаешь, что меня настораживает? Я думаю, Гарри слишком много о тебе думает. И говорит.
- Эка невидаль! - хмыкнул Снейп. - После смерти директора он вообще ни о чем другом думать не мог! Так что это, можно сказать, вредная, но старая привычка... - Снейп откинул назад голову и поводил ей вправо-влево, хрустнули хрящи. - Сродни сезонной аллергии, - продолжил он, подцепив затылок рукой, но переусердствовал и ткнулся в свою мантию подбородком, - которая все не проходит.
- Северус?.. - присмотрелся Люпин. - Ты пьян?
- Какое тебе дело? - огрызнулся Снейп, потирая шею. - Вари свою бурду для Тонкс, не забудь поднос в цветочек.
Люпин пожал плечами. «Это чертова подвеска», - повторил себе он. - «Чертова подвеска. Нельзя ей поддаваться!» Снейп неспешно встал. Покачнулся и упал на стул.
- Ты в порядке? - дежурно спросил Люпин.
- Нет, - ответил Снейп и снова взялся за бутылку. - А помнишь Маркуса Флинта, Люпин?.. Я сегодня видел его...
- В борделе? - оживился Люпин. «Думай про Тонкс!» - напомнил он себе
- Можно так сказать... - Снейп снова закинул голову, смакуя виски, или, напротив, помогая ему проскочить внутрь. - Одним словом, там. Поганая у него ситуация, - он отставил бутыль, и отодвинул ее подальше. Бутылка проехала пять дюймов по некрашеной древесине. - Не понимаю, что заставляет людей цепляться за жизнь, если у них нет никакой особой цели. Я бы давно... но нет. Надо блюсти контракты до последнего... А, к черту!
Люпин смотрел мимо котлов, машинально покачивая деревянную ручку, и боролся с аритмией. За окном висела сиреневая дымка. Голубела сквозь двойное бутылочное стекло.
- Извини, - наконец сказал он как можно более блекло, - я не знал... И что теперь? В смысле, ты собираешься что-то предпринять?.. Мы могли бы обсудить это.
- Ничего, - сказал Снейп. - Он сдохнет. Аминь.
- Послушай, - развернулся Люпин, сердце гневно билось у самого горла. - Ты зря думаешь, что все это только твоя проблема. Я... тоже работал в Школе, помню Маркуса, каким бы гаденышем он ни был, так что заканчивай предаваться самобичеванию и лучше скажи толком. И прекращай пить.
- Я пью, - изрек Снейп, - потому что не могу обратиться в Мунго. Там такое не лечат. Если хочешь мне помочь - дай денег, я куплю ингредиенты и подлатаюсь. А нет денег - так молчи.
- Знаешь, Снейп? - прислонился к выступу каменной кладки Люпин, борясь с яростью на самого себя. - Ты всегда был трудным человеком, а теперь просто невыносим. Ты совершенно не в состоянии принимать помощь или хотя бы допустить ее в своей судьбе. И вдобавок все окружающие постоянно оказываются тебе должны.
- Да, я такой, - нагнул голову Снейп, и влажные черные волосы скрыли от Люпина его смех. - Не думаешь же ты, что мне приспичило тебе исповедаться? Или кому-либо еще? Ждать от вас помощи абсолютно нереально. Я даже под градусом это не забываю! Я объяснил тебе, отчего я пью. Я всю ночь резал на части своего бывшего студента, вместо того, чтобы предаваться любви с другим своим бывшим студентом... и все это пока никак не приближает меня к изъятию некого предмета... до которого всем есть дело!
- О! - сказал Люпин и покраснел. Потом сжал челюсти и разом сделался еще более помятым. Чертова подвеска, конечно, должна иметь широкий успех, и Гарри, видимо, не исключение. Выражения снейпова лица сквозь его патлы Ремус не видел, и мысленно благодарил небо, что тот тоже не может быть слишком внимательным. - Я, конечно, знал, что у Гарри тут не все просто, но чтобы так откровенно... Честно говоря, я полагал, ты занимаешься с ним окллюменцией. Преимущественно. Скажи мне, что я ослышался. Что... у вас деловые отношения!
- Я не занимаюсь чертовой окллюменцией, потому что поганец не делает, что я прошу.
- Давай, Снейпи, - осторожно подошел Люпин, всматриваясь, - скажи мне, что ты просишь его делать?..
- Писать эссе! - трезвым голосом гаркнул Снейп, подняв голову. Влажные пряди поползли в стороны, обнажив нос и часть подбородка. - Что, Луни, слюнки потекли? Может, тебе тоже пора в бордель? Или рассчитываешь, что я снабжу тебя подробностями?
- Я в общем все понял, - сунул руки в карманы Люпин. Он не должен, не должен! Не с утра пораньше! Его светлые зрачки меж тем бегали по снейпову лицу и пытались оценить степень опьянения. - Ты воспользовался гарриной добротой, влез в его дом и теперь творишь тут непотребство. И мы еще думали...
- Да, все верно! - сказал Снейп, скривив губы, и потянулся за бутылкой.
- Нет, неверно! - стукнул его по руке Люпин. Бутылка покатилась по полу. - Ты... ты просто не представляешь, что с тобой надо сделать!..
Мысленно Ремус застонал, прогоняя картины недавнего прошлого, места укусов налились кровью и пульсировали, словно голодали - и Снейп либо учуял его состояние, либо это теперь была его обычная манера поведения.
- Давай, Луни, вспомни молодость, - с сожалением проводил он растекшуюся лужу, пропала экономия последних дней. - Гарри будет полегче... - он рассмеялся коротко и хрипло. - А то он очень изумлялся, отчего никто не делится со мной мужскими гормонами. Решил все взять на себя. Не хочет еще одни похороны.
- Мне... - сжал кулаки Люпин. - Мне даже смотреть на тебя противно, не то что...
- Вот и договорились, - мотнул головой Снейп, избавляясь от косм. - Поэтому, Люпин, я ничего не скажу тебе ни про Маркуса, ни про кого-либо еще, утрись своим благородным намерением... Тебе нет и не было до него никакого дела, свет клином сошелся на Поттере. Так будет всегда, да здравствует корпоративность!
- Знаешь, Снейп, - изрек Люпин, пока сбежавший кофе заливал огонь и распространял характерную вонь. - Я счастлив, что директор не дожил до этого дня. Ему было бы очень стыдно за тебя. И очень больно!
«Ты можешь! - сказал он себе. - Просто надо вымыть джезву, сварить кофе Тонкс и валить отсюда, пока не поздно».
- Мне вообще всегда стыдно, когда имя Альбуса фигурирует в подобном контексте, - пробормотал Снейп, убирая с глаз особо раздражающую прядь. - И за тебя мне всегда было стыдно. И за всю вашу контору. А теперь заткнись - я пойду спать.
- К несчастью, я не могу прибить тебя на месте! - отвернулся Люпин.
- Знаешь, я был бы тебе сердечно благодарен... да. Но до полнолуния далеко, а так у тебя кишка тонка.
...В развернутой к котлам фигуре Ремуса Люпина, в его серой фланелевой спине и опущенных руках не было той особой решительности, которая присуща убийцам - только застарелое отчаяние, борьба с инстинктом и надежда на малую правдивость услышанного. Если Снейп действительно выпил из бутылки все это за один прием - тогда он и сам не должен различать, что ему чудится, а что - правда. Люпин должен был признаться, что все они давно похоронили перебежчика-Флинта, как и Теодора Нотта, а если кто-то из них и жив - это не дело ордена, а чье-то еще. Во всяком случае, пока мальчики сами не постучатся в эти двери. Потому что один Пожиратель Смерти - это уже много. А больше - явный перебор, почти захват изнутри. И так дышать нечем! Соображал Люпин с трудом.
Поттер. Вот на чем надо сосредоточиться. То, что Гарри Поттер не целуется под лестницами с младшей Уизли и не строит радужных планов на скорое потомство, как в свое время Джеймс, Люпину очень нравилось. Потому что с Джеймсом все вышло страшно и глупо, а если б он остался холостяком - они бы сейчас пили пиво вместе с Блэком, и радовались жизни. Или погибли бы все втроем на одной военной операции. Это и есть дружба. А жениться можно и в сорок лет.
Однако если принять снейповы слова за чистую монету - выходило еще более глупо и страшно, и ничего подобного Гарри Люпин не желал. У него это просто в голове не помещалось! Однако чертова подвеска была в силе, и если она так влияет на порядочного, немолодого, давно определившего с приоритетами и ответственного перед своей женщиной Люпина, можно было представить, что она была способна сотворить с юнцом. «Убью», - снова подумал он. Попробовал это слово на все лады, вертя на языке. Прислушался к выжидательному и издевательскому молчанию за спиной. Нет, что-то не складывалось. И вообще не верилось. Гарри... Это бы не могло остаться между ними, Гарри так эмоционален! Так... порядочен! Он бы наверное спросил совета или проговорился, или выглядел бы смущенным. А он вчера просто сообщил о встрече, и все последующее время речь шла о только о Деле. Не может быть, чтобы Снейп сказал правду. Это его обычная провокация, он всегда развлекается, сталкивая людей. Или просто ненавидит Гарри. И наговаривает. Зачем ему Гарри? Он всегда его физиологически терпеть не мог. Люпин просто не так понял, а Снейп и рад. Ждет теперь, что Ремус начнет громить кухню или повалит Снейпа на пол, как в былые времена, и выйдет, что Снейп получит, что ему надо, и именно Ремусу будет потом стыдно. Это «предаваться любви» могло значить все, что угодно! Назвал же он свою сходку «борделем». Гормоны в голову бьют, вот и выделывается. Ну ладно, протрезвеет - Люпин еще вернется к этому разговору. Вечером отправит Тонкс на смену, и вернется!
...Оглянувшись, Ремус обнаружил, что Снейп спит, уронив голову на руки. В его запутанных волосах застряла щепка.
- Гарри! - ворвалась Гермиона в пустую гостиную с апрельского ветра. - Ты не занят?
- Нет пока, - очнулся Гарри, отводя глаза от гриффиндорского знамени в львах, которое он перед тем долго и вдумчиво разглядывал. - А что?
- Слушай... Я говорила с профессором Синистрой... по поводу каббалистической нумерологии и ее использования в гороскопах... - Гарри сглотнул, но кивнул с видом полного понимания. - Она говорила, как смена имени отражается на событиях, а выход из смертельной опасности, как бы второе рождение, изменяет весь рисунок натальной карты. Гарри?..
- Не думай, что я тупой, - снова кивнул Гарри. - Но вообще ты могла бы сразу переходить к главному. Когда сдохнет Волдеморт, например, или как должны звать его убийцу. Может, мне следует срочно поменять фамилию на Эванс.
Гермиона моргнула и подняла руки ладонями вперед.
- Я знаю, Гарри, как ты относишься ко всему, что я говорю! Но помнишь, что вышло с тем учебником и фамилией твоего принца?..
Гарри неожиданно покраснел. Гермиона удовлетворенно сложила руки, записав реакцию Гарри на счет его позднего раскаяния.
- Одним словом, мы разговаривали с профессором Синистрой, и поскольку я беру у нее факультатив, мы довольно неформально общаемся... Ты же не знаешь, что такое Асцендент?.. Так вот - есть две системы составления гороскопов, одна считает знаком человека то созвездие, в котором на момент рождения находится Солнце. А другая - созвездие, которое взошло над горизонтом. Оно, кстати, определяет внешность человека и то, как его видят другие. Например, у меня...
- Согласен, я тупой, - уронил голову на руки Гарри. Он был бы и рад послушать, чем еще знаменита подруга его детства, и почему она, такая умная, всегда кажется недалекой хвастунишкой. Но никакая астрология в него не лезла. Мозг отказывался понимать незнакомые слова и засыпал.
- Но, Гарри, это же имеет отношение к твоему Пророчеству!
- Прости, ты можешь как-то покороче?..
- Твой профессор Снейп - асцендентальный Лев! - выпалила Гермиона. - Его асцендент приходится на 8 градус Льва, что соответствует 30 июля!
- Почему это он мой? - поднял голову Гарри. - Он наш, если на то пошло. Так сказать, общая обуза.
- Ты слышишь, что я говорю? - не вняла Гермиона. - Не ты один родился в конце июля. Между прочим, именно Асцендентом объясняется магнетизм, который заставляет профессора Снейпа всегда выглядеть значительно. Даже когда его куснул цербер, он казался как минимум героем битвы при Гастингсе... Никогда не забуду их дуэли с профессором Локхардом...
- Да ты тогда, вроде, как раз от Локхарда была без ума! - поправил очки Гарри.
- Мне было двенадцать, это извинительно, - поджала губы Гермиона. - Но ты не станешь отрицать, что профессор Снейп в состоянии держать аудиторию одним своим появлением в ней!
- Ну, допустим. Что это меняет?
- Гарри. Помнишь, ты говорил, что это Снейп подслушал пророчество?..
- Ну, - напрягся Гарри. - Я говорил, что Трелони тем летом торчала в «Кабаньей голове», и Снейп там тоже торчал...
- Вот именно! Он подслушал пророчество о тебе, передал его, а потом оказалось, что Сам-Знаешь-Кто собирается убить тебя и твоих родителей, и тогда Снейп пришел и сдался Дамлбдору, и все ему рассказал. Это случилось накануне твоего дня рождения! И директор заключил с ним какое-то соглашение, может быть магический контракт или что-то в этом роде, отчего он потом ему постоянно верил. Это все объясняет - отчего директор был так уверен, что Снейп его не предаст!
- Ну, - пожал плечами Гарри, - не знаю. Как-то слишком сложно. Наверное, Снейп бы не упустил возможность сказать, что у него с директором был магический контракт. Потому что сейчас он скрывается, его дом под наблюдением, зачем ему все это надо?
- На Снейпе полно противозаконных действий и без директора, - возразила Гермиона. - И убийств, наверное. Он же до сих пор туда ходит, ты говоришь. Чем он там занимается кроме сбора информации? Он пройдет по статье «действующий Пожиратель Смерти», и никакой Шаклболт его не отмажет. Представляешь, что будет, если его арестуют и будут допрашивать под веритасерумом? Там же на пожизненный срок, наверное. И теперь уже Директор не сможет взять его на поруки.
- Ну, пожалуй... - согласился Гарри, потому что выходило правдоподобно, однако было обидно, что именно ему - Гарри - Снейп ничего такого не рассказал. И не показал. По мнению Гарри, он просто обязан был это сделать. На том уровне отношений, который у них теперь был.
- Но дело не в этом! - снова вскинула руки Гермиона. - Допустим, что момент прихода профессора Снейпа к Дамблдору и некое скрепление их... союза имело для них обоих особое значение. И приход к директору профессора Снейпа можно рассматривать как его второе рождение... Или, учитывая Асцендент, рождение истинное... Ты следишь за моим рассуждением, Гарри?
- Ты хочешь мне сказать, что по твоим таблицам Снейп, которого мы теперь наблюдаем, родился в конце июля. И это какой-то совсем новый Снейп, с другими показателями.
- Да, да, именно это! - глаза Гермионы засияли. - Наконец-то ты понял!
Гарри поморщился. Но изменить Гермиону уже было невозможно. Поздно. Только второе рождение, наверное, могло ей помочь.
- Ну? - тупо спросил Гарри, потому что так было проще.
- Ну! - нагнулась к нему Гермиона. - И, поскольку все это стало для меня очевидно, я решила более внимательно исследовать судьбу профессора Снейпа, пока ты тут занимался черт знает чем. Потому что мне стало интересно, говорит известное нам Пророчество только о тебе или Невилле, или к этому может иметь отношение еще один человек, родившийся в конце июля!
- Герм, - отстранился Гарри. - Ты, по-моему, просто сорвалась с катушек. Конечно, все это очень интересно, но ведь директор... он же не дурак! Он мог бы тоже догадаться, не предполагаешь?.. И тогда не было бы всего этого огорода.
- А откуда ты знаешь, - резонно возразила Гермиона, - что он не знал? Он что, обо всем тебе докладывался? Или кому-то там еще?
- Но тогда и Снейп бы что-нибудь об этом знал!
- А откуда ты знаешь, - продолжала гнуть свое Гермиона, - что все это Снейпа интересовало, или что он обязан обо всем докладывать тебе?
- Знаю, и все! - выпалил Гарри. - Мне бы он... сказал!
- Не смеши меня, - отстранилась Гермиона. - Профессор Снейп самый замкнутый и таинственный человек из всех, кого я знаю. Или он во время ваших уроков полностью впускает тебя в свое сознание?...
- Ну, частично впускает! - уверенно сказал Гарри. - Это же вдобавок... стратегическая информация!
- Вот поэтому, если он знает, он ничего и никогда тебе не скажет! - уверила Гермиона. - И никому не скажет. Пока все охотятся на тебя, как на наживку, он просто пойдет и сделает свое дело!
Гарри похолодел. Огромный, самый трудный и самый существенный кусок его личности вдруг отломился и стал рассеиваться, словно превращался в пыль. Неожиданно он представил, как к этому известию, будь оно правдой, отнесется Джинни. Джинни, которая трепеща сбегала по лестнице в Норе, чтобы посмотреть на Знаменитость, и какими глазами она взирала на него у туши василиска. И как долго она его приручала, целуясь по закуткам с кем ни попадя - чтобы он видел, как она достойна ухаживаний, и как популярна, как она единственна для всех мальчиков вокруг, как она тоже Знаменита, он не прогадает!
- Нет, - наконец, сказал он. - Нет. Волдеморт должен отметить своего врага как равного себе. Его родители должны трижды бросить вызов...
- Вот об этом я и хотела тебе рассказать, - присела Гармиона на край мягкого дивана. - Я перелопатила тайную секцию и добралась до спецхранилища архивов. Конечно, мне пришлось наложить заклятье на мисс Пинс, - убрала она волосы за ухо, - и я не хотела бы, чтобы это вышло наружу... Если бы, Гарри, тебе все это было интересно! Ты не представляешь - там, под библиотекой, находится коридор, с пола до потолка заставленный полками, и на них папки, папки, папки - досье на всех, кто когда-либо учился тут. А это почти все известные нам волшебники! Ты представляешь, сколько там потрясающей информации, которая постоянно магически обновляется?.. Там можно провести всю жизнь! Но мне нужно было торопиться, и я смогла только пролистать досье Снейпа. Его отец был убит Пожирателями Смерти как обычный магл под общую гребенку, еще когда Снейп учился в школе. Он содержал пригородную аптеку, и в это время уже не жил с мисс Принц. Когда в его пригород пожаловали, он вытащил двустволку и отстреливался. Там написано, что при упоминании величия Темного Лорда - как тогда любили делать Упивающиеся - Тобиас Снейп сказал что-то вроде «Имел я йаппи, сэров-пэров и вашего индюка», после чего полил гостей отборной руганью и открыл стрельбу. Я думаю, приступы грубости профессора Снейпа и это его мужланство, которое порой сквозит под нарочитыми манерами - как раз отсюда, это гены. Одним словом, выходку его отца, кем бы он ни был, можно расценить как вызов. Несколько человек были ранены. Но самое интересное - далее. Его мать мисс Принц училась вместе с Минервой Макгонагал, в одном потоке с мистером Риддлом. У них были разные курсы, но какое-то время все они одновременно посещали Школу. В круг почитателей мистера Риллда мать Снейпа не входила, хотя он ей предлагал. У нее древняя и сильная кровь, это видно по фамилии... Одним словом, она отвергла предложение обожать Тома Риддла и вскоре после окончания Школы вышла замуж. После неформального развода ей снова делали предложение. Она непреклонно отклонила его. Однако не настолько, чтобы умереть - возможно, приказа убивать ее Волдеморт не давал, надеясь на еще один штурм. Возможно, она сделала это таким способом, что повысила свою ценность. В прочитанном мной есть намеки, что мисс Принс была влюблена в Тома Риддла, но она была слишком горда и слишком некрасива, чтобы надеяться на взаимность. Поэтому держала оборону. Одним словом, если просуммировать все, что я сказала, родители Снейпа трижды бросили вызов Сам-Знаешь-Кому. Не знаю, известно ли это профессору Снейпу. Но, если посмотреть на него внимательнее, меня не удивляет ни поведение его матери, ни поведение отца.
...Гарри обливался холодным потом. Картины, которые он видел в сознании Северуса Снейпа, подробности его взаимоотношений с Темным Лордом до падения последнего и после четверного гарриного курса, воспоминания об обстоятельствах, в которых эти картины были увидены, лишали его самообладания. Он еле справлялся с собой, чтобы не броситься на площадь Гриммо и там либо вырвать у экс-зельевара все подробности его биографии, либо заглушить все воспоминания о прошлом Снейпа его настоящим. Гарри сейчас не столько трогала возможность разделения своего Пророчества с кем-то или вообще ошибочность его толкования, сколько личность и характер Снейпа, враз увеличившиеся и углубившиеся после рассказа Гермионы. Гарри никогда не был в этом положении - и вдруг оно оказалось необыкновенным, восхитительным, полном ожиданий: он целует Избранного, который сам о том не знает, и потому в этот миг принадлежит только Гарри, и более никому. Он, Гарри - обычный человек - выбран неким особым существом, которое готово боготворить его и жертвовать ради него своей безопасностью. Это говорит о том, что Гарри может быть ценен сам по себе, как человек, а не потому, что он такой-растакой знаменитый. А уж Снейпа он привык считать обычным честолюбцем и неудачником, и именно такого Снейпа он сможет принимать, не взирая ни на что, к такому он и привык. Как это естественно: просто - обожать кого-то и всё, без долгов, без обетов и необходимости подтверждать чьи-то там надежды или планы.
...Если бы это оказалось правдой! Но... Гарри вынужден был признаться, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Гермиона обосновала очередное ГАВНЭ, куда более продвинутое, чем общество защиты домовых эльфов, но столь же нереальное и избыточное. Забавная игра ума, не более. Однако, сказать ей об этом сейчас он не сможет.
- Гарри? Гарри?? - потрогала его Гермиона за рукав. - Ты как?
- Я... - прокашлялся Гарри, - хорошо. Даже лучше, чем ты думаешь.
- Ты ничего мне не скажешь по поводу... ну, того, что я рассказала?
- Мне все равно, кто убьет Волдеморта, - сказал Гарри. - Честно! Я и раньше не особо хотел, так что если ты права - оно даже и лучше. Главное, чтобы все закончилось.
- Гарри... а ты можешь узнать у профессора Снейпа... ну, как-нибудь осторожно вызнать у него, не приходило ли это все ему в голову?..
- Не знаю, - честно сказал Гарри. - Мне еще не хватает опыта, ну... ты понимаешь! И... мы почти не говорим в последнее время. То есть... - он смешался и почел за лучшее опустить глаза.
- Ты думаешь, это вообще возможно? - внимательно смотрела Гермиона в его преобразившееся лицо. - На всякий случай, знай, мне и Рону это совершенно все равно! Ты для нас всегда... останешься хорошим другом!
- Не знаю, у нас вообще возможно все... - встал Гарри. - Спасибо за добрые слова. Извини, мне надо... выйти.
- Да, конечно, - прошептала Гермиона.
* * *
- Северус, - сказала Минерва Макгонагал, когда Шаклболт покинул штаб, и нервозная Тонкс отправилась его проводить. Полная луна гарантировала отсутствие Ремуса Люпина, который в данный момент продолжал втираться в доверие к оборотням и к Фенриру Сивому лично. - Северус, что за отношения у тебя с Гарри?
Поджатые губы пуританки и ее бегающие глаза говорили, что она не просто все знает, но и додумала больше необходимого.
- Мои отношения с мистером Поттером можно назвать взаимно приязненными, - сказал Снейп и ухмыльнулся. - Мое увольнение против ожиданий этому весьма способствовало.
- Не стоит обвинять меня в твоем увольнении! - положила ладонь на стол Минерва. - Я, конечно, ошибалась на твой счет, но что касается Хогвартса...
- Неужели ошибалась, Минерва? - переплел руки Северус. - Мне кажется, ты всегда подозревала меня в сотне скрытых пороков, и нынешний разговор - не исключение.
- Чего ты хочешь от мальчика? - впилась Минерва в снейпово лицо. - Он постоянно пропадает тут, и я не поверю, что причина этого в кулинарных способностях Молли Уизли. А когда тебя здесь нет, он невменяем... Молли в отчаянии из-за своей дочери. Бедная девочка не знает, что и думать! Друзья Гарри с ним почти не разговаривают... Как раз сейчас, когда им стоит быть вместе, помогать друг другу.
- Матримониальные планы миссис Уизли пошли коту под хвост, - констатировал Снейп. - Недурно. Не она первая, не одна последняя...
- Не надо делать вид, что это исключительно проблемы Молли! - отодвинула чашку Минерва. - Никогда бы этого не сказала - но я считаю, что их Армия Дамблдора, созданная Гарри и прекрасно показавшая себя, о чем ты конечно осведомлен, на грани развала. И это потому, что из-за ваших так сказать «занятий» на Гарри лица нет. Он словно спит на ходу. Ты должен немедленно прекратить издеваться над ребенком!
- Вот как? - качнулся на стуле Снейп. - Но разве я был инициатором этих «занятий»?
- Не лги мне, Северус! Я вижу тебя насквозь. Ваша окклюменция шита белыми нитками. Она еще тогда была провальна, я предупреждала Альбуса... что в конечном итоге это не доведет до добра! Из-за тебя и твоих нелепых уроков мы потеряли Сириуса... Потому что нервы Гарри...
- А! - поставил локти на стол Снейп. - Вот в чем дело. Старые раны. Что еще вы припасли в подоле, Минерва? Вам стоит вывалить все разом, чтобы не мучиться недоговоренностью. А лучше сразу идите в аврорат. Они там меня заждались. - Его пробила неконтролируемая дрожь, и он был вынужден снова переплести руки. - Информацию о хоркруксах я вам дал. Остальное вы в состоянии раскопать и сами. Возможно, вашего оборотня ожидает успех, и он вынет интересующий вас предмет из тайника поуспешней моего!
- Не говори так, - сменила тон Минерва. Она вынула носовой платок и приложила его к глазам. - Я не хочу тебе зла, Северус. Я... все понимаю! Я просто хочу уберечь тебя от очередной ошибки. Все это так запутано, человеческие реакции порой непредсказуемы. Все так хорошо складывалось, пока Альбус был жив... - она аккуратно вытерла нос и сложила платок в карман.
- Знаешь, Минерва, - дернул углом губ Снейп. - Я тоже тебя понимаю. Ты всю жизнь любила Альбуса Дамблдора, но он совершенно не ставил тебя в грош. Ты не владеешь легилименцией, чтобы быть с ним на равных, не разумеешь в дипломатии и в человеческих жертвах, ты ни черта не смыслишь в ЗОТС, в отличие от него - я слышал, он преподавал эту дисциплину после того, как ты подсидела его по трансфигурации... пока кое-кто еще не проклял известную должность. Ты ведь училась с моей матерью, не так ли? Она порой бывала откровенна...
- Да как ты смеешь? - сжала кулаки Минерва.
- К несчастью все, что ты собой представляешь - это надежный администратор, - продолжил Снейп, прищурив глаза. - И именно это Альбус тебе предложил. Пост декана. И твоя ненависть ко мне - на таком же посту - была продиктована вовсе не соперничеством наших факультетов, Минерва. О, нет - это глубоко личное, вытесненное, так сказать коренное... Ты никогда не доверяла мне именно потому, что ОН доверял. Тебе это было как заноза. И ты рада была думать, что я обманул его доверие, не так ли? Так же, как тебе неприятно думать, что твой распрекрасный, недаровитый, но скромный Петтигрю - просто грязный маленький трус и паразит. Ты никогда не говоришь о нем, лишь вздыхаешь с сожалением. Какая игра случая! Так вот, хочу тебе сказать - Альбус никогда не поручил бы тебе того, что он поручал мне, потому что я не имел на него никаких видов. Есть области, Минерва, где мы были с ним очень похожи, как ни невыносимо тебе это слышать, и поэтому он точно знал, что моя рука - не дрогнет. А твоя бы даже не поднялась. Конечно, я допускаю, что если бы меня не было на свете, как факта, вообще бы не существовало - план оказался бы иным, и его судьба сложилась бы иначе. Но в данный момент хочу тебе сказать, что твои обвинения мне претят, они меня утомили, как чужие несвежие носки, и ни одну твою претензию я не приму. В том числе и касательно Поттера. Мальчику 17 лет, он в состоянии заделать ребенка, и ему не нужна мать. Нет, Минерва, ему всегда был нужен только отец. Распрекрасный Сириус все растратил еще до своего явления из каталажки. И Гарри я тебе в данный момент не отдам. Доступно?
Минерва глубоко дышала, но к концу тирады справилась с собой и даже выдавила улыбку. Ее тонкие нервные веки испещряли красивые, яркие вены.
- Все это очень интересно, Северус, - сказала она. - Но в общем и целом я не услышала ничего нового. Ты погубил Альбуса Дамблдора, и теперь планомерно губишь Гарри. Разумеется, тебе нельзя доверять. Если ты не отступишься. И не прекратишь уродовать психику ребенка.
- Я не собираюсь ничего прекращать, Минерва, - сказал Снейп. - Смирись с этим. У тебя нет никакого реального права влиять на ситуацию, не ты отдавала мне приказ, не ты подталкивала Поттера, ты просто не заинтересована, и точка. Конечно, не умея проникать в чужое мышление, ты не можешь контролировать происходящее. Как обидно! Ты все еще полагаешь, что любой из вас сможет защитить Поттера от его собственной головы. И знаешь - даже если бы ты спросила, что в ней происходит, я бы тебе не рассказал. Тайна исповеди. И о мыслях Альбуса Дамблдора я всегда буду молчать. Если можешь что-то изменить - попробуй.
- Ты понимаешь, как хрупка детская психика? - попыталась снова зайти с хорошо знакомого боку Минерва, словно все услышанное не оказало на нее никакого влияния. - Гарри столько всего пережил за последний год! Все эти утраты, его особая роль...
- О, разумеется! - посмотрел Минерве в глаза Снейп. - Огромная магическая силища господина Гарри Поттера и защитное покрывало его матери, все еще не истлевшее, суть его избранности полностью теряются на фоне пошатнувшейся дружбы трех ваших протеже. Достойная широта обзора. Вы еще напомните мне, что он охладел к квиддичу - ведь это просто нонсенс, волшебный мир несет невосполнимые убытки! Вы, помнится, дарили ему метлу... Какой глубокий, так сказать стержневой символ...
- Не смей так со мной разговаривать! - встала Минерва. - Мы все делаем одно большое дело! Мальчику не нужны твои эксперименты, ему нужна забота и любовь! И я, в отличие от тебя, теперь несу за Гарри персональную ответственность.
- Ради Мерлина, - сцепил зубы Снейп. - Я не несу за него подобной ответственности, так что можете быть удовлетворены своей единственностью, Минерва.
- Вот именно! Ты... ведешь мальчика по кривой дорожке, Северус. Да. Совершенно безответственно, бесцеремонно и... разрушительно! Во имя собственного самолюбия! Твое участие в его судьбе на руку Сам-Знаешь-Кому. Не думай, что я слепая. Ты не просто не пара ему, ты... противоестественен рядом с ним! Он мой ученик, если ты еще не забыл, он наша надежда, и я буду драться за него до последнего!
- Он твой ученик? - встал Снейп, сжав кулаки. - А я?! А как же я, Минерва? Госпожа профессор Макгонагал?.. Я был вашим учеником семь чертовых положенных лет. И вы очевидно несли за меня ответственность... Или нет? Когда я превратился для вас во врага? Еще в школе, когда меня чуть не сожрал ваш Люпин? Или когда мое место невзрачного предателя занял сначала Блэк, а потом Питер? Или когда директор...
- Сядь! - крикнула Минерва. - Ты... не в себе.
- Уходи, - сказал Снейп. - Ступай, Минерва. Уже очень поздно. У тебя первая пара. Мне... видишь ли, некуда пойти.
- Я... - произнесла Минерва. - Я хорошо относилась к тебе в Школе... Северус. Тебе вряд ли есть в чем меня упрекнуть. Кроме разве что своих ТРИТОНов по трансфигурации.
Опираясь на трость, Северус Снейп добрался до закопченного дома в Тупике Прядильщика и рывком распахнул просевшую дверь. Был восьмой час утра воскресенья, и улица пустовала - но профессором зелий давно двигала привычка, благодаря которой он действовал не на публику, а машинально: родная дверь должна быть выбита. За тридцать восемь лет его жизни она стала куда более кособокой и трудной на ходу, и норовила слететь с гнилых петель. Даже издавала резкий, предсмертный скрип.
На самом деле Северус Снейп не был утомлен или взволнован. Он был разъярен. Он принял единственное возможное - как ему казалось - решение, и если ставка не сыграет, он пропал. Все пропали.
Его пальцы дрожали, когда он зашвырнул трость в угол за столом.
Минувшую ночь, как и много предыдущих, он провел с Гарри Поттером.
Именно так, как не должны поводить время мужчины.
Без оправдательного ошейника, без необходимости, без малейшего повода, без прогулок по глубинам чужого разума.
Десять часов темноты на Гриммуальд-плейз. Десять часов, наполненных безумием, горячим шепотом, юностью, глупостью, страстью, молчаливыми признаниями, какой-то особенно недоговоренностью, родственной подступавшей пустоте, и неожиданной легкостью расставания.
Несмотря на то, что уже полмесяца Снейп мог возвращаться в свой фамильный тупик: с его дома сняли наблюдение.
Никто из них ничего не обещал другому. Все в общих чертах было понятно.
Он вызвал глубокую привязанность в мальчике, который фактически закончил школу. И глубокую, никому не нужную зависимость от себя.
Мальчик покинул Хогвартс и поселился в доме, который мог по праву считать своим. Вместе с привычным жильцом, с которым так никто и не совладал. Прекрасно удался ремонт на первом этаже и спальни на втором. Особенно удалась поттерова банковская наличность.
Теперь они не могут говорить ни о чем, кроме секса, не могут появляться на людях, не могут, как прежде, независимо вести себя на кухонных сборах ОФ, не могут затрагивать Самый Важный Стратегический Вопрос, не могут планировать будущее - потому что жить с мальчиком профессор Снейп не может. И не хочет.
Также как и мальчик, который хочет только спать с профессором Снейпом. Мальчику скучно и тревожно в Англии. Мальчику претит война. Мысли о жизни с профессором Снейпом его пока не посещают. А мысли о жизни-без-профессора-Снейпа видны невооруженным глазом. Из-за них от его лица отливает кровь, в глазах плещется страх, и заикание делается в два более сильным. Плоды многократной потери претендентов в отцы. Желание сохранить рядом с собой хотя бы последнего.
"...Это неправда, сэр, что два различных человека должны иметь общее дело, общие интересы и одинаковый возраст, чтобы быть близки..."
Что-то главное, самое важное, самое нужное и оправдательное унесли весенние ветра.
Профессор Снейп, как и многие, знал, что война взяла передышку, затаившись перед финалом. Она разразится со дня на день, о чем имелись точные сведения, но пока еще хогвартские студенты мирно спят в своих кроватях, а их довольные родители, избавленные от чад, закатывают на зиму майские мандрагоры в толстые банки зеленого стекла. Пока еще пахнет цветущими каштанами и юной листвой, и, глядя на огромные зреющие тыквы, можно думать о Хеллоуине, а не о дате смерти Лилии Эванс. Но неизбежно раздастся залп - и вот тогда все будут посчитаны, взвешены, и найдены легкими. Кроме Золотого Мальчика.
Или - вместе с ним.
Потому что никто не знает, на что способен Гарри Поттер.
Даже Снейп. Которого бесконечно бесит следующий факт: ничем, кроме быта и секса, Гарри Поттер заниматься не собирается. Неужели женская интуиция Минервы оказалась права?..
...Тебе нужен герой, Северус? - спросил себя профессор Снейп, шевельнув угли в остывшем камине, и снял влажный плащ. Плащ пах необыкновенным девонширским туманом, и, прогретый пламенем, тут же источил пар. - Герой на передовой фронта, какие водились в избытке 20 лет назад? Тебе не годится обычный юноша, который тебя хочет? Который почтителен с тобой из-за твоей гребаной профессии? Которому наплевать на твой возраст? Который теряет способность говорить и соображать рядом с тобой? Который ласков, как щенок? Разве этого мало? Разве кто-то когда-либо...
О, заткнись!
Он ни разу даже в мыслях не сказал, что я любим им.
Он никогда не скажет мне этого в глаза. Он никогда не скажет этого себе.
Он не распознаёт. И именно в этом - катастрофа.
За низким окном насмешливо накрапывал майский дождь, суля неизбежный и безжалостный урожай.
Поздравь себя, Северус, ты перешел из категории шпионов, убийц и учителей в категорию любовника.
Любовников может быть очень много. При хорошем здоровье и удаче - по одному на каждый день. В жизни человека может быть даже долгоиграющий любовник. Особенный, которого не хочется менять. Как чертов Люциус Малфой когда-то.
Но ради любовника никто и никогда не встает один против всего мира. Ты знаешь это по себе.
Даже лучший из них никогда этого не стоит.
И уж конечно никто ради любовника не откажется от своих представлений.
С любовником и говорить-то об этом неприлично. Незачем. С ним всегда соглашаются, чтобы не портить волшебство встречи. Обещают то, что забывают наутро. Любовника имеют ради удовольствия.
Не от жажды. Можно иметь много любовников - и задыхаться от отсутствия любви.
Гарри... Гарри Поттер. Избранный. Надежда волшебного мира. Неужели ты мне не ровня??
...Камин неожиданно вспыхнул зеленым.
Из него, задев крыльями решетку, вылетела транспортированная летным порошком сова - и грохнулась на серый ковер перед диваном.
В стародавние времена такие фокусы позволял себе только Альбус Дамблдор.
К лапе совы был привязан лист, вырванный из середины тетради. Голубые бледные клетки заставили жестокое сердце профессора Снейпа дернуться - и растечься уверенностью в худшем.
"Профессор Снейп! - Значилось на бумаге. - Я долго думал, и понял, что нужно написать вам это письмо. Мне кажется, я буду недостаточно убедителен в личной беседе, и может быть мне не удастся, глядя вам в глаза, сказать то, что я должен".
...Профессор Снейп уронил лист на круглую столешницу и с силой потер переносицу. Словно призывал скрытую точку в центре лба раскрыть незримое веко и сообщить ему, что все, написанное далее - предназначено именно для него. Что это - правда.
После этого он вышел на кухню, достал с полки из-за банки с йоркширскими сушеными пиявками пачку сигар и прикурил одну от обычной спички. Остаток пачки он сунул в рукав и вернулся в комнату.
Сладкий вишневый дым очень способствовал усвоению нежелательного материала.
"Мне не нравится моя жизнь, - читал Снейп сквозь кольца дыма, - и я потерянно чувствую себя среди знакомых людей. Я не могу читать волшебные газеты, встречаться со сверстниками, потому что среди них много девушек, которые мне никогда не понравятся, и много тех, кто хочет, чтобы я встречался с кем-либо из них. Я с трудом хожу на заседания Ордена Феникса, и не понимаю, о чем там говорят. Я не понимаю своей роли в происходящем. Мне давно уже кажется, что все это не обо мне. Я перестал ненавидеть Волеморта и не хочу его убивать. У меня нет никакого желания уничтожать его душу. Это занятие не для людей. Вы что-то такое вынули из меня тогда, в марте, и с тех пор магия мне опротивела. Я смотрю на свою волшебную палочку - и она мне не нравится. Все ждут от меня чего-то необыкновенного, а я хочу жить нормальной реальной жизнью. Она гораздо интереснее, чем все, что меня окружает сейчас. Может быть, мне просто все надоело, потому что я, наконец, вырос.
Я хочу уведомить вас, что понял причину своего состояния и всех этих метаний в последние три месяца. Все это время, сэр, вы применяли ко мне лигилименцию ультима-класса. Но теперь я овладел соразмерной ей Окклюменций, и отказываюсь от роли, которую вы мне навязываете. Окклюменс, професор Снейп! Вы почти убедили меня, я еще искал какие-то ответы на ваши вопросы, смотрел в себя, я даже хотел устроиться на стажироваку в аврорат, но я вовремя прозрел. Я хочу разыскать своих более взрослых друзей с факультета и путешествовать с ними по миру. Я хочу водить машину, зарабатывать деньги, я хочу сделать что-то для людей. Я больше не ваш студент, не ваш партнер по ОФ, и только вы сами вправе решить, надеяться на меня в чем-то или нет.
Конечно, получается, что все это время мы оба в чем-то друг друга обманывали.
Я не сказал вам сразу, потому что не знал, кажется мне это, или так и есть. Я не был уверен, что мне действительно нужно. Стремился найти себя там и там, но мне нет тут места. В вашем мире, мистер Снейп, победил Волдеморт.
Ничего особенного. Мир очень велик. Главное, чтобы этот урок не прошел зря. А поскольку я его запомнил, в новой жизни этот номер не пройдет.
Я знаю, что вы ждали именно такого окончания этой истории, и считаю, что, наконец, сдал вам Главный Экзамен.
Очень хочется встретиться с вами за другой доской.
Давайте начнем все сначала, в другом месте и в иных обстоятельствах.
Конечно, мне трудно пока примириться с мыслью, что я собираюсь делать все это не с девушкой, но ведь в жизни всегда все можно изменить?
Я уезжаю на Карибы. Не хотите поехать со мной?
С уважением
Гарри Поттер".
Забытый окурок в руке декана дымился, словно был бесконечным, как неразменный галеон.
Последняя строка письма расплывалась и виделась нечетко. Но виноват был не дым, сносимый к двери сквозняком.
Снейп моргнул и коснулся свободной рукой кончика носа. Его глаза столько раз щипало едким дымом, опаляло огнем и зрелищами, которые не предназначены для просмотра, что едкая влага желез выделялась совершенно бесчувственно, как роса.
Дым от сигары, уловив настроение владельца, образовал плывущее над головой декана слово «Трандец!» Снейп этого не видел.
Он резко встал. Упал свернутый с ножек стул.
Декан подошел к книжным полкам и, невзирая на оплывшие тома, извлек из-за пыльных фолиантов пачку бумаги. Потом подманил палочкой перо, сел, затянулся окурком, и вывел:
«Дорогой Поттер.
Это было очень своевременное письмо. Ты хочешь сделать что-то для людей, и поэтому ты их себя лишил. Разумеется, это окончательно приближает победу в моем мире лорда Волдеморта, и я не могу не признать гениальность проведенной операции. Как действующему Пожирателю Смерти мне придется поставить тебе Отменно, а самому себе - Непревзойденно.
Хотелось бы немного порассуждать про технику минета, но поскольку ты собираешь чемодан, не стану будить сентиментальные воспоминания.
К сожалению, не смогу присоединиться к тебе в текущем круизе, так как через три недели я должен быть на коронации Темного Лорда. Поэтому предлагаю сопроводить тебя в следующий раз, либо дождись меня на островах, либо шли открытки. Целую в попку».
Перо с ненавистью царапало бумагу, и на ней остались пробитые насквозь щели.
Северус Снейп загасил скончавшийся окурок, привязал послание к лапе совы - которая все это время расклевывала диван - и выкинул птицу в окно.
Его не мучила вина за комплексы Поттера. Не поражало приписанное ему колдовство. Не оскорблял побег, похожий на предательство. Его точил вопрос: как вышло, что после всего услышанного и передуманного у Поттера хватает совести волочь на свои банановые пляжи его, волшебника, человека войны, у которого на судьбе, на руке и на лице написано: моя могила и мой дом - Англия? Его, для которого весь смысл жизни - в исходе текущего противостояния? Потому что только идиот полагает, что если Лорд победит ЗДЕСЬ, он более не победит нигде. Только непроходимый кретин или трус думает, что в жизни есть какая-то другая война, или есть места, где нет никакой. Если Волдеморт победит англичан, он поработит весь мир.
Потому что в Англии находится Копье Судьбы.
Которое добыли себе рыцари Короля Артура.
И которое вернулось в Англию от немцев, после падения Грюндевальда.
Весь нынешний мир говорит на английском языке. И это - только часть видимого доказательства.
И теперь все, что являет собой Англия, имеет мировое значение. Весь мир послушно последует за ней.
Это очень просто обнаружить, если быть настоящим волшебником и понимать значение слов в книгах.
Если уметь читать в чужих сердцах.
Допустим, выбор Гарри Поттера, - сказал себе Снейп, - воистину эпохален. Он - не будет участвовать в этой войне.
Но что он предлагает взамен? Мне, нам, всему волшебному сообществу?..
Холодный сквозняк не давал ответа.
* * *
...Северус Снейп смял поттерово чистописание и бросил через плечо.
Через десять минут он поднялся и побрел на кухню. За банкой с йоркширскими сушеными пиявками стояла початая бутылка виски.
Снейп щедро приложился к ней. Его глаза сузились.
Минувшую жизнь он провел с Гарри Поттером.
Завтрашний день был бел и пуст, как чистый лист.
* * *
- Итак, - сказала Минерва Макгонагал, приложив сухой платок к глазам. - Нам всем сейчас нужно набраться мужества и выработать единственную возможную линию поведения. Гарри, как мы знаем, отсутствует в Англии, и наши попытки связаться с ним дают переменный результат.
...Отремонтированная Гарри Поттером кухня дома на Гриммуальд-плейз сияла голубым фигурным кафелем в лимонных дольках, она была светла и словно увеличилась в размерах. Заботливо отреставрированная мебель старого родового дома Блэков создавала интересный контраст новым оконным рамам и сияющей сантехнике. Девять ссутуленных и озадаченных волшебников сидели в этой кухне там и здесь, и даже на подоконнике, как стая диковинных ворон.
- Я слышал, он просто наотрез отказался возвращаться, - сказал Шаклболт, взбалтывая остывший кофе.
- Может быть, он еще одумается, - опустила глаза Минерва.
- Мальчик решил глотнуть свободы, - вклинился Люпин. - Давайте дадим ему передышку. В конце концов, не все завязано на нем.
- Я, в общих чертах, согласна, - свернула платок Минерва. - Далее, нам следует понять, по какой причине и где именно пропадает Северус Снейп. И чего это нам будет стоить.
- Я слышал, - снова вклинился Шаклболт, - он эмигрировал. Наши болтают.
- Туда же, где скрывается Гарри? - спросила Эммелина Вэнс. - Я в это не верю! Они... не могли просто так послать ситуацию к чертовой матери и отправиться проживать поттеровы деньги. Уже не маленькие!
- Я думаю, они не вместе, - сказала Тонкс. - Это совсем не похоже на профессора Снейпа. Скорее, если уж ему так нужен Гарри, он бы запер его в собственном подвале. Потому что, ну... Волдеморт же не уволил Снейпа?.. Или там все стало ясно?
- Спасибо, милочка! - погладила ее по руке Минерва. - Да, это вселяет надежду. Но если профессор Снейп действительно эмигрировал - мы можем вычеркнуть его из наших планов, так как это означает одно: он раскрыт и скрывается от Сами-Знаете-Кого. В Англии ему показываться нельзя, и в Европе тоже. Нам он ничем не пригодится.
- Из него вышла бы недурная наживка, - сказал Шаклболт. - Но в любом случае, нам надо понять, кто и каким образом станет уничтожать Сами-Знаете-Кого. То есть, следует выйти на связь с Гарри...
- Гарри плевать хотел на наши планы! - сорвался Люпин. - И знаете, что я думаю? Я думаю, это Снейп! Я уверен, что он что-то сделал с мальчиком, отчего тот ко всему охладел и забыл, что должен отомстить за смерть своих родителей! И поэтому я думаю, что Снейп вовсе не скрывается от Сами-Знаете-Кого, потому что он выполнил, наконец, самое главное свое задание! Ликвидировал Гарри! Как до этого ликвидировал Джеймса и Лили! Я думаю, что он скрывается от нас!
Тягостное молчание повисло над столом. Артур Уизли вертел в руках паяльник с оторванным проводом, и периодически счищал с него ногтем припой.
- Может быть, все не настолько ужасно, - сказал он и послал измученный взгляд Молли, которая, как призрак белой дамы, застыла у раковины с грязной посудой, так и не опустив палочки. - Может быть, Снейпа уже убили. Его, так сказать, коллеги. И тогда никто не влияет на Гарри, он нагуляется и вернется. И встанет в строй, правда, дорогая?
- Дети очень эмоциональны, - выдавила Молли. - Но поведение Гарри за последнюю четверть года меня... угнетает. Не знаю, что и думать! А ведь он нам был как сын!.. Надеюсь, это просто возрастное... Вот Билл в его возрасте тоже... и эти серьги, эта ужасная мода, ночные клубы... да что там говорить! Я...
- Молли тоже надеется на лучшее, - выдавил улыбку Артур. - Мы думаем, Гарри непременно вернется. И исполнит свой долг! И, конечно, мы встретим его как нельзя лучше...
- Ну хорошо, - положила руки на стол Минерва. - Таким образом, нам следует понять, жив ли Северус Снейп и каковы его отношения с его... коллегами. Думаю, единственный человек, который может это сделать - Ремус Люпин.
- Да, Минерва, - опустил голову Ремус. - Но это может произойти только через неделю. Я должен буду... Дело в том, что если Снейп еще жив, но раскрыт...
- Сделайте, что можете, - отрезала Минерва. - Если же он полностью переметнулся к врагу... Что ж! Лучше знать об этом раньше, чем позже!
- Аврорат вас не оставит, - вклинился Шаклболт, и залпом выпил холодный кофе. - Мы готовы разнести их гнездо всеми силами остатков Министерства.
- Нет, - сказал Артур, и выставил паяльник. - Всеми силами не надо. Там полно осведомителей. Только... проверенными рядами.
- Хорошо, - кивнула Минерва. Кто возьмет на себя обязанность написать Гарри?.. Что-нибудь обычное, чтобы не давить на неустойчивую психику ребенка?
- Я напишу, - сказала Тонкс. - Я... знаю, что ему сказать.
- Я попрошу Джинни, - выдавила Молли. - Она очень сердита на него. Пусть извинится.
- Спасибо вам, дорогие мои... - прикрыла глаза Минерва. - Значит, основное русло мы наметили... Теперь прошу сообщить о последнем известном предмете. Эммелина?..
* * *
На круглой столешнице деревянного стола - в закопченном доме в Тупике Прядильщика - лежала стопка бумаги. Слева красовалась пустая пачка из-под сигар. Справа - ополовиненная бутылка виски. На бумаге лежало измазанное чернилами перо.
В остальном дом Северуса Снейпа был обычной старой хибарой. Авроры внимательно просмотрели книжный шкаф, вывалив на пол книги, перелопатили письменный стол, пощелкали вредноскопами на кухне, в спальной и в кладовой. Это был не первый обыск, и он снова ничего не дал. Никаких обновлений, кроме следов бессонницы и графомании на столе, никаких запрещенных к хранению предметов. Здесь давно никого не было. Сладковатый запах сигар давно смешался с сыростью, и тяжелой маслянистой пылью осел на выщербленном дереве мебели.
Кухонные банки ни на что не годились. Срок годности скучечервей, вытяжек и расслоившихся составов давно вышел. Пустые сигарные пачки с какими-то цифрами и значками засунуты за угловую банку у окна. Обычные математические расчеты, деление в столбик, ничего существенного. Типичное жилье холостяка. Была бы горничная - вымела давно все к известной матери.
Кингсли Шаклболт склонился над холодным камином. Обугленные куски писанины, старая зола, серый пепел. Что-то сгорело безвозвратно. Но одна страница подлежала восстановлению. Правда, нестойкому. Вещдоком ее не сделаешь, но прочитать бегущие в дыму строки будет возможно. А далее, как говорится, Думослив в помощь.
Пока авроры пользовали кухонные котлы, готовя себе нелегальный тонизирующий отвар из того, чей срок годности не вышел - пусть развлекаются, коли выдалась минутка, подумал Шаклболт, - сам он полил обгорелую страницу специальной жидкостью из пузырька, спрятанного в поясной сумке, и с некоторым удивлением прочитал:
«Ты никогда вслух не называл меня по имени, и я не знаю, кого ты видел во мне: наставника, врага, информатора или человека.
Тебя ничто не держит в Англии кроме прорицания когда-нибудь сойтись с Темным Лордом один на один. Он, конечно, не хочет этого. Не хочешь и ты. Детская невинная вера в то, что если эту грыжу не трогать - она рассосется.
Я не представляю, с чем или с кем ты общался посредством моего тела, потому что применять к тебе легилименцию без предупреждения было кощунственно. Думаю, в этом отказе гораздо больше любви, чем в бесконечном терпении или в согласии, что вас использовали - даже во имя великой цели.
Я смотрю на мою волшебную палочку - и она мне нравится.
Конечно, это не отменяет того, что мне не нравится моя жизнь. Не могу найти ни одного основания, чтобы войти в штаб ОФ, потому что оказался глупцом. И так же не могу найти ни одного основания, чтобы следовать зову Метки. Какая разница, как умирать, если за то время, что пройдет до твоего Решающего Часа, я задохнусь? Где-то в глубине сердца я продолжаю верить, что ты - дитя предназначения - исполнишь это предназначение так или иначе. Мне невыносима мысль, что все это было просто ошибкой Сибил. И что достаточно уехать за границу страны, чтобы пророчество перестало иметь значение.
Всю свою нелепую жизнь я искал источник Света.
Фальшивые маяки ничему меня не научили. Я умираю с самого рожденья потому, что единственная чудесная и по-настоящему волшебная сила обошла меня стороной.
Я уничтожил бы темного Лорда одним словом пощады, потому что я знаю, что такое Любовь.
Это ткань мироздания.
Любящие бессмертны. Те, кого любят, бессмертны.
На основании первого пункта я выйду против темного Лорда один на один.
На основании второго я потерплю поражение, потому что я - не дитя предназначения.
Ты был моим последним и единственным шансом, мальчик.
Мне не хватает воздуха.
Поэтому я поспешу».
...Майский ветер доносил из низин необыкновенный, сладкий запах сырости, и оставлял ее под крышами мегаполисов, на улицах Хогсмита, на заброшенных кладбищах и даже на стальных поручнях уходящих поездов.
Над болотами Девоншира стоял густой, мерцающий туман.